Важнее правды, честнее лжи

Дородная пожилая женщина, сидевшая на тротуаре, уложила на вершину горы зеленого перца упавший стручок и, расправив вылинявшую до неопределенного цвета ткань, служившую ей прилавком, вновь посмотрела на возвышавшегося Арнава. – Почем я знаю? – пожала госпожа Неха плечами, туго обтянутыми старым, но опрятным красным камизом. – Не разглядела, не до того было. Чуть весь товар мне этот ракшас не попортил... А у меня голодных ртов больше, чем еды! От себя кусок отрываю! – А машина? – пресек Арнав разгоравшееся возмущение торговки, отнюдь не выглядевшей слишком голодной. – Что белая – знаю, – мгновенно переключилась женщина. – И что дорогая – скажу. У нас-то все больше старые колымаги попадаются... А эта точно нездешняя. Нечасто увидишь богачей в наших краях. Хотя бывают, а как же? И вот спросить бы их – чего здесь шатаются? Чего хотят? Знаю я таких, будь они прокляты... Мозги девкам бестолковым задурят, а потом семья глаза прячет! – Тут Неха джи заморгала, будто сообразив, что говорит с одним из тех, кого только что прокляла, и заискивающе улыбнулась. – Вот вы сразу видно – хороший человек, – зачастила она. –А эти? Вон и на соседнюю улицу повадились. Я сама их не видала, врать не буду. Некогда мне по сторонам глазеть да за другими следить. Но соседи говорят – к девчонкам Гупта ездят. – Арнава передернуло, но женщина, не подозревая, что смотрит на одного из «этих», распалялась все больше. – И куда только Мадхумати смотрит? Тронь ее – полоснет языком, как бритвой! А здесь какую волю племянницам дала? Потому позор такой и вышел! Хотя какое дерево – такой и плод, вот что я вам скажу... А вдруг это ихний хахаль-то меня и того? А? Вот у нас один случай был... Госпожа Неха явно любила поговорить, и подвернувшаяся возможность лишний раз вволю посплетничать уже стоила Арнаву определенного количества нервных клеток, но сейчас наступил предел. Терпение крошилось, будто старый пергамент. Целый рой язвительных слов готов был сорваться с языка ядовитыми стрелами, однако женщина вдруг осеклась и подозрительно прищурилась. – Погодите, а вам-то что за дело? Я тут, как на духу... А вы, может, он самый и есть? Не говоря ни слова, едва сдерживающийся Арнав вытащил из кармана бумажник. Торговка цепко ухватила протянутые купюры и с ловкостью фокусника спрятала деньги в лифе камиза. – Ну и ладно, – благодушно улыбнулась она, сменив гнев на милость. – Мое дело маленькое.

***

Хэппи Сингх не подвел. Машина была готова, но, рассчитавшись с довольным механиком, Арнав не спешил уезжать. Застыв неживым изваянием, он пытался справиться с ураганом, гудевшим в голове. Голоса кричали наперебой, сцены сменяли друг друга, а мозг отказывался их воспринимать. Визг тормозов, машина Акаша... Когда это было? В тот день или позже? Арнав не помнил, но не мог отделаться от совершенно неправильной мысли о брате – растерянном и смятенном, который мог быть... или не мог? « Где ты был?» « Нечасто увидишь богачей в наших краях.» « Ее чуть не сбил пролетавший автомобиль. Белый...» «Я люблю ее, брат.» Не мог. Это просто совпадение, раздутое наговорами старой сплетницы до необъятных пределов. Беспочвенное сомнение, не имевшее под собой никаких оснований. «Она ко мне приходила...» А тетя? «Скажи, кто сочинил эту чушь?!» Черт!!! Слова всплывали в памяти, жалили словно хвостом химеры. Арнав упрямо гнал их от себя, а они сыпались ледяным градом, больно били по живому, важному, незыблемому – вере в неприкосновенность семьи. Акаш и тетя... Они смотрели на него, укоризненно качая головами, будто обвиняя, а внимательно наблюдавшая Кхуши кружила вокруг. Арнав знал, что не прав. И в то же время чувствовал свою правоту. Что-то было во всем этом – нечто весьма нехорошее. Он жаждал разобраться, но лишь все больше запутывался, совершенно теряя концы. Сделав глубокий вдох, Арнав закрыл глаза и медленно выдохнул. Затем снова. И снова – до тех пор, пока не почувствовал, как бурное море в мозгу улеглось. Волнение еще дрожало барашками мягкой пены, но думать стало гораздо легче. В конце концов, даже если Акаш был здесь... Что это меняет? Ровным счетом ничего. Он приезжал сюда уже десятки раз! А вот тетя... Странно, но здесь Арнав верил Кхуши больше, чем Манораме.

