Отрывки

Пасифика ясно понимала только одно: её мозг уже начинает потихоньку закипать. Слишком много информации для одного дня она получила. А ведь ещё неизвестно, что она узнает в историческом музее! Оказывается, в Гравити Фолз много лет орудовало общество слепого глаза — группа людей, которые стирали память каждому, кто становился свидетелем хоть какой-нибудь аномалии города. По рассказу Диппера и Мэйбл выходило, что и она пострадала: у неё забрали воспоминания про тот день в парке для мини-гольфа. Но, по их же словам, все воспоминания записывались, и их можно было просмотреть. Ей предстояло кино с самой собой в главной роли! Подумать только. — Возможно, мы ошибаемся, — предупредил Диппер, когда они подходили к музею. — Но это самая логичная версия. — А какие ещё есть версии? — уточнила Пасифика. — У тебя очень плохая память, — рассмеялась Мэйбл. — Это наше второе предположение. Они прошли в музей без лишних проблем, но вот в одном из коридоров возникли непредвиденные трудности, а именно — парень, любовавшийся витриной с оружием, когда-то откопанным в городке (от лука до пистолета). Мэйбл замерла как вкопанная. — Вау, какой симпатичный, — прошептала она восторженно. Глаза девочки заблестели. — Мэйбл, мы не за этим сюда пришли, — напомнил ей брат. — Я вас догоню! — пообещала она, проигнорировав брата, и с широкой улыбкой побежала в сторону незнакомца. — Надеюсь, когда-нибудь мысль про «эпический летний роман» вылетит из её головы, — вздохнул Диппер. — Извини, — обратился он к Пасифике. — Мэйбл смотрит слишком много девчачьих фильмов. Девочка усмехнулась. — Я всё понимаю, Диппер, это же Мэйбл. Куда нам теперь идти? — Сюда. Они вошли в какую-то небольшую комнату. Надо сказать, довольно жуткую комнату. Там были одни сплошные глаза: глаза в банке, глаза на картинах, глаза на плакатах и глаза в коробках. Пасифика поёжилась. Слишком много глаз. — Диппер… — осторожно позвала она, пока мальчик уверенно шагал по направлению к стене. — Что? — он обернулся, а Пасифика заметила, что все глаза в комнате направлены на него. Жуть какая! — Мне как-то не по себе, — призналась она. — Ты передумала? — уточнил он. — Нет, просто… — Пасифика не знала, как объяснить своё состояние. — Там точно безопасно? — Да, не бойся, — он ободряюще улыбнулся, после чего вдавил камень с изображением глаза в стену. Пасифика вздрогнула, когда камин вдруг с неприятным звуком отъехал в сторону. — Тут тайный ход, — пояснил Диппер. — Пойдём? — он протянул ей руку. Совсем как тогда, когда они спускались в бункер его дяди. — Да, — неуверенно кивнула девочка. — Пошли, — она взялась за предложенную руку. Это немного её успокоило. По крайней мере, она идёт туда не одна, да и Мэйбл скоро присоединится к ним. — Осторожнее, тут ступеньки. Диппер уверенно шагал по тёмному коридору, освещая путь предусмотрительно захваченным фонариком. Неужели ему совсем не страшно? Пасифика вдруг к своему стыду осознала, что у неё дрожат руки. Она боялась. Она была в ужасе. Блондинка со всех сил напрягала глаза, чтобы рассмотреть что-то за пределами луча от фонарика, но ничего не выходило. — А тут нет лампочек или вроде того? — решила уточнить девочка. Темнота неприятно давила на неё и напоминала кошмары о Билле, которые преследовали её больше года. — Нет, — покачал головой Диппер. — Раньше тут горели факелы, но с тех пор, как общество перестало существовать, сюда вряд ли кто-то спускался, вот необходимость в освещении и отпала. — Хочешь сказать, что в этом подвале года два никого не было? — девочка содрогнулась, представив, сколько там за это время должно было завестись пауков, крыс, пыли, а то и чего похуже… — Пасифика, — Диппер остановился и внимательно посмотрел на неё, — если ты не хочешь, я не заставляю тебя туда идти. Можем вернуться обратно в музей. В конце концов, Мэйбл рассказала тебе, как всё было в тот день с лилигольферами. — Нет, — она помотала головой. — Я хочу знать все подробности. Кроме того… — она на секунду задумалась. — Что, если они не один раз стирали мне память? — озвучила девочка свою