Отрывки

С самого утра Пасифика не находила себе места, везде чувствуя себя лишней, даже в собственной комнате. Настроения не было никакого. Она почти не спала ночью, с тоской ожидая этого дня, за завтраком лишь потыкала вилкой в омлет, даже забыв огрызнуться на придирчивых родителей, и не улавливала ход времени и событий, дожидаясь лишь ухода старших Нортвестов, который почему-то не становился ближе. Минутная стрелка на часах даже не ползла — она просто стояла. По крайней мере, ощущение у девочки было именно такое. Хотелось наплевать на все и убежать из дома прямо под возмущенные возгласы мамы и папы. Скоро Пайнсы уедут, и ей надо провести с ними как можно больше времени, а она сидит, дожидаясь, пока ей освободят путь. Как глупо! Настолько желанные звуки двигателя автомобиля раздались через целую вечность: девочка уже успела измять покрывало на кровати, нервно почесать руки, нарезать кругов тридцать по комнате и посидеть, уставившись на часы. Пасифика заставила себя выждать еще минуту, чтобы родители точно уехали. Минута — и она сорвалась с места, в последний момент вспомнив, что забыла взять подарки для друзей: сегодня же не просто последний день лета, но еще и их день рождения! Перепрыгивая через ступеньки в особняке, не взирая на хлеставшие по лицу ветки в лесу, она быстрым шагом неслась до тех пор, пока не увидела перед собой Хижину Тайн, такую же, как и всегда. Она мирно стояла на полянке и, казалось, спокойно наблюдала за запыхавшейся девочкой. Словно сегодня ее не покинут все обитатели вплоть до следующего лета. Словно это лето будет длиться вечно. Пасифика даже почти поверила в это, когда резкий порыв холодного, по-настоящему осеннего ветра привел ее в чувство, заставив вздрогнуть от холода и зажмуриться от летевших в ее сторону пожелтевших листьев и песка. Вот и все, поняла она. Последний день в Хижине Тайн. На душе кошки скребли. — Пасифика! — откуда ни возьмись выскочила Мэйбл с целой охапкой листьев в руках. — Давай плести головные уборы из листьев! — с энтузиазмом предложила она. — Все равно гости придут только через час, мы успеем сделать уйму лиственных корон! Девочка растерянно кивнула, понимая, что это, наверное, последнее веселое занятие на ближайшее время в ее жизни. Впрочем, и его сложно было назвать веселым. В голове блондинки постоянно крутилась мысль о том, что вечером Пайнсы уедут, и это мешало ей радоваться. — Сиф, что с тобой такое? — наконец, не выдержала Мэйбл, озадаченно посмотрев на подругу. — Почему ты грустишь? Глаза подруги смотрели буквально ей в душу, и девочка почувствовала неловкость. — Это так сильно заметно? — вместо ответа поинтересовалась Пасифика, отведя взгляд на венок, который она сплела. Вышло кривовато (у подруги получалось куда лучше), но довольно мило. — Это из-за того, что мы уезжаем? — озвучила Мэйбл. Пасифика некоторое время помолчала. Близняшка Пайнс, безусловно, была права, но девочке, даже несмотря на то, что почти все лето она провела в их кругу, было до сих пор трудно говорить о том, что она на самом деле чувствует. Иногда в порыве благодарности или охваченная испугом (или из-за другого эмоционального потрясения) Пасифика могла накинуться на близнецов с объятиями или выразить им свою признательность, но сейчас ей было трудно это сделать: мешала детская привычка скрывать свои мысли от всех и комок, неожиданно вставший поперек горла. — Ну… — только и смогла пробормотать она, когда Мэйбл сказала все сама: — Сиф, послушай, — она улыбнулась, — в прошлом году я тоже ужасно грустила, когда вспомнила, что лето кончается, и нужно уезжать. А потом я поняла: какой смысл грустить, если ты точно знаешь, что это не навсегда? Кроме того, — улыбка Мэйбл увеличилась раза в два, — последний день нельзя тратить на тоску. Его надо провести лучше всего, чтобы он не прошел впустую! Никто не должен быть грустным в день рождения Мэйбл. «Легко тебе говорить, — подумала Пасифика, часто заморгав, чтобы не заплакать. — Вы с Диппером уедете к любящим вас родителям и в любом случае будете друг у друга. А я останусь тут. Одна». — Ну хватит, — Мэйбл нацепила ей на голову один из венков. — Все хорошо. Стащим кусок торта? — она заговорщицки улыбнулась. — Шутишь? — переспросила