Пять, как договорились.

      —Бо-о-же, Сук, дерьмово выглядишь, — съехидничал Лафайет, когда она брала несколько дополнительных ложек из металлической банки в коридоре.       Сьюки бросила на него испепеляющий взгляд и глубоко вздохнула.       — Долгие ночи, — неопределенно ответила она. — Не удается как следует поспать.       Красивые миндалевидные глаза ее друга изумленно сощурились.       — Кто-то помогает тебе с этим?       Она вскинула голову, глаза округлились.       — Ты о чем?       Он с невинным видом поднял руки.       — Просто спросил. В твоей постели кто-то есть? Бессонница может быть невъебенно фантастической, если это результат фантастической ебли.       Сьюки покраснела и отвернулась.       — Нет, — застенчиво ответила она. — Никто мне с этим не помогает. Я не сплю вполне самостоятельно, спасибо.       И это было правдой. Лафайет хихикнул и понимающе улыбнулся, а Сьюки покраснела еще сильнее, несмотря на свое невинное заявление. Нет, в течение последних восьми дней в ее постели никого не было, и это была абсолютная правда. Проблема состояла вот в чем. Бессонница мучала ее из-за размышлений кое о ком в этой постели. Каждую ночь с того момента, как они заключили сделку о кормлении, Сьюки помногу часов беспокойно вертелась в кровати. Обычно тихая ночь в одиночестве была ее любимым временем суток. Его наступление означало, что она не слышала ни единой мысли из человеческих голов, и она бережно лелеяла молчание, нежно обнимавшее ее, как одеяло.       Теперь тишину затмило одиночество. Оно становилось хуже в те ночи, когда Эрик не приходил за выплатами, и она лишалась его глубокого мурлыканья, посягающих рук и милостиво беззвучных мыслей.       Ложка выскользнула из рук и зазвенела, ударившись о покрытый плиткой пол.       — Черт, — пробормотала она, наклоняясь.       Изгиб задницы выглядел слишком соблазнительно для ее чрезмерно активного друга, и он отпечатал оглушительный шлепок на левой ягодице.       Сьюки резко выпрямилась.       — Эй!       Лафайет шаловливо усмехнулся.       — Да ладно, сладкая попка. Мы с Хесусом собираемся сегодня в клуб в Шривпорте. Хочешь пойти, выпустить пар? Это излечит твое беспокойство, гарантирую.       Она добродушно закатила глаза.       — Пытаешься перетянуть меня в свой лагерь?       — Это не гей-клуб, — капризно ответил он, размахивая в воздухе лопаткой. — Обычный клуб. Хесус хочет потанцевать. Твердит, что мы должны представляться на публике.       Сьюки ухмыльнулась.       — А что представлять?       — А, да хуй знает. Веселье. Сексуальность. У нас и того, и другого выше крыши.       — Точно, — охотно согласилась она. Собралась вернуться к своим столикам и лишенным ложек клиентам, но обернулась. — Просто идете потанцевать.       Лафайет кивнул.       — Смутить всех натуралов нашими формами, а потом пойти домой. И все.       Она прикусила губу и пожала плечами.       — Звучит неплохо. Почему бы и нет?       Он одобрительно дернул ее за хвостик. Не заметил, как она задрожала при мысли о другом мужчине, который так же игриво его тянул.       — Лучший гребаный ответ в мире, — сказал он. — Мы поедем в девять.       — Отлично, — ответила она, возвращаясь к работе. — Тогда я вас догоню.       Сьюки направилась обратно в обеденный зал, чувствуя себя более воодушевленной, чем за всю неделю. В конце концов, это были три дня. Три. Гребаных. Дня. С того момента, как она проснулась после третьей ночи, когда кормила его, она ничего от него не видела и не слышала. Сев поутру в постели, она была шокирована, когда обнаружила десяток бутылочек питательной добавки с железом на ночном столике. Дорогих, тех, что можно найти на самых верхних полках в магазинах здорового питания. Никакой записки не прилагалось, но было очевидно, кто расставил их по кругу в таком личном месте. Она фыркнула, негодуя от их таинственного вида, отметив, что десяти бутылок было чересчур много для двух оставшихся кормлений. Самонадеянный ублюдок.       Спустившись по лестнице на завтрак, она снова была шокирована тем, что обнаружила внизу.       Воздушные шары. Большие, блестящие, серебристые гелиевые шарики. Сотни шариков.       Они толпились под потолком, и ни единого его дюйма нельзя было увидеть под массой их металлических тел. Сьюки остолбенела, изумленно глядя на них. Это были самые обычные шарики, которые дарят кому-нибудь на день рождения или выпускной, за исключением того, что на этих не было никаких украшений. Они были просто серебристыми.       «Свинцовыми, — поправила она себя. — Долбаные свинцовые шарики».       Она не могла понять, в восторге она пребывала или в ярости. Ни у одного из ее новых летучих друзей не было ленточки. Они плавали без оков. Не представлялось никакой возможности стянуть их вниз. Кроме одного, возле двери. С него свисала черная лента, на конце которой вяло покачивалась бумажка. Сьюки протянула руку и схватила ее.       «Для нас возможно все что угодно.       Э».       С того утра у девушки возникало желание выкопать старую рогатку Джейсона и снять проклятые штуковины одну за другой прямо с потолка. Но каждую ночь она возвращалась и оставалась одна, и у нее не поднималась рука убить их. Напротив, в отсутствие Эрика она находила их раздражающее (и забавное) присутствие… уютным.       — Вот, — она передала ложку пожилой женщине, которая с нетерпением ждала возможности съесть свой суп. Та не поблагодарила официантку. Сьюки же была слишком занята, чтобы думать об этом.       Прошлой ночью одиночество довело ее до кое-какой глупости. Схватив телефон, она проглотила свою гордость и написала ему. Где он был? Он что, не помнил ее слов о растягивании сделки? Что за хуйня? Ее сообщение спрашивало о многом. Она ждала сорок три минуты, прежде чем получила ответ.       «Скучаешь по мне, любимая?»       — Черт! — Сьюки швырнула телефон через всю комнату. Подонок.       Возможно, так и было. Может, ей его не хватало. Может, она просиживала целые ночи, потому что ей было холодно и одиноко, не хватало тепла, которое она ощущала, когда кровь кипела от его высокомерия, не хватало давления тела, охлаждавшего ее, пока он пил из нее после ссоры. Может, его визиты не были неудобством, раз она к ним привязалась. Может, они были… приятны.       И безопасны.       В ночи, когда ее посещал Эрик, Сьюки никогда не волновалась, что за ней могут снова прийти феи. Они ни за что бы не подвергли себя риску нападения такого мощного вампира, как Эрик. Да и других вампиров тоже. Несмотря на то, что дом снова принадлежал ей, она все еще чувствовала себя защищеннее, когда он устраивался рядом на диване, когда его тело крепко прижималось к ее спине. Кроме того, были и оборотни. Она уже видела, как он разодрал того оборотня, который ей угрожал.       Раз уж он отсутствовал в течение трех дней, у нее появилось время, чтобы прийти к этим досадным выводам. Хуже было осознание того, что она хотела больше, чем просто приятного. Она хотела невъебенно фантастического. И способ ощутить себя невъебенно фантастически был…       «Заткнись», — сказала она своему разуму.       Девять часов наступили быстро. Хвала богам. Лафайет был прав. Сьюки нужно было выпустить пар. Она хотела танцевать, черт возьми. Трястись в жарком, потном, резонирующем доме плохой музыки. Это звучало идеально. После окончания смены она переоделась в простой розовый топ, который держала в своем шкафчике в офисе Сэма. Распустила пучок и собрала волосы в высокий конский хвост, который позволял продемонстрировать высокие скулы и тонкую шею. Она по-прежнему была в своих черных шортах и кроссовках, но ей было все равно. Она отправлялась не на свидание. Ребята едва ли обратят внимание — они так влюблены друг в друга, что даже не глянут в ее сторону. Сьюки выбежала на стоянку и обнаружила, что ее ждут.       Хесус поцеловал ее в щеку в знак приветствия.       — Привет, девочка, — любезно поздоровался он, голубые глаза сияли. — Хорошо выглядишь.       — Лжец, — с улыбкой упрекнула Сьюки. — Я выгляжу, как вымотанная официантка. Но все равно спасибо. — Она оценила его футболку, джинсы и мускулы, которые словно пытались порвать их. — И из-за вас заплачут все девушки. Вы греховно красивы.       — Аминь, — согласился Лафайет без намека на скромность. — А теперь пойдемте, пока я не передумал им делиться.       Они решили взять новый модный автомобиль Лафайета. У Сьюки челюсть отвисла, когда он объяснил, что Эрик продал ему эту тачку за доллар. Она едва смогла формулировать слова, чтобы спросить, почему.       — Если бы я знал, — честно признался он. — Сказал, что пытался меня завербовать, но почему, черт возьми, он просто не оторвал мне руки вместо того, чтобы подкупать — мне никогда не узнать. Ебанько, мать его за ногу.       Сьюки молчала сидела на заднем сиденье, обдумывая такую весомую щедрость. Она решила, что Эрик, должно быть, очень, очень богат. Этот автомобиль и ее дом были бы огромным вложением для мелких сошек вроде нее и ее друзей, но они ведь и зарабатывали около двадцати трех тысяч в год (по крайней мере, она). Эрик, наверное, мультимиллионер, поэтому эти подарки так мало для него значат. Корвет* и капитальный ремонт были для него все равно что подарочная карта «Уол-марта». Все было относительно.       Клуб оказался именно таким, на какой она рассчитывала. Громким и безликим. Они ощущали на стоянке басы музыки, когда подошли к темному входу и получили приглашающий взмах руки от вышибалы. Хесус купил в переполненном баре напитки. Сьюки прикончила свой в два глотка, поцеловала друзей в щеки, а затем скользнула в пульсирующее скопище покачивающихся на танцполе тел.       Больше всего ей хотелось затеряться.       Она позволила пульсирующему ритму завладеть ее конечностями, ничуть не заботясь о том, что у нее не было партнера (у большинства не было, на самом деле). Ее друзья в прошлом считали, что она хорошо танцевала, и она размахивала руками и двигала бедрами в такт музыке. Она мягко улыбнулась, когда ощутила, как поднялось ее давление и подействовали эндорфины.       Ей было хорошо. Чертовски хорошо.       Перед ней материализовался мужчина и вторгся в ее пространство, положив ей руки на бедра. Сьюки сдержанно закатила глаза. Боже, почему парни всегда так делают? Она ничем не показала, что хотела компании. Положила руки ему на грудь и мягко, но решительно оттолкнула. Несмотря на жар окружающих тел, красавец был комнатной температуры. Сьюки посмотрела ему в глаза и услышала лишь шум в голове. Вампир.       — Нет, спасибо, — твердо сказала она.       — Уверена? — игриво спросил он. Сьюки ощутила знакомое покалывание — вампирский разум пытался воздействовать на нее. «Как бы не так», — подумала она с сарказмом.       Она выпрямилась, давая понять, что прекрасно все поняла.       — Вполне уверена, — сказала она. — Найди кого-нибудь другого.       Он удивленно заморгал, зачаровывающий визуальный контакт прервался. Сьюки знала, что ее способность отражать его была беспрецедентна для большинства вампиров, но ей было все равно. Она выбралась сегодня вечером именно для того, чтобы сбежать от этого вампирского дерьма. У нее не было терпения придумывать какой-нибудь благовидный предлог — например, не смотреть ему в глаза или казаться мертвецки пьяной, чтобы рассеять его подозрения. Сегодня она была крутой загадкой. Пусть поломает голову.       И это сработало. Он растворился в толпе.       