мысль. — Там ведь могут быть и другие воспоминания. Они мои. И я хочу их забрать. — Хорошо, — кивнул мальчик. — Но давай, по крайней мере, будем двигаться быстрее. Чем быстрее — тем меньше мы там пробудем. Я же вижу, что тебе и в самом деле не по себе. Они слегка ускорили шаг и вскоре вышли из коридора в просторное помещение. Диппер водил фонариком по стенам, потолку и полу, проверяя, насколько сильно всё изменилось и пытаясь вспомнить, куда же им дальше идти. — Постой! — вдруг воскликнула Пасифика: в луче света что-то мелькнуло. — Дай, — она отняла у Диппера фонарь и посветила туда, где, как ей показалось, что-то было. — Диппер, что это? Это был, вне всяких сомнений, стул. Вот только выглядел он как орудие для пыток. Прикрученный полу, с ремнями на подлокотниках… Сюда что, людей привязывали??? — А, это стул для жертв, — спокойно пояснил Диппер. Заметив, как побледнела девочка, он поспешно добавил: — Ну, для тех, кому стирали память. Им привязывали руки, чтобы они не могли убежать. Ничего страшного. — Ничего страшного?! — переспросила Пасифика. — Да ты шутишь что ли?! Эта комната выглядит как пыточная камера! — Я предлагал тебе вернуться, — заметил мальчик. Вернуться, когда они так близко? Этого Пасифика не могла себе позволить. Хотелось бы, но вернуть память ей было важнее, чем поддаться страхам. Это её воспоминания, и никакое тайное общество, тем более уже давно не существующее, её не переборет! — Меня ещё ждут какие-нибудь жуткие сюрпризы? — уточнила она у Диппера на всякий случай. — Разве что ужасное кино про лилигольферов, — усмехнулся мальчик. — Тут нечего бояться. Я же говорю, всё давно заброшено. Ты что, фильмов ужасов пересмотрела? Он двинулся дальше, а Пасифика хвостиком побежала за ним. — Нам нужно в зал стёртых воспоминаний. Некоторое время они шагали молча, пока фонарик Диппера не осветил огромные двери с изображённым на них глазом. — Тут что, везде глаза нарисованы? — спросила Пасифика. — Да, — кивнул Диппер. Он попытался толкнуть дверь, но у него не вышло. — Не поможешь? — он посмотрел на подругу. — Петли давно никто не смазывал, не так-то просто будет открыть. Пасифика навалилась на дверь, прилагая все силы. Несколько секунд занятие казалось бесполезным, и девочка уже почти разочаровалась (неужели она испытала столько страха зря?), как вдруг они с Диппером ощутили, что дверь слегка поддалась. Они навалились со всей силой, с какой могли. Двери заскрипели и слега приоткрылись. Дальше было проще. — Спасибо, — улыбнулся Диппер, открыв проход пошире. — Пришли. Она осветил фонарём комнату. Напротив дверей Пасифика заметила какую-то странную статую, но даже не успела испугаться: её внимание привлекли кучи стеклянных труб, в которых лежали свёрнутые бумаги. — Что это? — она взяла одну из них в руки и, стерев огромный слой пыли, прочитала: — Воспоминания Ленивой Сьюзан. Так это…? — Пасифика не договорила и вопросительно посмотрела на Диппера. — Да. В этих трубках хранятся воспоминания. Осталось всего ничего, — он озадаченно посмотрел на сотни (или тысячи?) записей, — найти среди них твои. Пасифика ещё раз оглядела помещение. Да, задача была не из простых. Трубки валялись повсюду. Того и гляди — наступишь на одну из них. Целые горы трубок. — Ну, стоя на месте мы всё равно ничего не найдём, так? — заметила она неуверенно. — Давай искать. — Знаешь, — задумчиво произнёс Диппер, — я уверен, что видел трубку с твоими воспоминаниями тогда, два года назад. Помню твоё имя на листке. — Какая разница? — пожала плечами девочка. — Сейчас-то они могут быть где угодно. — Нет-нет, — возразил ей друг. — Дай подумать. — Дай хотя бы фонарик, — попросила Пасифика. — Пока ты думаешь, я буду искать. Диппер передал ей фонарик, а сам присел прямо на грязный, пыльный пол и погрузился в мысли. Пасифика, поморщившись, приступила к поискам. Чьих только имён она не встретила: Робби Валентино, мистер и миссис Глифул, Тоби Решительный… И вот что она заметила: некоторые имена попадались ей по несколько раз. Имя бедняжки миссис Глифул ей встретилось, наверное, раз