***
В целом, жизнь в доме у озера оказалась на удивление приятной — я читала, гуляла с Эриком по кромке кажущейся совершенно черной воды и даже, несмотря на черепашью скорость прогресса, начала находить некоторое удовольствие в воплощении идеи с шарфом. Еще я, после длительных споров со своей совестью, приступила к переводу некоторых знакомых с детства «песен из будущего» на французский. Но, главное, я занималась пением и слушала божественный голос моего учителя. Иногда он рассказывал мне сказки, и тогда я сидела, завороженная, переносясь в чудесные страны, путешествуя по лесам и пустыням, океанам и горам. Я заметила, что о чем бы Эрик ни начинал говорить, во мне все как будто обмирало, своим голосом он умел отправить меня в неизведанную страну мечты, где он был всемогущим богом, способным вознести на небеса и низвергнуть в бездну. Конечно, я старалась придерживаться образа благовоспитанной девушки, живущей в девятнадцатом веке. И ключевое слово здесь именно «девятнадцатый век». Следовательно, знаниями и умениями, полученными в двадцать первом веке я пользоваться была не должна. Хотя, стоит признать, иногда меня заносило. Так, например, на пятый день моей жизни в подземном доме, я пребывала в приподнятом настроении, и мои руки так и чесались сделать какую-нибудь глупость. В реальном мире я довольно неплохо играла на фортепиано, и около года назад разучила музыкальную тему из «Пиратов Карибского моря». Однажды увидев видео с каким-то — не запомнила точно имени того блондинистого исполнителя — пианистом, действительно виртуозно сыгравшем «Пиратов», я загорелась желанием выучить мелодию из фильма. И после нескольких месяцев я достигла вполне неплохих результатов. Правда, в реальном мире я так и не нашла возможности поразить кого-то за пределами семьи своими талантами. Впрочем, это не мешало мне периодически радовать соседей гремящими аккордами и хроматическими гаммами. Сейчас же я крадучись, как готовящийся нашкодить котенок, отправилась в спальню Эрика к органу. Я не была уверена, что у меня получится сыграть на нем по двум причинам. Во-первых, сама Кристина играла очень посредственно, а в теорию про то, что запоминают именно пальцы, я верила безоговорочно. Но тут мне вспоминались знания, приобретенные в реальном мире, которыми я вполне могла пользоваться и здесь, а, значит, и мои умения в области исполнительства так же могли передаться сюда вместе с памятью и сознанием. Во-вторых, конструкции органа и обычного фортепиано отличались: у органа было три мануала, а если по-простому, то клавиатуры для игры руками, в то время как фортепиано ограничивалось всего одной клавиатурой. Еще в органе присутствовали педали для игры ногами, в которых я ровным счетом ничего не смыслила. Но была и положительная сторона — оба инструмента были клавишными, а потому попробовать все же стоило. Зайдя в комнату с гробом вместо кровати, я, воровато оглядевшись, прикрыла дверь. Вспомнив сдачи зачетов и экзаменов в музыкальной школе, я склонила голову в поклоне воображаемой аудитории и села за орган. Исходя из моих знаний об органе, главный мануал располагался ближе всего к исполнителю. Глубоко вздохнув, я подняла руки и заиграла. Звуки, извлекаемые из инструмента, довольно сильно отличались от привычных, но все же мелодия была вполне узнаваема. Неуверенная поначалу, мелодия крепла, и скоро я полностью погрузилась в произведение, совершенно забыв о времени и возможном возвращении Эрика. Хотя, скорее всего, мне подсознательно хотелось удивить и вызвать восхищение у Ангела Музыки. Именно потому, когда я различила мягкие шаги за спиной, то только вернулась к главной теме и постаралась сыграть ее с максимум виртуозности, на которую была способна. — Что это? Я никогда раньше такого не слышал, — судя по изумленному выражению лица Призрака, мне все удалось произвести на него впечатление. — Где вы нашли эти ноты? И ведь знала же, что он задаст мне этот вопрос! Помня о том, что если хочешь что-либо скрыть — положи это на видное место, я абсолютно честно ответила: — Когда я засыпаю здесь, то переношусь сознанием в другую жизнь. И эта мелодия — именно оттуда. Судя по тому взгляду, которым наградил меня Эрик — сказать правду все-таки было не лучшей идей. Не выдержав повисшего после моих слов напряжения, я спросила, сможет ли Ангел Музыки без подготовки, услышав мелодию всего раз, исполнить ее. Кажется, мне удалось отвлечь Эрика. Сев за орган, мужчина заиграл. Аранжировка мелодии была, конечно, совершенно иной, но это только добавило блеска исполнению. Тонкие пальцы летали над клавиатурой, музыка гремела, подобно разлившейся реке, сметая все на своем пути. И я еще считала исполнение того блондинчика виртуозным? Да он бы просто позеленел от зависти, услышав игру Ангела Музыки. И, как оказалось, на органе гораздо лучше можно было передать напор «Пиратов».***
*** В дневном мире, правда, все складывалось далеко не так радужно. Настоящая жизнь стала проходить как в тумане. Работа, раньше вызывавшая горячий интерес, теперь делалась на автомате, я применяла прошлые знания и использовала подходы, которые хорошо показывали себя прежде, перестав активно учиться. А ведь я работала именно в той сфере, где постоянное самообучение, чтение статей и пребывание в курсе последних разработок и новых идей — залог успеха. Но мои мысли витали в облаках и мне не хотелось сосредотачиваться, и это не замедлило сказаться на качестве моей работы. Даже несмотря на то что за пару недель я не могла упустить каких-то прорывных открытий, но невнимательность сразу же обеспечила меня необходимостью по много раз переписывать куски кода и часами искать ошибки, как из рога изобилия валившиеся мне при попытках запустить написанные или исправленные фрагменты кода. Мне все еще удавалось находить о чем рассказать на утренних созвонах команды и выдавать приемлемые результаты, но работа и даже мысли о ней стали вызывать глухое раздражение. Почти все свободное время я проводила с Ричардом. Мои отношения с другом детства очень изменились. Мы стали настолько близки, как не были никогда раньше. Я помню, как он каждый день приходил и ждал меня под окнами, а потом мы подолгу гуляли по вечернему городу. Помню, как он с упоением целовал меня, а в один из дней сказал, что не может больше ждать. Помню, как быстро забилось мое сердце, и я согласилась выйти за него в следующем месяце, хотя в глубине души не ощущала ничего. Помню, как мы радостно обсуждали будущую совместную жизнь. Иногда он со смехом спрашивал меня, куда подевалась «холодная королева», и не подменили ли меня. Время от времени мне начинало казаться, что я больше не властна над своими поступками. В такие моменты я была практически уверена, что Кристина управляет мной здесь так же, как я управляла ею в ее мире. Сделать же что-либо я была не в силах. Впрочем, меня это почему-то не слишком волновало. Я часто ловила себя на мысли, что я будто играю на сцене, не чувствуя при этом ничего, и лишь ночью, в теле Кристины, действительно начинаю жить.