Сьюки с облегчением вздохнула и развернулась, тут же забыв о нем и отдаваясь новому, более тяжелому ритму. Пол заполнился большим количеством людей, которые хотели присоединиться к сексуальному звучанию. Она была так потеряна в своем мире, что не заметила, как толпа оттеснила ее на край комнаты, ближе к кабинкам для VIP-персон, которые возвышались над этажом. Ее голова дернулась, когда она посмотрела на кружащиеся огни, которые мигали в такт музыке. Они потускнели на мгновение, а затем на три секунды осветили зал белым светом, прежде чем сменились красными и синими.       От того, что она увидела за эти три секунды, в жилах застыла кровь. Она охнула и опустила голову, уставившись в пол, радуясь, что в помещении снова стало темно. Но не то чтобы ей это помогло.       У вампиров, особенно у Эрика Нортмана, было удивительное зрение.       Сьюки отвернулась от VIP-зоны и скользнула в потное скопище людей, отчаянно пытаясь добраться до центра.       Он был там. Сидел в одной из кабинок, а красивая длинноногая женщина спокойно восседала у него на коленях. Он был в сером костюме, его черная рубашка на пуговицах открывала ключицы. С ним в кабинке были двое высоких, импозантных мужчин, и каждый с аналогичной спутницей, из-за чего Сьюки подумала, что они тоже являлись вампирами. Они были увлечены беседой, иногда с явным почтением обращаясь к Эрику. Эрик, впрочем, не смотрел на них и не отвлекался на свое прекрасное свидание-ужин. Когда Сьюки подняла глаза, и свет рассеялся, она встретила его взгляд, прошедший, как лазер, через танцпол, через ее собственные глаза и ввинтившийся в основание черепа. Его голова была опущена, зубы слегка обнажены. Сьюки прежде видела этот взгляд. Билл часто так нее смотрел, прежде чем разорвать на ней одежду. Но увидеть такую сильную похоть в таком мощном и бесстрастном вампире, как Эрик?       Сьюки казалось, что ее закидали снежками. Неистовство в его глазах и холод их цвета заставили ее усомниться в безопасности свидетелей-людей.       Боже милостивый! Сьюки не поднимала глаз, ее ощущения умиротворения и удовольствия были полностью разрушены. Какого черта он здесь делал? Почему из всех ебучих мест в этом чертовом городе он выбрал это? Сьюки выбросила свою ментальную сеть, отчаянно слушая людей вокруг. Что это было за место? Не оказались ли они еще в одном вампирском баре? Были ли ее друзья так глупы, чтобы привести ее туда? Но краткое сканирование показало, что никто вокруг не думал о вампирах. О сексе, о наркотиках, разумеется, но не о сексе с вампирами и не о V**. Это были просто типичные человеческие удовольствия.       Без смысла или даже желания, Сьюки позволила взгляду скользнуть поверх окружающих голов и вернуться к кабинкам. Эрик по-прежнему смотрел прямо на нее. Красивая женщина у него на коленях что-то шептала на ухо, очевидно, надеясь привлечь его внимание. Его взгляд ни разу не обратился к ней, продолжая своей мощью вытягивать воздух из легких Сьюки. Она заметила, что женщина обладала красивой кожей. Это говорило о здоровье и отличных генах. Волосы у нее были приподняты, и было ясно, что на ней не было укуса, в отличие от двух других, которые были отмечены парными проколами.       Сьюки резко отвела глаза, под ее веками горячо запылали боль и гнев, когда она опустила их.       «Она потрясающая, — горестно отметила она. — Как модель или кинозвезда». Сьюки нырнула за двух девушек повыше, смеющихся и отдающихся музыке, и сжала в смятении собственное горло. На ее шее не было укуса. Эрик всегда был достаточно любезен, чтобы исцелять ее после каждой сессии.       — Ублюдок, — пробормотала она, бесстыдно прячась от него. Она мысленно вернулась к каждому из кормлений. Каким нежным, разъяренным и милым он бывал с ней. Сьюки не была уверена, но предполагала, что для Эрика залечивание ее ранок было уникальным — среди прочих блюд. Что он обычно не кусал так мягко, не беспокоился о здоровье доноров, не шептал для их успокоения, и, разумеется, не исцелял их, когда заканчивал.       Но девушка у него на коленях была доказательством обратного. В то время как на двух других женщинах были оставлены следы, той, что была с Эриком, было уделено больше внимания.       «Если, — Сьюки побледнела, когда другая мысль пришла ей в голову, заставив проталкиваться через толпу в отчаянной попытке убежать. — Если он не укусил ее куда-нибудь еще».       Образы Эрика против ее воли вспыхнули в сознании. Как он нависает над распростертым телом женщины, уткнувшись лицом между ее бедер. Между ее грудей. Сосет ее изысканное тело, пока она цепляется за его волосы и стонет от удовольствия. Сьюки выругалась вслух — все равно за музыкой никто бы ее не услышал.       Почему ее это волновало?       Не то чтобы она не думала, что Эрик не кормился от других людей в те ночи, когда не был с ней. Не то чтобы она просила его об этом или ее это заботило. То, что делал этот мужчина, была не ее сраная проблема. Он не был ее парнем. Она не проявляла никакого интереса к его девушке. Вообще никакого.       Она утирала глаза, почти добравшись до выхода, когда врезалась в Хесуса.       — Привет, детка, — он улыбнулся, затем нахмурился, увидев ее лицо. — Вау! Что произошло?       — Ничего! — она быстро перекричала ритм. — Ничего! Я в порядке. Просто… просто какой-то придурок схватил меня на танцполе.       — Ну-ну, — начал успокаивать он, в одно мгновение притянув ее в интимное, но дружеское объятие. — Все в порядке. Мы с Ла здесь. Мы не позволим ничему с тобой случиться.       Сьюки испустила слабый, заикающийся смешок в его рубашку, позволяя ему обнять ее.       — Да, я знаю. Я в порядке, правда. Просто хочу танцевать, без всяких приставаний, понимаешь?       Она понадеялась, что ее ложь прозвучала убедительно. Хесус отстранился и сверкнул улыбкой.       — Тогда ты обратилась к правильному парню, детка. Ну, — он дернул ее к себе. — Bailamos***. Давай порвем это место.       — О, нет, — Сьюки смущенно попыталась отстраниться. — Ты не должен. Ты должен танцевать с Лафайетом.       Он прищелкнул языком и указал куда-то подбородком. Сьюки проследила направление и увидела Лафайета, оживленно беседующего с женщиной за стойкой бара.       — Он встретил старого школьного друга, — крикнул он, драматично вздохнув. — Мое свидание пропало. Итак, ты мой новый партнер.       Сьюки не смогла удержаться от улыбки. Да уж, побыть последней надеждой гея… Музыка, как по команде, стала громче. Ритм сальсы в сочетании с жесткими ударными и низким звучанием саксофона практически побуждал танцоров обнажаться и трахать ближайших незнакомцев. Она закрыла на секунду глаза, впуская в себя музыку. Хесус притянул ее к себе с чисто латиноамериканской уверенностью. Руки обвились вокруг талии и прижали ее к нему. Он начал покачиваться вместе с ней плавными движениями.       — Давай, красотка, — уговаривал он, улыбаясь. — Пусть каждый парень здесь ревнует ко мне.       Он просто пытался быть милым, но слух Сьюки поймал слово. Ревнует. Она закусила губу, решившись на еще один косой взгляд через комнату. Они были слишком далеко, чтобы увидеть кабинки, но это не имело значения. Она все еще чувствовала его, ощущала его неестественно острое внимание, следующее за ней по комнате. Покачала головой в гневе, в ярости на то, что он так ее запутал. Она сжала руки Хесуса и провела по ним вверх, пока не обняла его за шею.       — Хорошо, — сказала она, наконец. — Звучит круто.       Хесус двигался почти с вампирской скоростью, вращая ее и возвращая на танцпол.       — Да! — громко пропел он, совершая волнообразные движения. — Двигайся так, словно безумно влюблена в меня, Сьюки.       Она рассмеялась, обнаружив, как легко расслабиться в его объятиях. Без всяких ожиданий и чего-то подобного, Сьюки позволила себе раствориться в четких линиях его тела, их бедрах и животах, что плотно прижимались друг к другу. Хесус подтолкнул свою ногу глубоко между ее, заставив ее оседлать его, откинув назад и вернув на место.       — Нахал! — упрекнула она, притворившись шокированной и шлепнув его с игривым ханжеством.       Он захохотал, закружив ее, а затем привлек обратно в свои объятия.       — И ты это знаешь.       И они продолжили. Очень немногие танцоры могли бы похвастаться таким мастерством, так что они довольно заметно выделялись. Хесус наслаждался этим. Сьюки краснела и застенчиво улыбалась. Она была приятно удивлена, заметив, что многие мужчины, кажется, действительно наблюдали за ней с интересом. Она не отводила пристального взгляда от своего партнера, замечая их распутное внимание лишь краем глаза. Хесус знал, как выгодно показать ее: чувственно скользил руками по ее спине и попке, касался ее так, словно едва мог сдержать себя. Сьюки наслаждалась фарсом, подмигивая ему, надувая губы и посылая ему воздушные поцелуи. Это было весело. Было невинно, несмотря на сексуальную наружность. Ее счастье медленно вернулось, простое удовольствие от танца заставило ее забыть о глазах, пожиравших каждое ее движение.       Сьюки не знала, что большинство мужчин в зале были вампирами. Удовольствие усиливало ее запах, и он расстилался по комнате, смешиваясь с ароматами пота и интоксикации от обычных людей. Музыка заглушала сочное щелканье клыков, и их владельцы спешно закрывали рты и пытались убрать их. Они искали ее, наблюдая за этим симпатичным маленьким существом, пока она с наслаждением танцевала и излучала солнце. У некоторых из них уже сформировались планы, одни безжалостнее других, пока один из них не вышел вперед и не пресек все остальные порывы попробовать ее.       Хесус почувствовал, как его плечо сжала чья-то рука.       — Оставь нас.       Он прекратил танцевать, повернулся, испуганный, и увидел высокого, грозного мужчину, нависшего над ним.       — Прошу прощения?       Эрик даже не взглянул на него, не отрывая глаз от его замершей партнерши по танцам.       — Отойди, человек. Мне нужно поговорить со Сьюки.       Глаза Сьюки расширились. Руки сжали плечи Хесуса.       — Нет, — сказала она, не повышая голоса, зная, что он прекрасно ее услышит, несмотря на шум. — Мы заняты.       Его холодноватый взгляд превратился в очень, очень темный от ее отказа. Хесус стоял между ними, закрывая от Эрика свою подругу.       — Увы, — возразил он. — Дама сказала «нет».       — У нас с дамой есть дело. Уходи, или я отброшу тебя.       — Черт тебя дери, — прошипела Сьюки, освобождая Хесуса, чтобы оказаться лицом к лицу с Эриком. — Я не хочу разговаривать, Эрик. Что бы ты ни хотел сказать, это может подождать до следующего платежа.       Плохой ход. Упоминание об их сделке превратило его выражение лица в штормовое. Он схватил ее за руку и дернул к себе, вырывая из теплого пространства Хесуса.       — Молчи, — прошипел он. — Не говори об этом здесь.       Сьюки собиралась возразить, но вампир потянул ее за собой.       — Все в порядке! — крикнула она через плечо Хесусу, который выглядел так, словно собирался прыгнуть на Эрика, который был гораздо выше него. — Идите домой без меня! Увидимся!       И она потеряла его в толпе. Сьюки боролась со стальной хваткой Эрика, но он плыл сквозь толпу с ней на буксире.       — Отпусти! — рычала она, не желая устраивать сцен, но показывая, что она говорит всерьез. Он проигнорировал ее, протащив через всю комнату в VIP-зону. Не остановился, пока они не оказались в маленьком уголке с бархатным диваном и низким столиком. Эрик бесцеремонно швырнул ее на диван, развернулся и задернул две тяжелые шторы, отрезав их двоих от поля зрения остальных. Он снова развернулся и возмущенно, негодующе навис над ней, пытающейся сесть.       — Что, блять, с тобой не так? — практически выкрикнула она, пытаясь встать. Он толкнул ее обратно. Сьюки дернулась от ощущения его мозолистых рук на ее голых плечах и от его нахального рукоприкладства.       Она задохнулась, когда он сжал в кулаке ее волосы, дернув ее голову вверх и приблизив ее лицо к своему. В нем не было никакой доброты. Ее пронзил страх. Он был в ярости. Она инстинктивно съежилась, увидев в нем непредсказуемое животное. Когда он заговорил, его голос был мягок.       — Вампиры повсюду, — он повел подбородком в сторону занавеса, указывая, что комната была наполнена ими. — Они чуют твой запах. Ты нарываешься на то, чтобы тебя осушили, так чертовски хорошо ты пахнешь.       — И что? — она почувствовала, что руки дрожат, и закусила губу, злясь на себя. — Я могу позаботиться о себе, Эрик. Мне не надо, чтобы ты со мной нянчился.       Эрик зашипел, как змея. Боже, эта девушка была смешна. Он чувствовал ее с той минуты, как она вошла в помещение. Она буквально светилась. Ее было трудно не заметить, даже для вампиров, которые не знали о ее особенностях, что уж говорить о вампире, настроенном на каждое ее движение. Это было чертовым проклятием. Он находился здесь по делам: один из вампиров его округа, владевший этим клубом, попросил его посредничества в споре с другим вампиром. Оба сидели за столом, потягивая свой ужин и рыча друг на друга, пока Эрик пытался не закатывать глаза, слушая их мелочные обвинения. Его еда сидела нетронутой. Владелец клуба был достаточно уважителен, чтобы предложить ему ее, и Эрик принял ее компанию из вежливости, но практически не смотрел на нее, пока она сидела у него на коленях. Он лишь отметил с некоторым раздражением, что она была высокой и костлявой и создавала дисгармонию в его личном пространстве, потому что тело слишком походило на его собственное. Ему нужен был кто-то поменьше. Мягче. Кое-кто, для кого он мог бы подобрать какую угодно позицию. Тот, кто свернулся бы на нем, как милый маленький ангел, вздыхая от удовольствия и легко умещаясь в его больших размерах.       А потом Сьюки вошла в зал.       Он наблюдал, как она прикончила свой напиток. Смотрел, как скользнула на танцпол. Как выгибалась и покачивалась под музыку. Ее движения были соблазнительно-кокетливы. И ее аура переливалась светом, которого вампиры были лишены с момента создания. Да, она определенно светилась. Раздражающий спор между его собратьями полностью поблек, как только все его внимание обратилось к единственной точке его интереса.       Разгневанный, он наблюдал, как другой вампир — он знал его, как завсегдатая «Фангтазии» — проскользнул к ней. Усмехнувшись, он положил на нее руки. За одно лишь это движение Эрик, не моргнув глазом, решил его убить. Как только он вернется в «Фангтазию», он примет все необходимые меры, чтобы с этим вампиром случилось несчастье. Никто не смел касаться Сьюки.       И она согласилась. Она вежливо, но уверенно отшила красивого незнакомца. Эрик ухмыльнулся, оценив его неудачную попытку зачарования. Он был счастлив, что на его фею нельзя было воздействовать таким образом. Будучи столь желанной, она нуждалась во всей защите, какую только могла получить.       Теперь он смотрел на нее сверху вниз. В ее темных глазах закипал гнев, ее уязвимое тело сжималось, она была напугана его суровым видом. Ее страх подпитывал его жажду, ему до боли хотелось притянуть ее к себе, но он не смягчился. Она должна была понять.       — Ты понятия не имеешь, не так ли? — обвинил он. Другая рука потянулась и обхватила ее челюсть, и мягкость его движения опровергала свирепость слов. — Не все они вежливо просят. Тот, кто это сделал, будет наказан.       Сьюки прищурилась от удивления.       — Наказан? Парень на танцполе? Почему?       Эрик упорно боролся, чтобы не сказать первое, что пришло на ум. «Ты моя». Вместо этого он дал уклончивый ответ.       — Прецедент должен быть улажен. Ради твоей защиты.       Она фыркнула и села, выпутываясь из его хватки.       — Это глупо. Он ничего не собирался делать. Я в порядке, — она отвернулась, кусая губы. Выглядела она очаровательно ранимой. — Мне не нужна твоя защита.       Через мгновение Эрик уже сидел, а Сьюки верхом сидела у него на коленях. Она ахнула, когда он схватил ее, с силой раздвигая ее ноги, дергая ее на себя, чтобы их губы практически соприкасались.       — Не выйдет, — прошептал он. — Я должен сейчас укусить тебя, пометить тебя, наводнить тебя моим запахом и дать всем понять, что ты моя. — Последнее слово он выплюнул с равным вожделением и отвращением. — Это единственный способ удержать их от нападения на тебя, как только ты уйдешь.       Она сразу же начала изо всех сил отталкивать его.       — Нет!       Он держал крепко.       — Да, — ответил он. — Глупо было приходить сюда.       — Куда? — фыркнула она, продолжая сопротивляться. — В общественное место? К другим людям? С друзьями?       — Твои друзья не могут тебя защитить, — запальчиво бросил он. Его руки продолжали удерживать ее, достаточно твердые, чтобы не выпускать, достаточно нежные, чтобы не оставить синяков. — Я действительно нужен тебе, Сьюки. Никто не может позаботиться о тебе, как я.       Она раздраженно вскрикнула и обмякла в его руках, усаживаясь обратно на колени и признавая свое поражение. Когда она взглянула на него, глаза наполнились гневными слезами. Ему не нравилось быть их причиной.       — И что? — спросила она. — Что ты предлагаешь? Мне стать затворницей? Работать из дома? Никогда не выходить за пределы крыльца? Закрывать шторы и изо всех сил надеяться, что меня не заметят другие вампиры? — она покачала головой. — Нет, Эрик. Я не стану проводить всю свою жизнь в страхе. Я сойду с ума.       