Пасифика. Удивление перевесило даже грусть. Такая затея была в духи Стэнли, но Мэйбл… Конечно, она куда больше походила на него, чем на Форда, но все же… — На самом деле, да, — хихикнула подруга. — Я шучу. Торт должны съесть все и в одно время. Поэтому пока просто пошли дожидаться гостей! Несмотря на все уверения Мэйбл, что никто не должен грустить в ее день рождения, несмотря на все старания Пасифики быть веселой, настроение девочки не улучшалось. Мэйбл и Диппер пригласили всех близких людей: обоих дядей, Венди, Зуса, Кэнди и Гренду, Пухлю в качестве почетного гостя. Пасифика чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Мэйбл весело болтала с подругами. Она пыталась втянуть и Пасифику в разговор, но девочка не находила, что сказать. Она столько лет сознательно насмехалась, всеми способами унижала Кэнди и Гренду, что казалось неестественным улыбаться им сейчас, как ни в чем не бывало. Девочки, наверное, разделяли ее точку зрения, потому что смотрели на нее без злобы, но с достаточным сомнением в глазах, словно не понимая, что младшая Нортвест вообще тут забыла. Впрочем, Пасифика была не одна, кто предавался грустным мыслям. Она заметила, что Диппер тоже довольно невеселый. Причину угадать было нетрудно: периодические вздохи и беглые взгляды в сторону Венди (девушка играла с Зусом в «Кто больше») говорили красноречивее любых слов. — Тоже чувствуешь себя лишним? — спросила блондинка, когда парень уселся на диван рядом с ней. — Не то что бы, — пробормотал он. — Просто тоскливо. Вроде и домой хочется, а вроде и… — он замолчал, снова кинув взгляд на Венди, рот которой был под завязку набит зефиринками. «Хто вольфе?», — с трудом пробормотала она. Пасифика почти усмехнулась, наблюдая за этим. — Ну, вы же приедете следующим летом? — не столько чтобы утешить Диппера, сколько для себя спросила она, отвлекшись от игры. — Да, но ведь до него еще целых девять месяцев, — вздохнул парень. Девять месяцев! Пасифика резко осознала, насколько это долгий срок. Девять месяцев, день за днем, снова и снова проживать однообразные встречи с родителями, их нудные приемы, терпеть все их придирки в ее адрес и никаких встреч с Пайнсами! Не с кем поговорить, не с кем подурачиться, не с кем просто легко провести время! Одна против всего мира… Девочка только в этот момент почувствовала со всей остротой, насколько она привязалась к семье Пайнс за такой небольшой срок. Фактически, Пайнсы стали не просто ее друзьями, а ее настоящей семьей. Все в Хижине Тайн относились к ней, как к родной, сама она полюбила их семью ничуть не меньше, а теперь почти год без них… Это было гораздо хуже любого из наказаний Престона. — А теперь я бы тоже хотела подарить вам всем подарки, — радостно объявила Мэйбл, осмотрев своих гостей и вырвав этим Пасифику из ее мрачных мыслей. — Чтобы вы смотрели на них и вспоминали меня! — Наверняка опять набор свитеров… — пробормотал Стэнли, но племянница проигнорировала его и вытащила из-за угла огромный пакет. — Дядя Стэн, дядя Форд, это вам! — девочка достала — удивительно! — два свитера: на одном красовалась шестипалая рука, на втором надпись: «Гроза аномалий». — Очередная колючая одежонка? — буркнул Стэнли, рассматривая героическое одеяние. — У меня еще от прошлогоднего спина чешется. — Вы же едете на север, — непринужденно заметила девочка. — Вам нужна теплая одежда. — Спасибо, малая, — Стэнли непривычно тепло улыбнулся и потрепал племянницу по голове. Форд с улыбкой пожал Мэйбл руку, что-то говоря о большом таланте. Пасифика его почти не слышала: она старалась проглотить вновь появившийся в горле комок. Раз Мэйбл дарит подарки, значит, отъезд близок. Пока она старалась не заплакать, ее подруга умудрилась раздарить все свитера. Кроме одного. — Сиф, — торжественно объявила она, — я долго думала, какой рисунок был бы лучшим на твоем свитере, — Мэйбл загадочно улыбнулась. — И я хочу, чтобы для всех это осталось тайной. Пообещай мне, что откроешь его, когда придешь домой, — потребовала она. Пасифика не знала, сможет ли она что-то сказать, не расплакавшись, а поэтому просто кивнула, приняв сверток от подруги, и поспешно отвернулась, когда все внимание привлек к себе так кстати уронивший какой-то экспонат