Отрывки

Пасифике очень нравился чердак, где жили Диппер и Мэйбл. Да, ее комната была больше, чище, новее, в ней не было пауков, в ней нельзя было получить кучу заноз или встретить спокойно восседающую на кровати свинью. И все-таки у близнецов было уютнее. Чердак Пайнсов нес в себе особую атмосферу, и эта атмосфера блондинку пленяла. Отсюда не хотелось уходить, а в ее комнату не хотелось возвращаться. Пасифика сидела на кровати Мэйбл и внимательно рассматривала сделанный подругой браслет. Он был сплетен из тоненьких атласных лент голубого и сиреневого цветов, по уверению Мэйбл — специально для нее, Пасифики. Это было похоже на правду: близняшка Пайнс упорно ассоциировала подругу именно с этими цветами: с голубым, с синим, с фиолетовым, с сиреневым и тому подобными оттенками. Пасифика не переставала удивляться тому, сколько же в подруге должно быть терпения и таланта к рукоделию. Это же надо сидеть, сплетать какие-то узлы, делать это аккуратно и точно, внимательно. И ведь браслетик из лент — не самое сложное из того, что могла смастерить Мэйбл. Иногда Пасифике казалось, что она может сделать что угодно из чего угодно. Те же самые серьги из начос в прошлом году… — Пасифика, а можно я заплету тебя? Девочка вздрогнула и удивленно подняла глаза, перестав рассматривать самодельный браслет Мэйбл. — Что? Заплету? Неужели она имеет в виду… — Ну, можно я попробую заплести тебе какую-нибудь косу? — не заметив ее смятения, бодро повторила Мэйбл, хищно смотря на ее волосы. — Я мастер по заплетанию! — Да, я не сомневаюсь… — пробормотала Пасифика, снова опустив глаза на браслет, который как нельзя лучше демонстрировал талант Мэйбл заплетать. Девочка не знала, что ответить. Никто никогда не заплетал ей волосы, и родители всегда твердили, что косы — это слишком просто для наследницы Нортвест, но… Почему нет? Вряд ли Мэйбл причинит вред ее волосам, верно? — Да, давай, — неуверенно кивнула она. Мэйбл радостно улыбнулась, схватила расческу и встала на кровати за спиной Пасифики. — Я думаю, тебе пойдет даже больше, чем конский хвост! — с воодушевлением заявила она, после чего начала мягко и аккуратно расчесывать блондинке локоны. Пасифика сидела, боясь пошевелиться. Может, это было глупо, но она считала свои волосы своей гордостью: длинные, светлые, густые и мягкие, они вызывали восторг у всех, кто их видел, даже если к их хозяйке они испытывали отвращение. Девочке нравилось ухаживать за ними, и она могла чуть ли не часами любоваться отражением в зеркале. Пасифика понимала, что это глупое самолюбование и что не очень умно так восхищаться собственной прической, но ведь никто об этом не знает, так? Мэйбл была предельно аккуратна. Она осторожно водила расческой, расчесывая каждую прядь, а потом начала что-то заплетать. По коже Пасифики пробежались мурашки: это было новое, но приятное ощущение. В умелых руках подруги локоны аккуратно ложились один на другой в нужном порядке, и блондинка ни разу не почувствовала, чтобы хоть один волос был вырван или хоть одна прядь резко дернута. Сразу было видно, что Мэйбл относилась к делу с большим уважением, чем все парикмахеры, попадавшиеся ей в жизни. Как только Присцилла отдавала приказ сделать из дочери «самую восхитительную юную леди, которая затмит вечер», парикмахеры не щадили никаких средств и материалов, и волос Пасифики в том числе. Их тянули, драли расческами, закалывали и выливали на них лак ведрами, лишь бы конструкция на ее голове продержалась весь вечер и не повлекла за собой увольнения. Эти пытки заставляли девочку чуть ли не плакать. — Готово, — Мэйбл спрыгнула с кровати и с широкой улыбкой протянула Пасифике зеркало. — По-моему, ты красавица. Пасифика с удивлением смотрела на свое отражение. Коса брала начала с правого бока головы, а потом опускалась и заканчивалась слева. Она красиво переливалась в лучах солнца, попадавших на чердак через окно. — Ничего себе, — только и вырвалось у блондинки. Выходит, в мире действительно существуют красивые прически, ради которых не нужно пытать волосы? Видимо, да. — Красиво, — искренне сказала она. — Ты мастер на все руки, Мэйбл. — С таким материалом работать одно удовольствие, — подмигнула ей подруга. Пасифика снова перевела взгляд, любуясь своим отражением. Даже жаль, что такое чудо придется расплести, прежде чем вернуться домой. — Дети! — вдруг раздался крик с первого этажа. — Немедленно все сюда! Ваш заботливый дядя придумал вам новое приключение!!! — Приключение?! — восторженно воскликнула Мэйбл. — Это должно быть интересно! Пойдем! Девочка выскочила из комнаты, и почти сразу же послышался топот ее ног по ступенькам, ведущим вниз. — Скорее, новое задание по обману туристов, — хмыкнула Пасифика, спрыгнув с кровати. Она не разделяла энтузиазма Мэйбл, достаточно хорошо изучив мистера Пайнса и усвоив, что в его понимании «приключение» — это нечто совсем иное, нежели в понимании его племянников. — Эй, Сиф, ты идешь?! — в дверь просунулась голова Мэйбл, которая, видимо, заметила отсутствие подруги. — Да, иду, — кивнула Пасифика, и только потом, когда подруга снова ускакала, девочка поняла, что что-то не так. Сиф? Девочка замерла, не понимая, почему Мэйбл так странно назвала ее. Очевидно, что это новое прозвище, которое придумала для нее подруга, но почему именно Сиф? И почти сразу же поняла. Сиф — сокращенно от Пасифики. Вырванный из середины ее имени слог. На ум само собой пришло другое прозвище — Пас. Противное сокращение, которым постоянно называли ее Кларисса и Миранда и которое ясно показывало, как они к ней относились и кем считали. Пас — это пропуск, недостаточность, бессилие. Это был плевок в ее сторону, и девочка всегда это знала. Сиф… Звучало куда мягче и приятнее. В этом «Сиф» Пасифика почувствовала столько искреннего дружелюбия, что невольно улыбнулась. Новое прозвище нравилось ей больше. Так, с улыбкой на лице, она и спустилась вниз, где уже стояли Диппер и Мэйбл. — О, светленькая, рад, что и ты пришла, — ухмыльнулся Стэн. — Сегодня у нас особый праздник — летний день уборки! Пасифика фыркнула, поздравив себя с удивительной проницательностью под недовольные возгласы близнецов. Наверное, новой тайной, которую она откроет, будет самостоятельная уборка, ведь наследнице Нортвест никто и никогда не позволял марать руки. Правда, близнецы почему-то ее энтузиазма не разделяли…