Сьюки резко вздохнула, когда он схватил ее за локти и притянул ближе. Ее сердце билось о ребра, когда его губы коснулись горла, прижимаясь к нему в поцелуях. Его клыки не удлинялись. Поцелуи не были завершенными. Приятное ощущение его лица рядом с ее не могло быть ничем иным, кроме комфорта. Ее напряженные мышцы расслабились, гибкое тело подалось навстречу плоскостям его груди и ног. Она тихо фыркнула.       Он держал ее так несколько минут. Сьюки просто уронила голову ему на плечо и позволила ему это. Боже, как она от всего устала. Почему, ради Бога, ничего для нее не могло быть легко? Ее грудь задрожала, когда она попыталась подавить подступающие слезы.       Эрик осторожно провел носом по ее уху.       — Не плачь, любимая. Терпеть не могу, когда ты плачешь.       Она снова фыркнула.       — Чего ты хочешь от меня, Эрик? Я имею в виду, на самом деле. Скажи мне, чего именно ты хочешь.       «Крови. Секса. Улыбок. Тепла. Одержимости. Желания. Необходимости. Жадности».       Его список так быстро появился в голове, что Эрику было трудно его удержать в себе. Сьюки отстранилась и серьезно на него посмотрела, быстро утирая глаза кончиками пальцев. Как он мог объяснить? Он видел все это прежде, только это не предназначалось ему.       Он слышал, как учащалось ее сердцебиение всякий раз, когда она видела своего бывшего любовника. Чувствовал ее удовольствие от его присутствия, видел ее агонию от его похищения. Она каждую ночь разделяла постель с другим вампиром и продолжала бы, если бы только он позволил ей остаться с ним. Она предложила бы себя, свою жизнь, свою кровь, свое счастье. Эрик знал, что она была на это способна. И ответил ей так, как смог это понять.       — Я хочу от тебя того, что ты дала Биллу, — сказал он, наконец.       Сьюки покачала головой, недоумевая.       — Я отдала Биллу свое сердце. Я любила его. — Она сделала паузу, когда ее ответ встретился с его выжидательным молчанием. Эрик просто смотрел. Не поправлял ее.       Она чуть отстранилась.       — Это то, о чем ты просишь? Ты хочешь, чтобы я любила тебя?       Челюсти Эрика сжались. Он не двигался.       — Но… — заикалась она, глаза расширились в недоверии. — Тебя не волнует любовь. Ты ее даже не понимаешь. Это то, что ты мне сказал, помнишь?       — Я прекрасно помню, что тебе сказал.       — И ты все еще хочешь? — робко спросила она. — Хочешь моей любви?       Его молчание растянулось на несколько секунд, прежде чем он прервал его.       — Да.       Сьюки громко фыркнула.       — Зачем? Потешить свое эго? Ты просишь не меньше того, что я дала Биллу, даже если это то, что тебя не интересует?       — Эго меня не мотивирует.       — Тогда гордость. Или скука. Что-то мотивирует тебя, Эрик. С чего бы еще тебе хотеть мое сердце?       Эрик отвел взгляд. Хотел бы он знать. Не ради ее вопроса, хотя бы для самого себя — он не мог понять, почему для него было так важно, чтобы Сьюки заботилась о нем с той же степенью преданности, которой щедро одаривала Билла. Все, что он понимал — там, где раньше в его груди были сердце и легкие, образовалась сосущая, ноющая дыра. Он не нуждался в этом в течение тысячи лет, а теперь ощущал дыхание. Словно снова нуждался в воздухе. Снова нуждался в том, чтобы кровь снова бежала по телу.       — Я хочу твое сердце, — мрачно прохрипел он, — потому что ты украла мое. Я требую, чтобы ты заменила его своим.       Ее рот слегка приоткрылся.       — Но я не…       — Да, — перебил он. — Ты забрала его у меня. Теперь, когда я представляю нас, я не просто трахаю тебя. Или пью. Я обнимаю тебя. Глажу. Желаю твоей любви и испытываю удовольствие, когда получаю ее. — Его объяснение проходило с медленными, неуверенными остановками. — Сьюки, — он посмотрел на нее, — мне нужна твоя любовь. Моя грудь без нее словно разрушена.       Она не двигалась. Если бы не моргающие глаза, она вполне могла бы сойти за статую. Он это не всерьез. Сьюки неосознанно придвинулась и положила руку ему на плечо, ища физического контакта, который всегда помогал ей разобраться в человеческих мыслях. Она ничего не услышала. Естественно. Но это не помешало ей сверлить его своими теплыми карими глазами, с головой окунаясь в его ледяной взгляд, безмолвно спрашивая, был ли он искренен.       Его глаза слегка мерцали от ощущения ее тепла рядом с его лицом. Клуб, хоть и отделенный толстыми шторами, все еще был для нее слишком громким и заглушал успокаивающее мурлыканье, исходящее от его тела, но она чувствовала, как весь он мягко вибрирует. Она кусала губы, чтобы скрыть свое удовольствие, и продолжала недоверчиво глазеть.       И она, наконец, прошептала.       — Я задам тебе вопрос. Если ты солжешь мне… начнешь увиливать… Я выйду на танцпол, подойду к первому же вампиру, которого обнаружу, — она постучала по виску, — и дам ему укусить меня перед всеми. Ясно?       Урчание Эрика стало прерывистым, превращаясь постепенно в более жестокое рычание. Он молчал.       Сьюки одобрительно кивнула. Он не спорил. Ее рука легла ему на щеку, удерживая его лицо. Он не мог отвернуться, когда она спросила:       — А ты меня любишь?       Эрик дернулся под ней. Сьюки затаила дыхание и смотрела ему в глаза, несмотря на подавляющее желание отвести взгляд. Как обычно, лицо его ничего не выражало. Кажется, он еще сильнее окаменел. Она даже ощутила, как движутся под ее ладонью желваки. Она нежно держала его лицо и смотрела, мягко проводя пальцами под глазами, словно это могло бы заставить его заговорить.       — Скорее снег выпадет в аду, чем я соглашусь быть твоей, Эрик. Но единственная возможность, благодаря которой это может произойти — если ты скажешь мне правду.       