***
Течение времени не измерялось никак, и Алекс всё не могла понять, время в четырёх стенах её палаты стоит неподвижно или несётся неудержимым потоком. Она трижды засыпала и просыпалась под ослепительным светом ламп и попискиванием аппаратуры. За матовой стеклянной стеной ходили тёмные силуэты людей. Возле палаты Алекс они неизменно замедляли шаг и пытались заглянуть внутрь, что-то говорили и проходили мимо. Наверное, о ней уже знают во всём ордене.***
После первого пробуждения Алекс еле шевелила головой и уставала от одной необходимости дышать. Ей приходилось через силу заталкивать воздух в свои лёгкие, на это уходило всё время и все мысли. К счастью, тогда не было возможности думать о чём-то ещё. Она ещё не могла помнить сны, они казались просто месивом ярких красок, звуков, ощущений, неизменного чувства падения, после каждого Алекс обрушивалась на кровать всем своим весом, а реальность припечатывала её сверху. И после такого пробуждения снова нужно было дышать, чтоб грудная клетка работала, как кузнечные меха. И не вырубаться, желательно, хотя бы полчаса.***
Ко второму пробуждению трубок стало меньше, а на прикроватной тумбочке оказался планшет. Без пароля, с вай-фаем и заблокированными социальными сетями, службами геолокациями и всеми возможными сервисами, с помощью которых Алекс могла бы узнать, где она, и маякнуть семье или друзьям. Те, наверное, так и думают, что она работает в две смены в кафе и отеле. К счастью, рукам вернулась подвижность, и Алекс могла влезть в сеть и посмотреть один-два фильма и прогноз погоды. В Рио солнечно, в Нью-Йорке дожди. В комнате два на два приятный бриз из кондиционера.***
Третьи импровизированные сутки ознаменовались жуткими судорогами, когда выкручивало всё тело. Как в старые-добрые времена Алекс проснулась с криком и матом, и в течение всего остального периода бодрствования над ней дежурили медработники: кололи обезболивающие, разминали сведённые конечности и требовали, чтобы Бэнкс поторопился, иначе «девчонка откинется». Девушка понимала, что всерьёз её лечить никто не собирается. Может, оно было и не нужно, кто знает? Теперь ей нужно было дожить до беседы с мистером Гэвином Бэнксом, а на этом её полезность братству ассассинов исчерпывалась, как бы ни прискорбно это было. Алекс это понимала, и мысли не вызывали у неё ничего, кроме хмурой улыбки. Уж лучше так. Она была уверена, что после пережитого будет, как человек, вернувшийся с войны – не сможет привыкнуть к обычной мирной жизни после того, как каждый день активно дышала порохом. Сны об Америке восемнадцатого века становились всё ярче и настойчивее, всё реальнее, и Алекс в глубине души надеялась, что умрёт, видя один из этих снов. Она уже не сомневалась, что сама из этой комнаты не выйдет – врачи поставили атрофию мышц ног. Руки ещё кое-как функционировали, но это тоже было явно не на долго. У Алекс оставался только один вопрос – ради чего было всё это? Воспоминания о программе «Вирус» резали похлеще ножа. Каждое слово, сказанное там, каждая рана, каждое впечатление – всё это было так реально. Настоящее издевательство подвергать живого человек такому опыту. Это насилие над личностью, над телом, надо всем. И самым болезненным было то, что в этом реалистичном, ненастоящем мире она была счастлива. По-настоящему счастлива. И забыть этого она не сможет. В тот же день начались галлюцинации. Сначала это были просто очень реалистичные сны, которые прерывались, когда Алекс просыпалась, и возобновлялись, словно мозг ставил их на паузу. Если Алекс теряла сознание во время очередной судороги, то физическая боль превращалась в ожившее воспоминание. Сложно было сказать, что в таком случае было хуже. Она промучилась так целый день, до тех пор, пока после очередного пробуждения в свете ламп не оказался человек, напоминавший молодого и серьёзного Эдди Мёрфи. Он сидел, сверля девушку взглядом, и словно подбирал слова. - Мисс Алекс, здравствуйте, - сказал он, подвигаясь ближе к ней. - Меня зовут Гэвин Бэнкс. Как Ваше состояние? - Кажется, обезболивающее перестало действовать, - выдавила из себя улыбку девушка. Ей только показалось, но краем глаза она увидела знакомый плечистый силуэт. Он исчез в ту же секунду, словно понял, что его заметили, и сбежал. Скрылся где-то в воспоминаниях. - Мне жаль. Дальше будет только хуже. - Вы пришли просить моего разрешения на эвтаназию? - с надеждой в голосе спросила она. Раньше такие слова напугали бы её, но сейчас там, где была душа, оставалась только звонкая пустота. Мужчина усмехнулся, как будто только что услышал чертовски остроумную шутку. - Я пришёл поблагодарить Вас, мисс. То, через что Вам пришлось пройти, требует огромного мужества. Я просмотрел Вашу сессию – это было непросто – и увидел, что Вы, не имея никаких древних корней, оказались мудрее всех нас. Вы смогли увидеть и дать взойти единству ассасинов и тамплиеров. - Скажите честно, такой опыт пойдёт на пользу кому-нибудь? - Он даёт надежду мне, - искренне сказал мистер Бэнкс. - Но я вынужден просить Вас об одолжении. Об услуге, - он посмотрел на неё таким взглядом, что Алекс всё поняла. Такой взгляд она видела у Коннора, Ахиллеса и Хэйтема. - Вы уверены? - усмехнулась она. - Я немного парализована и пользы от меня никакой. - Юнона. - Вы хотите убить Юнону..? Паззл составился. Повисла тишина. Девушка смотрела на Бэнкса, пытаясь понять, пошутил ли он. Но нет. Он как старый солдат, верный своему долгу: не шутил, не сомневался и шёл на риск, если это было нужно и хоть сколько-то оправдывало себя. - Это достойная смерть для человека, прошедшего то же, что и Вы, мисс, - сказал он. Это слишком большая играя: только не сомневаясь, ты добираешься до вершины. Сомнение – осечка, и ты смещён, заменен другим. Бэнкс давно отучил себя сомневаться, глядя в испуганные глаза. Тем более, что большинству тех, кого вытащили из Анимуса, было всё равно. Они просто не хотели умирать напрасно. - Алекс, Вы согласны? - спросил он тоном, в котором девушка узнала Хэйтема. - Вы же уже всё решили, - произнесла она и истерически рассмеялась. Её хватило на пару смешков, но в голове эхом раздался треск съезжавшей крыши. - Вы сможете помочь всем людям, - сказал он, пытаясь передать девушке немного уверенности. - Правда? Скажите честно, это кому-нибудь поможет? - Вы поможете нам освободить людей. Всех людей. И не будет нужды в войне, в Анимусе, во всём этом… Люди будут свободны! - Свобода – это хаос, - пробормотала девушка, чувствуя, что теряет сознания. - Но я дам Вам шанс, мистер Бэнкс. К тому же, Юнона предлагала мне вернуться в программу, - говорила она уже в полусне. Вдруг картина в её голове дополнилась новыми образами: Юнона получит смертное тело, её можно будет контролировать, а ассасины получат вирус в базах данных тамплиеров. Как красиво получалось. Если бы ей не было так всё равно.