Жизнь двадцатилетних

      На часах 13:22. До конца пары ещё почти час, но Ынби впервые за весь семестр уходит домой раньше, опустив взгляд в землю и стыдливо прикрывая часть лица капюшоном.       Для Хван Ынби нет ничего невозможного. Она является старостой группы, учится на отлично, получает стипендию, состоит в танцевальном кружке своего университета, успев показать хорошие результаты всего за три месяца. Природа не обделила её и внешними даннями. Создаётся впечатление, что она идеальна.       Жаль, идеальных людей не любят.       Пожалуй, это и служит причиной, почему у неё нет ни одного друга, а сейчас она на ватных ногах бежит домой, потому что ей элементарно страшно. Страшно еще раз получить по лицу и от того, что след от удара увидит мать. Потому что заведующая кафедрой вряд ли просто так это оставит. А Ынби лишней шумихи вокруг себя не хочет. Подумаешь, чуть не избили и пришлось давать отпор хоть как-то.       Приходит домой под вечер, перед этим успевает забежать к Омджи — единственной, с кем хоть немного поддерживает связь после школы. Та идеально замаскировала уже успевший проявиться синяк. Теперь осталось только оправдаться перед мамой и сделать это так, чтобы та поверила.       — Доченька, профессор Кан сказал, что тебя не было на лекции. Что-то случилось? — в коридор выходит женщина лет пятидесяти, и Ынби приходится натянуть улыбку, хотя щека и без того болела.       — Да, просто Омджи на курсах сейчас… Ей была нужна модель для макияжа, поэтому я не пошла. Решила помочь, по сути это всего лишь лекция.       Женщина как-то неоднозначно посмотрела на дочь, но в конце концов ничего не сказала.       — Ладно, оставляй все на верху и беги есть. Но в следующий раз предупреди, если что-то случается.       — Хорошо, мам.       Ужин не елся, сон не спался, домашнее задание не училось. Девушка около часа просмотрела в зеркало, обводя пальцами синяк. Как с ним завтра идти в университет она тоже не знала, потому что мазь за ночь его с лица не сведёт.

***

      На утро девушка выходит пораньше, ссылаясь на то, что хочет зайти в издательство и забрать практикумы для группы, которые должны были уже распечатать. На часах ровно 11:00, пара ещё не закончилась, а в студенческом городке стоит тишина, вокруг ни одной души. А Ынби всё равно страшно, потому что вчера тоже не было ни одной души и её почти избили возле центрального входа. Девушка переступает порог корпуса, оставляет пальто в гардеробной и поднимается на третий этаж.       На парах одногруппники шумят, не слушают то, что рассказывается Хван, и ей приходится просить помощи у куратора. Господин Ким приходит через пару минут, старается успокоить, но чаша его терпения переполняется быстрее, поэтому он громко хлопает ладонью по столу, и те наконец-то обращают своё внимание на него и Ынби. Девушка говорит то, что ей нужно было довести до ведома каждого студента своей группы и спокойно садится на своё место рядом с Суилем — единственным адекватным человеком из всех этих избалованных детишек, которые думают, что им всё ни по чём. Он хотя бы не относится к ней с целью что-то доказать или показать своё превосходство в чём-то.       Ынби устало потирает виски, но когда преподаватель заходит в лекторий старается не показывать, что ей плохо. Сосед сначала толкает её в плечо и осуждающе смотрит, потому что схвозь макияж синяк всё равно немного заметен. Хван не реагирует и просто сидит целую пару, пытаясь вникнуть в слова преподавателя.       Занятия заканчиваются около шести вечера, Ынби, как и всегда, уходит последней, хотя на самом деле хотелось свалить побыстрее. Хван отряхивает одежду и выходит из здания, направляясь на остановку. Солнце только собирается прятаться за горизонт, поэтому девушка радуется, что может хотя бы на закат посмотреть. Надо домой, а домой ей идти не хочется.       Блуждая по скверу, Ынби просто смотрит под ноги и думает. О том, стоит ли оставаться старостой или нет, за что её так люто ненавидят одногруппники, хотя плохого ничего она не делала. Хотя она ожидала всего: презрительных взглядов, обсуждений за спиной, едких всказываний в лицо, необоснованной критики, но только не драки.       Девушка гуляет приблизительно до восьми часов, но ничто не унимает её злость и плохое настроение. Ей хочется кричать, но она слишком измотана, чтобы сделать даже это. В теле чувствуется усталость, голова тяжелеет, потому что новые мысли появляются в ней со скоростью света, а она просто не научилась еще контролировать это.       А еще ей ужасно надоело быть всюду одной. Просто осточертело. Хочется иметь под боком хоть кого-то и не хочется не знать ни одной души.       Врёт.       Ведь прекрасно знает, что нуждается в Джису.       Именно в нём. И бесполезно отпираться, потому что существует множество доказательств, неоспоримых. Так к чему были все эти страдания, Хван Ынби? Номер есть, адрес есть, знаешь, где учится и на каком курсе, даже знаешь, в какую церковь ходит. Просто сделай первый шаг.       Но нет, потому что мы слишком нерешительные. Хоть какая-то стабильность в жизни Хван всё же присутствует. Как была трусихой, не умеющей показывать настоящие чувства, так ею и осталась. Хотя только сейчас она поняла, что это довольно жирный такой минус, который и плюсом-то никогда не был.       В этот момент Ынби признаёт, что не может без Джису.       С ним все было просто.       Если Ынби злилась, он успокаивал или помогал избавиться от этих эмоций. Когда в голове у Хван творилось чёрт знает что, Хон лично залезал туда и раскладывал все мысли по полочкам, говоря, что так поступать вообще не стоит, или что к математике надо готовиться, даже если ты не свяжешь с ней свою жизнь. Если Джису скучал, он всегда звонил Ынби, потому что даже ее глупые шуточки поднимали ему настроение, ну, а если дело было совсем плохо, то они просто сбегали из дома в парк кататься на качелях.       Но это всё было. Потому что пару дней знала она встретила его младшего брата, весёлое лицо которого после «Привет, нуна, мы так скучаем по тебе» резко потускнело, и он неуверенно добавил, что «хён тоже скучал». А когда девушка спросила, почему он вдруг загрустил, тот ответил, что он уехал. В Штаты, на учебу. Может, и вернется, но по крайней мере нескоро. В один момент, казалось, и без того рухнувший мир Ынби ещё больше обвалился, и восстановить его врядли получится.       Остается только плакать в углу своей комнаты, потому что, как оказалось, когда целое разрывают пополам и раскидывают по разным континентам — это очень больно.