Ее пальцы проследили нежную кожу его ушей, кажется, безо всякого ее участия. Сидя так близко к нему, она увидела крапинки индиго, рассеянные в его небесно-голубых глазах. Неужели возможно, чтобы эти холодные глаза смотрели на нее с любовью?       Эрик тоже отметил, что глаза Сьюки смешали в себе несколько богатых оттенков шоколада. Он чувствовал себя голым под их пристальным вниманием, словно ее телепатические таланты неожиданно коснулись и его ума. Внутри него горячо клокотало негодование. Его эмоции не имели значения. Только его потребности. Только его желания. Люди не имели права спрашивать о таких вещах. Сьюки не имела права. Точно так же, как не имела права угрожать ему перспективой предложить себя другому вампиру. Мысль о чужом следе на ней бесила его сильнее, чем что угодно за всю его долгую жизнь. Но она именно это имела в виду. Глядя на нее сейчас, он знал, что она встанет, пойдет и сделает что-нибудь глупое, лишь бы доказать свою тривиальную точку зрения.       Сьюки ощутила его нерешительность. Ощутила отчаяние, беззащитность, и мягко подтолкнула.       — Однажды ты сказал, что не любишь, когда тебя касаются. Когда ты думаешь о нас двоих, я вздернута в подвале? Голая и прикованная, в то время как ты выколачиваешь свое разочарование?       Она возненавидела то, что увидела, когда застала Эрика трахающим Иветту, и не только потому, что это вызвало маленький приступ ревности, но и потому, что так в ее памяти отпечаталось понятие Эрика о занятии любовью. То, что она увидела, было холодно и вещественно. Он мог бы трахать тушу коровы, висящую на скотобойне, несмотря на всю его тогдашнюю вежливость. Это ранило ее и без того раненое сердце.       Глаза Эрика сверкнули от ее вопроса.       — Никогда, — яростно прохрипел он.       Она ждала.       — Так что же ты представляешь?       На тему секса Эрик оказался гораздо более словоохотлив.       — Тебя в моей постели, — сразу сказал он. — Или в твоей. Или в моей каморке. Я провожу часы, изучая каждый дюйм твоего тела. И требую, чтобы ты делала то же самое со мной. После того, как мы всю ночь занимаемся любовью, ты засыпаешь рядом со мной. Я презираю мысль о том, что ты покинешь мою кровать, так что запрещаю. Ты остаешься в моих руках. Когда я покупаю тебе подарки, ты радуешься им. Позволяешь мне баловать тебя. И когда ты чувствуешь, что особенно благодарна, — его клыки щелкнули, — ты падаешь на колени и показываешь мне, насколько счастливой я сделал тебя.       Сьюки медленно вздохнула. Это, конечно, было похоже на влюбленного мужчину. Она продолжила подталкивать.       — Ты всегда залечиваешь следы кормления? Как на мне и на той женщине в будке?       Две холодные руки потянули ее ближе к нему, сжимая стальной хваткой ее бедра.       — Никогда, — повторил он. — Я не исцеляю свою еду, Сьюки, и не делал этого сегодня вечером.       — На ней не было следа от укуса.       — Это потому, что я не кусал ее, любовь моя.       Она крепче обхватила его голову. Боже, как она хотела сейчас прочесть его мысли.       — Почему?       Он засопел, как будто ответ был очевиден.       — Я не хочу ее. Ни одной из них.       — Тогда что, черт возьми, ты ел эти три дня?       На его лице мелькнуло негодование. Еще больше вопросов, на которые она не имела права.       — Я не кормился.       Вот оно что.       Воздух в занавешенном пространстве был влажным и душным. Свет — слишком тусклым. Тело Эрика казалось очень прохладным и удобным. Тело Сьюки — слишком мягким и нежным. Сьюки заметила, что его ладони прекрасно ложатся на изгибы ее бедер, как будто он был создан, чтобы держать ее. Эрик сделал длинный вдох через нос, вдыхая сущность вампирского искушения, пока она смотрела на него со своего насеста у него на ногах.       Сьюки раздумывала долго и трудно. Это становилось смешным.       Он хотел секса — ладно. Он хотел крови — очевидно. Но прочее? То, от чего ее сердце металось в груди, как запаниковавшая птица? Она не знала, что сказать. Он хотел ее прикосновений, несмотря на свои прежние слова. Желал ее компании, несмотря на вопиющее предпочтение одиночества. И, несмотря на все, что она узнала о его характере, кажется, это было исключительно для нее.       Ответ пришел к ней, столь мягкий и расплывчатый, что она едва осознала его в духоте клуба. Сьюки приняла решение. Оно до смерти пугало ее, но, насколько она понимала, это был единственный вариант, который удовлетворил бы ее страхи и желания. Она подняла голову выше. Эрик проследил линию ее челюсти, отметив изменившуюся позу. Мерцание его глаз безмолвно вопрошало о ее мыслях.       Она не отвечала. Вместо этого она приблизила его лицо к своему горлу.       — Пей, пожалуйста, — мягко попросила она.       — Нет, — мгновенно ответил он. — Я не стану унижать тебя, пробуя тебя здесь.       Она слышала его отвращение к их окружению, как заметила и то, что он слегка расслабился. Он явно ценил их близость, несмотря на то, что три дня не ел и был, вероятно, голоден как волк. Не меняя нового положения, она наклонилась к нему, ее руки скользнули по его плечам и рукам. Они не касались его, когда он поцеловал ее в своем кабинете больше года назад.       — Я скучала по тебе, — призналась она, проглотив свою гордость. — Скучала по этому. Пожалуйста, пей меня. Покажи, что ты тоже по этому скучал.       Эрик не знал, что заставило ее резко сменить тактику. Все, что он знал — что это сводило его с ума. То, что она приняла его, превратило ее тело в гладкий кусок паззла, который — он знал, что так и будет — подойдет к его собственному с совершенством, в существование которого он никогда бы не поверил. Ее запах окружил его, пульс тикал прямо под его ртом. Как обычно, она была готова, но на сей раз она предлагала ему нечто кроме еды. Он не смел спрашивать, что это могло быть, он просто взял это.       