Я верю в тебя

Элвин просидел в той комнате довольно долго, но его позвала Бриттани. — Кто там? — Эл, это я… Послышались шаги и звук поворачивающихся ключей — дверь открылась. Элвин вышел с книжкой в руках. — Я собираюсь все рассказать им. В конце концов… они бы все равно все узнали… — Ты уверен? — Более чем… Элвин вместе с Бриттани пришли к гостям, которые во всю вели беседы с двумя бурундучатами. — Дети, садитесь… пришло время рассказать вам все… — Что рассказать? — поинтересовалась Хлоя — Да, что? — добавил Билл. — Тот бурундук, что вы видели в комнате — это… это…это ваш второй дядя — дядя Саймон… — Дядя Саймон? — хором переспросили дети. — Да. Именно так… — А где же он? Почему он не пришел на твой День рожденья? — поинтересовалась Хлоя. — Он…он… умер Хлоя… — проронил Элвин, опустив глаза. — Но ты же сказал…. — Я знаю. Повисла гробовая тишина. — И все по моей вине. По моей чертовой глупости! — Элвин сказал все, уже собираясь заплакать, но сдержался. — И теперь…я проклят… радостный День моего рождения совпал с днем его смерти, и теперь я обречен, вспоминать его, свои ошибки…непоправимые ошибки, стоящие жизни… Дети загрустили и совсем замолчали. Элвин вновь начал говорить: — Эту книгу, — Эл показал книжку, что была у него в руках, — я читаю, словно сказку перед сном. Строчки, некогда написанные моим старшим братом Саймоном, чудным образом оживают в моем воображении, и вместе с этими строчками оживает и память о нем. Я расскажу вам его историю, историю того, как произошло чудо, историю о настоящей вере… Элвин сел на стул и, оглянув всех собравшихся гостей, начал говорить: — Давным-давно, когда я еще был подростком, этот дом принадлежал Дейву и нам с братьями. Мы с Теодором и Саймоном жили в одной комнате, той самой, что сейчас заперта. Отношения между нами с Саймоном не были идеальными. Тогда мы были совсем разными бурундуками и не могли понять друг друга. Я очень любил спорт, в особенности катание на скейте. Саймон был очень усидчивым и спокойным, его интересовала наука и… Джанет. Когда к нему приходило вдохновение, он бросал все дела, сколь важными они не были; он бежал к своему письменному столу и, писал строку за строкой, по многу раз комкая и выбрасывая листки в урну. Стоило Джанет прийти к нам, как он менялся и готов был едва ли не положить весь мир к её лапам. Элвин открыл книгу, которую держал в руках и стал читать: « 15.09.12 День прошел на отлично. Мои труды не пропали даром. Джанет так понравились мои стихи, что она не удержалась и обняла меня. Я вспоминаю это, и по телу пробегает приятное тепло. Я так не хотел её отпускать! Хе, все же мне пришлось это сделать, но я все равно счастлив. Еще в заготовке новый проект, который я планирую начать в ближайшее время, как только наступят выходные, а пока, пока мне есть чем заняться. Скоро контрольная, а Элвин не хочет готовиться к ней, всячески избегает встречи со мной и увиливает от разговоров. Я уже все перепробовал, но похоже, ему поможет только чудо, ибо я уже совершенно не в силах бороться с ним. Такой уж у меня брат, и с этим ничего не поделаешь! Даже не знаю, что еще тут можно написать! День прошел так быстро, что детали смогли ускользнуть от меня и я запомнил лишь то, что мне было по настоящему интересно. До завтра, мой дорогой дневник…» Саймон всегда оставлял записи перед сном и благодаря его привычке, мы можем теперь пережить все самые лучшие моменты его жизни. Кх-кх …Я отошел… Так могло бы быть и дальше, если бы не один день. 30 сентября того же года мы возвращались из школы домой. День был прекрасен, солнце светило и жарко было. В моих планах был лишь поход на скейт-парк — были неофициальные соревнования, и я должен быть там обязательно. Все было хорошо, но вдруг Саймон заговорил: — Элвин, учитель крайне недоволен твоими оценками практически по всем предметам. Мне поручено подтянуть тебя, я специально перенес все свои планы и встречи на потом, чтоб выполнить это обещания. Сегодня будет наш первый урок. Меня это просто дико взбесило, и я старался все это дело отменить: — Эм… Саймон, а в другой день нельзя? — В другой? Как же… Стой! У тебя какие-то планы? — Нет, что ты! — Тогда… — Пойду за тетрадями! — Я встал на скейт и помчался вперед — прямо на дорогу. — Элвин, стой! Там машины! Стой! — кричал Саймон мне вслед, но я не слушал, летел и летел, не смотря по сторонам. Я совершенно не заметил автомобиль, который ехал мне наперерез; Саймон кричал, но я ехал и ехал… Удар, темнота, чьи-то невнятные голоса, больничная койка — все что я запомнил. Восстановить всю картину помог тот же дневник: «30.09.12. Какой кошмар! Я не нахожу себе места, пальцы дрожат и писать трудно. Элвин, Элвин, он… Боже. На моих глазах Элвина сбила машина! Когда я вызвал врачей, он едва дышал — вообще чудо, что он дышал! Удар был очень сильный, я думал, он умрет прямо там — на дороге. Врачи сказали, что он может не пережить предстоящие операции, и теперь я уже совсем не нахожу себе места, каждая минута — как час, как бесконечность, как мне это пережить!.. И ведь это я виноват, надо было отложить все эти занятия к чертям, эх. Теперь, клянусь, я всю шерсть с себя сдеру за такое, а ведь завтра еще и медицинский осмотр проходить. Я точно сойду с ума…»