двадцать. Получается, некоторым жителям память стирали неоднократно? — Кошмар какой, — пробормотала девочка. Она подошла к статуе. Вокруг неё были аккуратно расставлены около трёх десятков трубок. Интересно, почему их так выделили, а не просто скинули в кучу, как остальные? Тут чьи-то особо важные воспоминания? Пасифика взяла первую попавшуюся трубку. — Мистер Бифаффтлфамптер, — не без запинки прочитала она. — Знакомая фамилия… Девочка задумалась о том, где могла её слышать. Наконец, она вспомнила, как однажды на ежегодном приёме у Нортвестов какой-то старик доставал её, заставляя выговорить свою фамилию — эту фамилию. А потом он ещё долго жаловался ей, что никто не может запомнить такое длинное слово, и поэтому его все называют по должности. — Так это же мэр! — осенило её. Мистер Бифаффтлфамптер — мэр, который управлял городком до Тайлера Кьютбайкера. Да уж, эти ребята из общества слепого глаза не мелочились… Девочка из интереса осветила фонариком остальные трубки, стоявшие рядом со статуей. Глаза зацепились за чьё-то знакомое имя. Пасифика протянула руку и сняла с верхней полки трубку… со своей фамилией. Даже сквозь пыль она смогла рассмотреть эти буквы. «Престон Нортвест», — прочитала она. А что, если… Она в одну секунду вспомнила все свои ночные кошмары; вспомнила, как кричала по ночам от ужаса, но родители только упрекали её в том, что дочь мешает им спать. Пасифика вспомнила свои обиды, свою злость на то, что они вели себя так, словно тем летом ничего не произошло, словно они обо всём забыли. — Диппер… — осторожно позвала она друга и обернулась. Мальчик всё так же сидел на полу. — Нашла? — он вопросительно посмотрел на её. — Нет, — поспешно ответила Пасифика. — Напомни, когда общество слепого глаза прекратило своё существование? — Два года назад, — ответил мальчик. — Ближе к середине августа. К середине августа… Значит, не то. Апокалипсис обрушился на городок позже. Выходит, родители ничего не забывали. Они и в самом деле просто притворялись. Как и всегда. — А что такое? — спросил Диппер. — Ничего, — девочка поставила воспоминания отца на место. Соблазн забрать их и посмотреть был очень велик, но Пасифика боялась того, что может там увидеть. Если воспоминания Престона хранили так особо, значит, там не просто агрессивные шарики для гольфа — там что-то посерьёзнее. Девочка не хотела в это лезть. В конце концов, она живёт с этим человеком под одной крышей. — Хэй, — радостно воскликнул Диппер. — Да вот же они, Пасифика, — он поднялся с пола, отряхнулся и взял с ближайшей полки одну из трубок. — Посвети сюда. Пасифика подошла поближе и посветила фонариком на трубку. По коже девочки пробежались мурашки. «Воспоминания Пасифики». Что ж… По крайней мере, тут не было фамилии. — И как мы узнаем, что там? — спросила она у Диппера. — Тут был один аппарат… — пробормотал мальчик, взяв у Пасифики фонарик и осветив комнату. — Вот он. Они подошли к комоду, на котором стоял… телевизор? В крайнем случае, что-то очень на него похожее. Под экраном Пасифика увидела ящичек для трубки. — Готова? — спросил Диппер. — Да, — кивнула девочка. — Но ты уверен, что эта штука ещё работает? — Вот сейчас и проверим. Мальчик опустил трубку в ящичек. Несколько секунд ничего не происходило, но вдруг раздался тихий скрежет: к трубке подсоединились какие-то металлические пластинки. Засветился экран, но вместо изображения на нём были просто шумы. — Ну давай, работай, — бормотал Диппер. Он ударил кулаком по устройству, заставив Пасифику вздрогнуть. Послышалось странное шипение, снова скрежет, и девочка уже успела испугаться, что Пайнс таки доломал «телевизор», как вдруг на экране появилось отчётливое изображение. Это совершенно точно был «Королевский клуб мини-гольфа». А через секунду Пасифика услышала собственный голос, полный издёвки. — Ой, вы только посмотрите. Не знала, что сегодня пускают нищих. Неужели это семейка Пайнс? Толстяк, старик, зануда, брекеты. Пасифика почувствовала жгучее чувство стыда за саму себя. Насколько же отвратительно она себя вела, подумать только! И