***

Дождавшаяся возвращения сестры Паяль стремглав унеслась прочь – на помощь родным и с хорошими вестями. Теперь опустевший как нельзя кстати дом оставил Кхуши наедине с сумбурными мыслями, и, вертевшиеся жужжащим волчком, они не давали ни минуты покоя. Не существовало лучшего способа отвлечься, чем возня на кухне, да и вернувшихся родных нужно чем-то кормить, поэтому, достав корзину с овощами, девушка отобрала необходимые ей корнеплоды. Острый нож заскользил, как по маслу, снимая шкурку тонкой спиралью. Арнав не уехал. Почему? Ей страшно хотелось спросить, но разве она имела на это право? Кхуши осторожно выглянула из-за занавески и разочарованно вздохнула, не сумев рассмотреть Арнава. У гаража виднелась лишь макушка Хэппи джи, то и дело мелькавшая за красавцем джипом. Арнав был рядом... Мысль об этом нервировала и заставляла сердце отбивать зажигательный ритм, пугала и вызывала желание кружиться в воздушном танце. Ложка звякнула о железные стенки. Мука заняла свое место в миске. Корица, перец, кумин, куркума... Привычные действия не требовали усилий. «Я – исключение для тебя.» Богиня, что это было? Открытое окно не спасало от духоты. Густой тяжелый воздух горячил щеки, выступал испариной на лбу. Обычно в доме открывали дверь, чтобы создать сквозняк и заставить тягучую жаркую массу двигаться, но сегодня... ОН не уехал. Жбан опустел, а воды не хватило. Остальные кувшины, выглядевшие близнецами первого, поддержали своих собратьев. Это означало только одно – Кхуши придется выйти к колонке. Однако сначала нужно было проверить свободен ли путь...

