Error 404. Gateway not found

      Само по себе просачивание – процедура довольно неприятная. А при мысли, что твой мозг может запросто взорваться при малейшей перегрузке, так и вовсе безрадостная, разве что зрителям нравится. Можно биться об заклад, что у Abstergo целый архив с записями неудачных сессий, которые пересматриваются на общих совещаниях под хруст попкорна. Конечно, не все там мясники, но этот факт не относится к людям в белых халатах. Их, судя по всему, набирали именно на бойнях и в моргах, потому что работать с живыми людьми им удается через раз, когда жертва пациент не сопротивляется. Несмотря ни на что, они колют анестезию и просят успокоиться, но не их слова заставляют задержать дыхание и прислушаться к пищанию аппаратуры. Нет, все происходит благодаря мысли о том, сколько денег тебе заплатили за участие, и какая часть из них, за вычетом расходов на похороны, останется семье. После этого становится чуть веселее.       Сперва ты не веришь словам доктора про «не больно», но когда начинается сессия, понимаешь, что в чем-то он был прав. Действительно, это не очень больно. Это дико больно, агония захлестывает алыми волнами, заставляя биться и кричать не своим голосом. Вот и ложись в Анимус без использования генетической информации, просто заноси свое сознание в пустую ячейку и развлекайся, но сперва пострадай, подожди, пока все рецепторы перегорят от напряжения и на несколько секунд тебя захлестнет тьма. А в этой тьме – Юнона.       Так было на пробных загрузках в тренировочную программу. Проверяли, способен ли человеческий мозг выдержать нахождение в Анимусе без использования защитного кокона для сознания в виде собственных генетических воспоминаний. Если только тренировки приносили столько страданий, то думать о погружении в чьи-то воспоминания и вовсе не хотелось, но к этому её готовили. И, что самое важное, это должно было случиться сегодня.       Подготовка к этому дню длилась несколько месяцев. За это время Алекс успела сбросить несколько килограмм веса и убить пару миллионов нервных клеток, передумать, попытаться сбежать, отбыть неделю в карцере за попытку побега, получить первый в жизни перелом, драться гипсовой рукой, смириться со своей участью и сломанным носом. Самым важным её достижением было получение какого-то положения в глазах остальных сотрудников Abstergo. Она чувствовала, что заняла какую-то ступень в пищевой цепочке, немного выше обычных подопытных кроликов. Она свыклась с мыслью о своей роли болванчика, это стало почти синонимом фразы: «офигей и заставь остальных с каждым разом офигевать ещё сильнее». Если в первое время всех удивлял только её IQ, то в последнее время все поражались её таланту с такими умственными способностями наступать на все те же грабли. Или ломать носы (себе и другим). Или спорить с агентом да Коста. И найти язык с Отсо Бергом. Послужной список за эти несколько месяцев накопился такой, что будь здоров. Берг, например, иногда разрешал ей посидеть с его дочерью, когда его посылали в какую-нибудь горячую точку вырезать ещё одну вражескую группировку или раскопать какую-то неведомую штуковину, о которой знали все, кроме Алекс. «Ну и ладно, - думала она.- Больно надо». Ключевым словом опять было «больно».       За последние недели она окончательно лишилась чувства страха и инстинкта самосохранения и без лишних вопросов проходила все задания в тренировочной программе, независимо от степени их абсурдности. Под конец это даже начинало ей нравиться. Её, конечно, не учили лазать по стенам, как остальных ребят из Abstergo, которых клали в Анимус, но уроки выживания в дикой (и не очень) среде даром не проходили. Она собирала головоломки и училась рукопашным боям. После того, как она взломала замок камеры и вывела из строя охранников, эти тренировки прекратили и заменили их более дружелюбными – верховой ездой и простейшей ОФП, ориентированием на местности и скрытности.       Самым приятным во всей этой истории была камера Алекс. С кроватью, кабинетом, компьютером, книжным шкафом и полноценной ванной, она была больше всех квартир, где ей приходилось жить раньше, и девушка, несмотря на своё фактическое положение пленницы, получала дикое удовольствие от ощущения личного пространства. Неприкосновенного личного пространства! Её даже спрашивали, не хочет ли она поесть, когда датчик под кожей показывал недостаток каких-нибудь веществ! Ещё было здоровое питание, тренировки на все группы мышц, обязательные лекции по истории или философии, чтобы мозг не застаивался после Анимуса. За время своего заключения она заново освоила школьный курс истории, подтянула английский и французский, зачем-то начала учить шведский. Язык был ей не нужен, но Берг оценил произношение. У него оно было почти такое же кривое, но немолодой финн крайне радовался, что теперь ему было с кем перекинуться дружелюбным «god morgon». Вообще сам по себе Берг был очень приятным мужиком, в глубине души Алекс даже подумывала о том, чтобы напроситься к нему… в дочери или ученики, она пока не знала, как это называется. Он был очень терпеливым - наверное, сказывалось наличие маленькой дочери.       Самым грустным было то, что участвовать во всем этом «мероприятии» Алекс согласилась добровольно. И ладно, что согласилась, но где был голос разума, когда она забирала аванс и перечисляла его на счет матери?! Сумма была просто астрономической, а мозг просто успокоил девушку тем, что за свои годы она успела настрадать достаточно, чтобы очистить карму и получить награду. «Фигушки», - сказал кто-то свыше и послал девушку в Анимус. И тут понеслось.