ведь родители убеждали её, что так и должно быть, что такое поведение — правильное. — Привет, Пасифика, — прозвучал из «телевизора» голос Диппера. — Как вашей семейке обманщиков живётся после разоблачения? — Живётся отлично. Всё дело в деньгах, балда. Они решают все проблемы. — За деньги не купишь талант, — послышался голос Мэйбл. Пасифика смотрела на всю эту сцену и всё больше и больше стыдилась себя и своей семьи. Она выдохнула с облегчением, когда ролик закончился. — Даже не верится, что это была я, — пробормотала девочка, продолжая смотреть на экран. Ей было неловко перевести взгляд на Диппера. Мальчик хотел что-то сказать, но не успел: кино ещё не кончилось. Появилось новое изображение. Правда, изображение было странное. Оно едва заметно тряслось, как будто кто-то держал камеру в руках, и вместо Пасифики на экране был забор. — Я не… — начал было Диппер, но замолк: на видеозаписи появилась подъехавшая машина. Пасифика узнала её без труда. Послышался приглушённый голос Престона: — И помни, Пасифика, победа — это главное. — И ещё лоск, — добавила Присцилла. — Победа и лоск. — Пап, — девочка услышала свой собственный голос, — я угробила на тренировки кучу времени. Я с ней справлюсь. Вы же останетесь посмотреть? — Нет, Пасифика, — ответил отец. — Нам пора на вечеринку. Мы обо всём узнаем утром из газеты. Дверь машины открылась, и на улицу вышла она сама. — Да, и что бы ни случилось, не забывай одно, дочка, — сказал ей вслед Престон. — Ты из семьи Нортвест. Не смей проиграть. Пасифика не помнила этого дня, но… Как же это было похоже на её родителей! Богатая вечеринка им важнее дочери, а победа важнее тех средств, которыми она была достигнута. Он мог с улыбкой сказать «Желаю удачи» или «Мы верим в тебя», но предпочёл отдать ей приказ — «Не смей проиграть». Сердце неприятно кольнула обида. Да, это было два года назад. Но ведь и сегодня всё так. Ничего не изменилось в её семье. Изменилась только она сама, а от этого стало ещё хуже. Пасифика молча смотрела на то, как снова и снова, в каждой фракции она проигрывала Мэйбл. Сейчас-то она знала, что всё дело в лилигольферах, но вот Пасифика двухлетней давности на экране ужасно злилась. Девочка не помнила того дня, но понимала свои чувства. Ей не просто было обидно проиграть Мэйбл, которую она в то время ни во что не ставила. Была ещё одна причина: ей было страшно. Она боялась прийти домой и сказать, что наследница Нортвест не смогла одержать победу. Пасифика видела эту панику в своих глазах и понимала, что злилась тогда больше на себя, чем на соперницу. Она из кожи вон лезла, чтобы получить одобрение родителей, и — зря! Девочка почти не моргая наблюдала за тем фильмом, что крутился на экране. Она видела, как её похитили лилигольферы, как её чуть не порубили на салат с помощью мельницы (серьёзно?!), как Мэйбл её спасла, как они вместе раскидывали лилигольферов клюшками и как вырвались из парка. Да уж… Без посторонней помощи такое точно не забудешь. Выходит, Пайнсы спасли её жизнь гораздо раньше, чем она помнила. Ещё до апокалипсиса, даже до призрака в их поместье. Девочка едва заметно улыбнулась. В душе она почувствовала огромную благодарность к этим ребятам. Даже тогда, несмотря на её поведение, они помогли ей. Как же хорошо, что она подружилась с ними. — Пасифика, за тобой не приехали, — заметила экранная Мэйбл. — Тебя подвезти? — дружелюбно предложила она. Кино оборвалось, когда блондинка села в машину к Пайнсам. Повисла тишина. И Пасифика, и Диппер ушли глубоко в свои мысли. Девочка не помнила, чем кончился для неё этот день. Что она сказала родителям? Как они отреагировали? Наверное, даже к лучшему, что ей стёрли из головы этот фрагмент жизни. Что бы там ни было, вряд ли это было приятно. Она вспомнила все свои наказания и поёжилась. Диппер вдруг осознал, что царит тишина. Он взглянул на подругу, которая смотрела куда-то вперёд себя, сложив руки на груди. — Пасифика, я не понимаю… — начал он. — Не нужно, Диппер, — перебила она, повернувшись к нему спиной, чтобы скрыть эмоции. — Я знаю, что у