***

Желание докопаться до истины терзало нетерпением, и несколько шагов до крыльца слились в одно краткое мгновение. Взлетев на крыльцо, Арнав занес руку, намереваясь позвонить, но в этот момент дверь распахнулась. Выскочившая из дома Кхуши будто налетела на неожиданную преграду и резко отпрянула назад. На секунду Арнаву показалось, что она хочет ускользнуть, и он торопливо прижал своей ладонью ее пальцы, вцепившиеся в край двери. – Кхуши, подожди. Мне нужна твоя помощь. Она замерла, изумленно глядя на него. Рука дернулась, пытаясь вырваться, но освобождать ее ужасно не хотелось. – Отпустите меня, – выдавила Кхуши наконец. – Да отпустите же! И войдите. Нехотя разжав пальцы, Арнав шагнул мимо посторонившейся девушки. Дом Гупта был тих и пустынен. Едва слышно тикали часы. Запах еды, лекарств и растений сплетался в специфический странный клубок ароматов, среди которых Арнав на удивление безошибочно угадывал цветочную ноту Кхуши. – Все в больнице, – видимо предваряя его вопрос, негромко пояснила она. – Папу приходится возить на процедуры. – Вам нужна помощь? – Нет. – Твердый ответ на осторожный вопрос. – Не отказывайся. – Мы прекрасно справляемся. – Кхуши мотнула головой для пущей убедительности и сменила тему: – Так что вы хотели? «... пролетавший автомобиль...» Нет. Он обязательно во всем разберется, но сейчас важно другое. – Манорама была у тебя? Я имею в виду – в Тихар? – С чего вы взяли? – настороженно спросила Кхуши. Весь ее вид – от макушки до пяток – стал одной напряженной прямой. В глазах полыхнула тревога. – Значит, была, – констатировал Арнав, и Кхуши вздрогнула, рассыпаясь на части. – Для чего? – Я не знаю. Он видел ее нараставшее беспокойство, но не мог угадать причины. Она снова что-то скрывала? – Кхуши, мне нужно знать. Словно взъерошенная птица, приготовившаяся защищаться, она смотрела на него и молчала. – Кхуши? – Я в самом деле не знаю. – И не захотела узнать? Куда делось твое любопытство? – Арнав настаивал, стараясь держать в узде недовольство ее нежеланием говорить, тогда как на самом деле ему хотелось встряхнуть эту упрямицу – сильно, но аккуратно. – Или ты снова что-то скрываешь? Подобное уже было – ты утаила правду. Кому это помогло? Будто почувствовав волну источаемого им раздражения, Кхуши внезапно разозлилась. – Чего вы хотите? – бросила она, сердито глядя на него. – Помочь тебе. Кхуши словно плеснули в лицо ледяной водой. Арнав слышал, как взволнованно забилось ее сердце. Или это его собственное грохотало в ушах? – Что? – растерянно спросила она. – Ты плохо слышишь? Кхуши отрицательно мотнула головой. – Еще? – Что – «еще»? – резко спросил Арнав. – Вы же... уже помогли, разве нет? Так почему? – Да потому что... – бросил он и едва успел прикусить язык, разозлившись на себя за излишнюю откровенность. «Ты важна мне» процарапало горло, туго скользнуло ниже. – Арнав джи, хотите чаю? – вдруг тихо спросила Кхуши и неуверенно улыбнулась. Он хотел.

***

– Что привело вас именно сейчас? Инспектор Хасур взглянул на посетителя и неторопливо потянул завязки бумажной папки. Молодой мужчина, сидевший у противоположной стороны стола, неловко поерзал, будто чувствуя себя не в своей тарелке. Гопал удовлетворенно отметил его нервозность. Она подпитывала чувство собственной значимости, выстраивала незримую стену между ним, олицетворявшем силу и власть, и примостившимся на краю старого стула человеком – никчемным винтиком в общей картине мира. К тому же беспокойство мужчины поневоле усмиряло все более нараставшую тревогу самого Гопала, вынужденного держать лицо. – В тот день меня не допросили. Был выходной, я сидел дома, поэтому... – сбивчиво заговорил новый свидетель. – Ну и я... подумал, что ничего серьезного. Подумаешь – разговор. Я же и не знал ничего! А потом... Люди сказали... И теперь я засомневался. – Получается, что вы скрыли важную информацию... – Инспектор откинулся на спинку стула, буравя сидевшего тяжелым взглядом. – А может вы хотите оклеветать невинного человека? Он перешел вам дорогу? Какие цели вы преследуете? Мужчина опустил глаза, принимая покорно-виноватый вид. – Я просто хочу быть законопослушным гражданином. – Похвальное желание. Однако что же мне с вами делать? Глядя на бесшумно закрывшуюся дверь кабинета, Хасур раздраженно оттолкнул исписанный лист от себя. Он чувствовал, как в душе нарастает бессильное бешенство. Зачем появился этот человек? Теперь – когда он старательно выстроил дело в логичный ряд? Когда уже не только карьера, но сама судьба зависела от того, сумеет ли он выиграть в этой борьбе? Жаль, что он не успел додавить девчонку. Чистосердечное признание заменило бы доказательства, а теперь... Поздно было давать задний ход. Сегодня Хасуру ясно дали понять, что поражение станет его концом, а значит, нельзя позволить всплыть новой информации. Конечно, в других обстоятельствах инспектор, скорее всего, постарался бы разобраться. Но не сейчас... Сейчас было важно лишь одно – чтобы дело поскорее закрыли. Оно дурно пахло, все туже затягивая удавку на горле, и чем больше усилий прилагал Гопал, тем сильнее душило его это чертово убийство. Все устремления превращались в пыль. Они дрожали рваными, неверными очертаниями в сумрачной дали. Хасур отчетливо видел, как угрожающе трещит под его весом карьерная лестница, уходившая ввысь. Нарисованная жадным воображением, когда-то она виделась крепкой и прочной, но теперь опасно пружинила, и он едва успевал перешагивать через проваливающиеся одна за другой, зияющие чернотой ступени. Мозоливший глаза лист дразнил росчерком завитушек, смеялся чернильными строками... Подтянув показания нового свидетеля к себе, Хасур аккуратно сложил бумагу вдоль, а затем спрятал ее в ящик письменного стола. Он надеялся, что принял верное решение, ведь во всем этом была и положительная сторона: новые сведения могли стать рычагом давления на защиту.