Сука.

      Именно это слово вертелось на языке, отчаянно требуя вырваться наружу, но Алекс из последних сил сдерживала этот порыв. Сегодня нужно было быть паинькой, чтобы отпустили живой. Вайолет до Коста, не представляя, что может значить подавленный взгляд испытуемой, зачитывала ей список имен, сопровождавшийся портретами на демонстрационном экране. «Хейтем Кэнуэй, Коннор Кэнуэй, Уильям Джонсон, Томас Хикки, Джонатан Питкерн, Ахиллес Дэвенпорт…»,- картинки перелистывались так быстро, что девушка не успевала даже сфокусироваться на сопровождавшей их информации. С другой стороны, ей это было и не нужно, она должна была выучить все, пока сидела в ожидании своей генетической сессии. Другой вопрос, почему она этого не сделала, но задаваться им теперь никто не собирался. Да и сама Алекс была не в состоянии собраться с мыслями и воспринять какую-нибудь новую информацию. Все нервы в её теле (оставшиеся после этих двух месяцев) собрались в тугой узел и затянулись где-то под диафрагмами, рассылая неприятную щекотку по всему телу. Хотелось уже начать это безумие, лишь бы избавиться от мучительного ожидания. Берг тоже едва не подпрыгивал от нетерпения и всё щёлкал выключателем диктофона. Алекс была уверена, что, не будь ему так дорога собственная жизнь, Берг бы первым влез в Анимус, чтобы поучаствовать в эксперименте. Но нет, вместо этого он просто наблюдал, как после каждой неудачной попытки чьи-то мозги пачкали белый кафель. А сам он ходил и записывал отчеты. Со своим диктофоном, собранным ещё в шестидесятых, он не расставался, и в какой бы момент Алекс ни посмотрела на него – запись всегда была включена. Когда мужчина находил время разобраться с записями – оставалось загадкой для всех, кто знал, сколькими проектами занимается Отсо Берг.       Да Коста, судя по всему, просто играла на нервах испытуемой, считая это неплохой компенсацией за два месяца возни с этой чокнутой, как она сама называла испытуемую, и искренне не понимала, почему Берг так носится с этой девицей. Потом узнала, что если и эта симпатичная светловолосая головка разлетится на части, как маленькая бомбочка, то проект свернут, - и все сразу встало на места. - Я всё запомнила,- сказала Алекс. От ремней начинали болеть руки, девушка дергала их, пытаясь немного ослабить захват. В последнее время испытуемых прикрепляли к креслу Анимуса, чтобы они в случае чего не навредили себе. С Алекс было немного иначе – девушка уж очень сильно пиналась, когда ей кололи анестезию. Один раз она даже попросила обойтись без уколов, да Коста поддержала, устав выходить с синяками после каждой сессии, и девушку отправили в Анимус, как выразился врач, «на сухую». Через полчаса её вытащили в предкоматозном состоянии. И, несмотря на этот горький опыт, девушка все равно пыталась отбиться от уколов. В этот раз да Коста решила отомстить. Если раньше они обходились одним уколом общей анестезии, то теперь агент с радостью сообщила, что обезболивающее придется колоть локально. Алекс нервно улыбнулась в надежде, что Вайолет шутит. - Мы повторяем это, чтобы в случае какой-либо неполадки мы могли надеяться, что ты будешь помнить хотя бы последнюю полученную информацию. - Вряд ли мне помогут имена,- покачала головой девушка. - Я все делаю по инструкции,- сказала да Коста, откладывая в сторону коммуникатор и подходя к столику с препаратами. Она предвкушающее вскрыла шприц и кровожадно улыбнулась.       Пикнул диктофон Берга. - Двадцатое июля две тысячи четырнадцатого года. Нью-Йоркский офис Abstergo Ent. Местное время восемь утра, лаборатория эксперимента «Вирус». Испытуемый под порядковым номером: Н7828А, имя: Александра, возраст: двадцать лет, место рождения: Москва. Россия. Испытуемая действует на добровольной основе. - Гордись,- шепнула да Коста и зарядила первый шприц.       Два укола в каждую руку, три в бедро, два в голень, шесть в спину, четыре в живот, два в основание шеи и два в кожу головы. Под конец Алекс уже начала подвывать тараканам в голове. Тем, которые не вымерли за предыдущие сессии. - Цель проекта «Вирус» - внедрение в ДНК носителя сознания постороннего человека с целью изменения генетических воспоминаний. В дальнейшем мы рассчитываем использовать эту технологию для искоренения генетических отклонений на корню и избавления от потомственных ассасинов. - Только запомни,- сказала Вайолет.