меня… специфичная семья. То, что они приказали мне победить, а сами уехали и даже не встретили меня — это нормально для них. И я не хочу об этом говорить. Диппер послушно замолчал, хотя на самом деле он хотел сказать не об этом. Видя, что Пасифика в подавленном состоянии, он решил отложить разговор на потом. Он вдруг понял, что они дружат с Пасификой уже второй год, а он почти ничего не знает про её семью. Да, Нортвесты — самые богатые люди в городе, которые любят только себя и деньги. Но это было всё, что он о них знал. Каковы их отношения с дочкой? Диппер помнил тот вечер в особняке, помнил тот странный колокольчик, услышав который, Пасифика робко замолкала, помнил, как они посадили её под домашний арест. Он понимал, что у девочки трудности с родителями. Но насколько всё плохо? — Думаю, нам пора подниматься наверх, — осторожно сказал Диппер. — Интересно, куда запропастилась Мэйбл? Пасифика почувствовала облегчение от того, что друг услышал её просьбу и не стал лезть с разговорами о семье. — Возможно, — блондинка обернулась и улыбнулась, — она всё-таки закрутила эпический летний роман. Или просто не смогла сюда дойти, потому что единственный фонарик у тебя. — Ох, — мальчик хлопнул себя ладонью по лбу, как всегда делал, понимая свою ошибку. — И правда. Пойдём быстрее. К тому моменту, как они вернулись в жуткую комнату с глазами, Пасифике стало немного легче. Ей приходилось сталкиваться с вещами и похуже лилигольферов, чувство стыда за своё поведение сменилось приятным осознанием, что у неё получилось измениться, а пренебрежение собственных родителей было для неё привычным делом. Единственное, что ей не нравилось, — это увидел Диппер. К счастью, у друга хватало такта молчать. — Ну, и где она? — недовольно спросил мальчик, выглянув в коридор. — «Я вас догоню», ага, — передразнил он сестру. Мэйбл нашлась через три минуты в зале костюмов. Того парня уже не было, а сама девочка восторженно рассматривала платья, которые носили девушки Гравити Фолз два или три века назад. — Вы только посмотрите, как странно они одевались! — воскликнула Мэйбл, когда увидела брата и подругу. — Мэйбл, почему ты не догнала нас, как обещала? — спросил Диппер с упрёком. — У меня было свидание, — широко улыбнулась она. — А парень в курсе? — язвительно поинтересовался у неё брат. Мэйбл рассмеялась в ответ. — Да ладно тебе, — сказала она примирительно. — Он привёл меня в этот зал. Я так засмотрелась на костюмы, что не заметила, как он пропал и как прошло время! Вы всё выяснили? — встрепенулась Мэйбл. — Да, — кивнула Пасифика. — Только вот есть одна проблема, — заметил Диппер. Блондинка напряглась. О чём он? — Какая? — Мэйбл была озадачена не меньше. — Записи, которые мы видели раньше, были не такими, — сказал мальчик. — Что ты имеешь в виду? — Пасифика напряглась ещё больше. — Ну… — Диппер замялся. — Это не было видеосъёмкой самих событий. Общество слепого глаза приводило сюда пострадавших, допрашивало их о том, что они видели, и снимало рассказ на камеру. Но я не видел ни одного воспоминания, которое было показано со стороны, понимаешь? — Ты хочешь сказать… — Кто-то из общества слепого глаза сначала снял все события на видео, а потом уже тебе стёрли память, — пояснил Диппер. — Меня напрягает вот что: они же не могли заранее знать, что ты увидишь лилигольферов! Но почему тогда есть запись, как мы встретились в парке для гольфа днём? Пасифика не знала, что ему ответить. Ей снова стало не по себе. — Хочешь сказать… — неуверенно начала она. — Кто-то следил за мной? — Я не знаю, Пасифика, — пожал плечами Диппер. — Раз эти записи были в трубке с твоим именем, значит, и следили за тобой тоже эти ребята из общества. Но у них у всех давно стёрта память. Значит, сейчас в любом случае всё в порядке. В порядке… Девочка вспомнила трубку с именем её отца. А что, если следили за всей её семьёй? Что такого важного они узнали про жизнь Престона, что стёрли ему память, а запись оставили себе? — Диппер, — как сквозь туман услышала Пасифика голос Мэйбл, — её нужно отпаивать горячим шоколадом.