Зус. Не плакать! Не при всех! К счастью, Пасифика знала, где ванная. Стараясь не привлекать внимания, она поспешно забежала туда и закрыла дверь. Как раз вовремя: слезы водопадом полились из ее глаз, как будто кто-то все сильнее и сильнее сжимал ей сердце, тем самым выдавливая соленую жидкость. Пайнсы уезжают. Мысль пульсировала у нее в голове, не давая успокоиться. Как пережить эти злосчастные девять месяцев? Как не сойти с ума от одиночества? Как пережить страх, если снова вернутся кошмары? Кто ей поможет, когда этой семьи не будет рядом? Девочка потеряла счет времени, вытирая слезы, которые тут же сменялись новыми и все никак не хотели заканчиваться. В воображении живо стояло прошедшее лето и предстоящие осень, зима и весна. Контраст был слишком ярким. — Пасифика! — раздался голос Венди, сопровождаемый стуком в дверь. — У ребят через двадцать минут автобус, пора идти их провожать. — Иду, — дрогнувшим голосом ответила девочка. Нужно было найти силы успокоиться. Нужно было проводить друзей с улыбкой. Пасифика знала: Мэйбл тоже зарыдает, если увидит, что хоть кто-то расстроен. Если расплачется Мэйбл, то расплачутся все. Отличная будет процессия. Девочка открыла холодную воду и несколько раз умыла лицо. Отражение в зеркале пугало: красные распухшие глаза, раскрасневшиеся щеки. Да, никто не заметит, чем она тут занималась… К счастью, всем было не до того: все были заняты прощаниями. На автобусной остановке Мэйбл обняла всех три или четыре раза и раз десять сказала, что будет страшно скучать. Пасифика не находила в себе сил на слова, поэтому в последний раз крепко стиснула подругу в объятиях, не желая ее отпускать. Душа блондинки буквально разрывалась на части. «Пожалуйста, ребята, не уезжайте!», — хотелось крикнуть ей, но она понимала, как это глупо. Ей придется пережить этот год без них. Один вопрос: как? — Не грусти, Сиф, — тихо сказала ей Мэйбл. — Все будет лучше, чем ты думаешь, поверь мне. После этих слов подруга забралась в автобус и с грустной улыбкой помахала всем рукой. Диппер последовал примеру сестры, и через минуту автобус с шумом отъехал от остановки. Пасифика с тоской смотрела ему вслед, а в голове крутилась одна единственная мысль: вот и все. — Ну что ж, — заметил Форд, проводив племянников взглядом, — пора и нам в дорогу. — Не грустите, ребятки, — усмехнулся Стэнли, посмотрев на детей и Венди с Зусом. — Оглянуться не успеете, как мы вернемся, а вслед за нами и малые. Братья уселись в машину и, почти как их племянники, помахали всем рукой и умчались в том же направлении, чтобы свернуть чуть дальше по дороге. Кончилось лето. Кончилась маленькая счастливая жизнь Пасифики. Она рассеяно пробормотала что-то на неловкие слова прощания Кэнди и Гренды, кивнула на слова утешения от Венди, пропустила какой-то нелепый вопрос Зуса мимо ушей и медленным шагом направилась в особняк. Назвать это место домом она не могла даже в мыслях. Ее дом сейчас стоял закрытый на замки, одинокий и пустой, без семьи Пайнс ставший просто мертвой сувенирной лавкой. Девочке казалось, что ее жизнь действительно закончилась. Девять месяцев ей придется влачить существование наследницы Нортвест, прежде чем друзья вернутся. Целая вечность. Собственная комната, раньше бывшая ее убежищем от родителей, теперь казалась холодной и неприятной. Заниматься ничем не хотелось. Хотелось лечь и уснуть, вплоть до следующих летних каникул. Лишь машинально кинув сверток на стол, Пасифика вдруг вспомнила, что в нем лежит. Подарок от Мэйбл. Девочка медленно подошла к нему и аккуратно развернула. Свитер был ее любимого нежно-розового цвета, спереди красовалось слово, а сзади — рисунок. «Сиф» на передней стороне и две ели на задней. Даже не ели. Скорее, сосны. Эти сосны и их соприкасавшиеся ветки ужасно походили на двух человечков, взявшихся за руки. Как близнецы. И тут Пасифика поняла, что за смысл был в этой нелепой на вид композиции. Девочка прижала свитер к себе, улыбнувшись. Наверняка эту головоломку придумал Диппер, а Мэйбл с радостью воплотила ее в жизнь. Девочка чувствовала, как горячие слезы снова обжигали щеки, но ей было все равно. Она испытала огромный прилив нежности к близнецам. У нее самые лучшие друзья на свете! Сиф Пайнс.