- Тебе нужно работать очень осторожно. Малейший парадокс, твоя смерть или смерть предка раньше времени – ты труп. Застрянешь в программе и нам придется убить тебя. Поняла? - Да,- промямлила Алекс едва подчинявшимися из-за заморозки губами. Вайолет довольно усмехнулась и платком вытерла начавшую стекать по подбородку девушки слюну. - Не переживай, в таком состоянии ты будешь недолго. - Как мило, спасибо, сладкая, - подумала девушка. Способность говорить постепенно уходила, а да Коста только и радовалась. Ну ничего, Алекс сделала своей целью ошеломить не слишком воспитанную дамочку и своего она добьется. Даже в ущерб себе. - На данный момент задачей испытуемой является проникнуть в генетические воспоминания носителя – образца семнадцать – и сохраниться путем вступления в контакт с одним из предков. После этого мы извлечем испытуемую и проверим, появились ли изменения в геноме. - А если вам не удастся меня вытащить? - подумала девушка и протестующее замычала. - Отлично, ты теперь, как мой бульдог — слюнявая, - сказала да Коста, размазывая вышеназванную субстанцию дальше по подбородку девушки. - На всякий случай, пока Юнона находится на наших серверах, испытуемая может найти реликвии, с помощью них вступить с нею в контакт и, при необходимости, запросить о прекращении сессии. - Так она меня и отпустит, - подумала Алекс, но ничего больше не сказала. - Удачи, Саша, - произнес Берг и дал сигнал Вайолет. Девушка с нескрываемым удовольствием нажала на кнопку «старт».       Тело прошило стандартной волной агонии, натянулись сдерживающие ремни, голова запрокинулась назад. Почему-то вспомнились лица Вайолет и Берга, когда после первой сессии с непривычки Алекс выломала подлокотник у своего первого Анимуса. Из горла вырвался сдавленный смешок, тело резко выпрямилось, а потом обмякло и рухнуло обратно, не подавая признаков жизни, кроме тех, которые могли уловить медицинские аппараты. Сознание Алекс отправилось в долгий полет в другое время, в другой мир, заключенный в геноме какого-то объекта номер семнадцать.       «Помни, это - маленькая вселенная, и достаточно одного самого маленького парадокса, чтобы все схлопнулось к чертовой матери».       Находясь в Анимусе, человек испытывает очень странные ощущения. Умом он понимает, что его тело неподвижно и находится в комнате с электрическими лампами, жужжащей аппаратурой и несколькими работниками Abstergo, но чувство ветра, бьющего в лицо, тактильные ощущения, цвета и звуки настолько реалистичны, что постепенно начинаешь забывать об этом, полностью поддаваясь чувствам. Сперва это вызывает недоумение, но потом становится чем-то естественным.        Ветер свистел в ушах, и рубашка развевалась, как парус или парашют. Спустя несколько секунд Алекс вспомнила, что она уже не в тренировочной программе, и здесь свободное падение ей грозит очень и очень серьезными последствиями. Посадочной полосы видно не было, и девушка решила, что не стоит паниковать раньше времени. Может, Анимус решил выплюнуть её сразу в озеро. Вдруг воздух вокруг начал светиться, пронизанный тысячей золотых нитей. Те, переплетаясь, создавали картины, менявшиеся с каждой секундой. На пару секунд Алекс зависла между небом и землёй, глядя на не тронутые человеком долины, стаи волков, бежавшие через океаны зеленой травы в поисках добычи, видела реки, посеребренные луной, и робкие шаги первых людей, их семьи и племена, несмелые движения первых переселенцев, аванпосты, разраставшиеся со скоростью ветра, поля, покрывавшиеся брусчаткой. Картины мелькали перед глазами девушки, становясь все меньше. Теперь она видела не целый материк, а лишь одну улицу, дом, человека. Лица перед ней сменялись, перетекая из одного в другое, пока перемена не остановилась на пару мгновений. Алекс успела разглядеть лицо мальчишки лет двенадцати: ещё по-детски округлое, с глубоко посаженными темными глазами и обрамлённое вихрами длинных темных волос. Потом и оно перетекло в образ, который весьма условно можно было назвать человеческим. Юнона улыбнулась ей и, одними губами прошептав: «Найди» - исчезла.       Падение все замедлялось, и под конец девушка опавшим листом спланировала на твердую землю. Теперь оставалось ждать, когда мозг включится обратно в работу, и можно было начать поиски Коннора или Хэйтема. Она так и не решила, желает ли подставиться под томагавк. Или под пулю. Одна хрень.