***

Странный день, в котором было все: ревность и вина, злость и подозрительность, сомнения и смех, прятался за размытыми дождем вечерними огнями, подмигивал желтым глазом неработающего светофора, дрожал водными дорожками на стекле. Шумно рассекая лужи, машина летела по мостовой. Глухой стук работающих дворников давно отсчитывал минуты пути, а Арнав все еще видел, как мелькают быстрые девичьи руки над массивным столом. Ощущал шелковистую прядь, заправленную им за ухо онемевшей краснеющей Кхуши. Этот заботливый порыв, взметнувший его руку, стал неожиданностью для обоих. Плеснул смущением и неторопливо схлынул, словно пахнущий солью вечерний прибой, уносящий за собой недоверие. Обезоруженная, оглушенная непозволительным жестом, Кхуши растерянно молчала, а Арнав глотал обжигающе-пряный чай и ждал. Незаметно потек разговор. Осторожные вопросы и скупые ответы все больше обрастали полутонами эмоций, журчали ручьями развернутых фраз. Арнав следил за переливами света в глазах Кхуши, отчего-то рассказывающей все больше: о сегодняшнем страхе, о прикрытых вежливостью угрозах Хасура, о Тихар.., и проживал вместе с ней каждый миг. Мысли клубились, путались незнакомым пестрым ворохом. Ростки нежности щекотали ключицы желанием защитить. Руки горели жаждой дотронуться... Арнав просидел бы в Лакшми Нагар и дольше, но Гупта вторглись в их уединение, лишая такой возможности. Никогда раньше они с Кхуши так не разговаривали, и теперь осторожная радость уютно устроилась в груди, согревая сердце воспоминаниями. Но все же где-то на дне души тихим эхом вибрировал страх. Он разносился над неизведанной, бушующей яркими красками землей, о существовании которой Арнав даже не догадывался. Свежий, пахнущий зеленью ветер трепал волосы, толкал в спину, заставляя двигаться вперед – за горизонт, где сияла радуга. Мир менялся, и Арнав проигрывал этой новой реальности. Распахнувшиеся ворота, подъездная дорожка, пятна желтого света, льющегося из окон Шантивана... Он наконец был дома, но не хотел этого сейчас. Возвращение натягивало жесткую броню на внезапно ставшую чувствительной кожу, а вкусившее свободы тело противилось. Грудь сдавило железными тисками. Холодный дождь, хлынувший за ворот при выходе из машины, выстудил сердце. От хлопка входной двери заполнивший мозг необъяснимый розоватый туман окончательно рассеялся. Жалкие призрачные хлопья еще кружили вокруг, но кожу больше не саднило, не жгло болезненным неудобством. В голове прояснилось. Навалившиеся проблемы требовали безотлагательного решения. Направившись к комнате брата, Арнав успел сделать всего несколько шагов, как его настиг женский голос: – АСР? Где ты был?