Обняв ее за талию, он потянул ее к себе, чтобы она практически лежала на нем. Когда они оба почти улеглись на диван, он потянул ее хвостик, игриво подбираясь к своей цели. Провел языком длинную, влажную линию от ее плеча к уху. От прохлады его слюны она тихо застонала. Боже, как от этого было чертовски хорошо.       Ее стоны стали громче, когда он укусил. Сьюки потянулась вниз, набрасываясь на все, чего только могла достичь.       Она осторожно расстегнула еще одну пуговицу его рубашки, руки вероломно скользнули по его коже. Исследовали его затылок, поигрывая с короткими мягкими волосами. Пальцы встретили еще больше прохлады, приятно контрастирующей с горячим, липким воздухом вокруг. Нерешительно погладив, она начала прочесывать его волосы. Он мечтал о том, как она прикасается к нему. Пришло время узнать, как именно.       — Вроде этого?       Он одобрительно хмыкнул, зарываясь все глубже в ее горло.       Сьюки осторожно кивнула, не давая движению нарушить их соединение. Дрожа от волнения, она медленно повела коленями взад и вперед по обе стороны от его бедер, создавая приятное трение, из-за которого он сжал свою хватку, превращая ее в еще более собственническую и сексуальную.       — Вроде этого? — прошептала она.       Он снова теплел. Более того, он становился тверже. Его эрекция горячо прижималась между ее бедер, стремясь добраться до нее через два комплекта одежды. Сьюки знала, что и сама была не лучше. Она была влажной с того момента, как увидела его через танцпол. Ей не нравилась мысль о том, что он знал, что она хотела его все то время, что они ссорились, но сейчас она нежно раздвинула ноги шире, надеясь, что ее запах достиг его неестественно острого обоняния. Не было никакого смысла это скрывать. С тем же успехом это можно было рекламировать.       С последним, решительным вдохом Сьюки прижалась легким поцелуем к его уху и прошептала:       — Я тоже не знаю, Эрик. Не знаю, смогу ли я тебя любить.       Он прекратил пить.       Она ждала, что он высвободится и начнет новую бурную дискуссию. Чувствовала его желание сделать это. Но он не поддался ему. Вместо этого он продолжил тянуть кровь, теперь более долгими, глубокими глотками.       Ее руки, не успокаиваясь, гладили и прочесывали его волосы, объединяя ее принятие и ее удовольствие. Прядь слегка щекотала ей нос. Быть с ним лицом к лицу во время кормления оказалось, несомненно, очень интимно. Она уже знала, как они проведут заключительную встречу, когда он придет, чтобы забрать пятую выплату. Она знала, потому что решилась.       — В следующий раз, — прошептала она. — В следующий раз, когда ты придешь ко мне… в последний раз, когда ты будешь кормиться, я… — она снова сглотнула, голос вдруг подвел ее. — Мне нужно узнать. Я… хочу… Я хочу заняться с тобой любовью.       Всасывание прекратилось и полностью прервалось.       Эрик рвано втянул ненужный воздух. Влажный звук, смоченный кровью. Он тут же прицепился к ней еще раз, чтобы лизнуть метку и остановить кровь. Схватив ее за плечи, он отодвинул ее подальше от своего уха.       — Что?       Кровь покрывала его губы и зубы, которые он грозно обнажил перед ней. Она не дрогнула, ее лицо все еще было мягким, глаза — расширенными.       — Я устала бороться с этим, Эрик. Спорить с тобой. Ты сам не устал от этого? Не надоело делать вид, что я какой-то экзотический домашний любимец? Как рыба-лев****, или младенец, или вроде того? Не кажется ли тебе, что пора попробовать что-то более значимое?       — И ты считаешь, что этим существенным шагом должен быть секс?       — Ну, — она робко посмотрела вниз. — Конечно, для меня это было бы значимым. — Она замолчала и посмотрела на него, ее темные глаза раскалывали его драгоценный самоконтроль. — Неужели занятие любовью со мной ничего для тебя не значит? Неужели секс — просто обычный трах, неважно, с кем?       Эрик зарычал и оживился под ней в чисто мужском ответе на вопрос.       — Это бы означало многое, Сьюки. Ты знаешь, что так и будет.       Она слегка вздрогнула, надеясь и дико борясь с сомнением.       — Так ты согласен?       — Любить тебя, пока я пробую тебя? Ты действительно ожидаешь ответа «нет»?       — Нет, — она покраснела и опустила глаза. — Но я вот что имею в виду, Эрик. Я хочу, чтобы ты потом честно ответил мне на вопросы. Сказал, что ты чувствуешь. Я буду… Я сделаю то же самое. Если между нами что-то большее, чем кровь и похоть… — она кусала губы. — То, я думаю, нам нужно пересмотреть наши отношения.       Эрик протянул руку и взял ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Потребовались все его силы, чтобы не взять то, что она предлагала, прямо на клубном диване.       — И если между нами большее? — нажал он. — Если мы займемся любовью и решим, что не можем друг без друга?       Она знала, что он хотел услышать. Соединить составные части механизма.       — Тогда ты выиграл. Я соглашусь быть твоей. Только твоей.       Сьюки вскрикнула, когда ее повалили с вампирской скоростью. Эрик глубоко зарылся в ее шею. Она ахнула, ощутив, как его клыки прокалывают его язык, и как он затем пробегает по следу от укуса. Его руки, которые столь невинно себя вели всю последнюю неделю, внезапно обрели раскованность, двигаясь по ее телу с чувственным неприличием, из-за чего она застонала в его щеку.       — Завтра, — горячо потребовал он. — Завтра, и не будет никакой ошибки, Сьюки… Я приду за тобой.       Она слабо кивнула.       — Хорошо.       Он отстранился, его укус зажил. Эрик осторожно встряхнул ее, настаивая на том, чтобы она внимала каждому слову.       — К концу ночи, любовь моя, ты ни за что не захочешь снова покинуть меня.