Важнее правды, честнее лжи

– Диди... – Застыв с тряпкой в руке у кухонного стола, Кхуши изумленно разинула рот, наблюдая за разговором буа джи и мистера Беди. Суровая Мадхумати, подоткнувшая руками бока, что-то недовольно выговаривала мужчине в зеленом тюрбане, но, казалось, тот вообще не обращает внимания на ее слова – лишь согласно кивает, умиленно глядя на тетю, словно взирая на необъятный фрегат своей души. Блаженная улыбка растекалась по его лицу сладким сиропом, а взгляд, затуманенный счастливой отрешенностью, придавал Ише джи сходство с придурковатым, но довольным котом. – Диди! – страшным шепотом снова позвала Кхуши. – Ты видишь то же, что и я? – О чем ты? – Паяль поставила бидон с водой на низкий табурет и приблизилась. Кхуши показала на открытое окно, выходившее на террасу, где и происходила удивительная и необъяснимая феерия невысказанной страсти. – А, мистер Беди... – Паяль улыбнулась. – Он теперь часто к нам заходит. – И всегда так себя ведет? – Как? – Неужели ты не видишь? – Это не наше дело, – рассудительно ответила Паяль. Она вытащила тряпку из рук сестры и потормошила девушку, привлекая ее внимание. – Кхуши, ау! Ты меня слышишь? Та бросила на Паяль быстрый взгляд, согласно кивнула и продолжила ошеломленно таращиться за окно, не в силах оторваться от любопытного зрелища. Ей почему-то казалось, что несмотря на свой грозный вид, тетя совсем не сердится. – Диди, как ты думаешь, – вырвалось у Кхуши, – буа джи нравится мистер Беди? – Не знаю. И тебе тоже не нужно совать в это свой любопытный нос, – строго сказала Паяль, но, не выдержав, посмотрела на подбоченившуюся тетю и неожиданно прыснула, заговорщицки толкнув сестру плечом. – Мне кажется, нравится. – Диди! – ахнула Кхуши и широко распахнула глаза, в притворном возмущении уставившись на сестру. – А кто мне говорил, что это не наше дело? Паяль виновато взялась за уши, но, противореча смущенному выражению лица, в ее глазах вдруг запрыгали смешливые блики. Она приосанилась и важно произнесла, изображая мистера Беди: – Мадхумати джи, только позовите – я всегда рядом, Лакшми-Алакшми. – Да что вы себе позволяете, Нанде Кисооор, – тут же подхватила Кхуши и перебросила косу через плечо. – Я порядочная вдова! Паяль вновь прыснула, прикрывая ладонью рот, чтобы удержать рвущийся громкий смешок. Когда веселье стихло, они вновь вернулись к своим делам. Взявшись за чечевицу, Кхуши кинула взгляд за окно. Крыльцо давно опустело, но ей по-прежнему не давала покоя увиденная картина. – Как ты думаешь, – спросила она гремевшую посудой Паяль, – буа джи хотела бы снова выйти замуж? Сестра захлопнула дверцу шкафа и резко обернулась. – Кхуши! Так нельзя! Это... это неправильно! – возмущенно выпалила она. – Тетя уважает традиции! – Паяль, подумай сама! Мы когда-нибудь уедем, папа болен... – Ты что надумала?! – Ничего. – Кхуши! – Паяль предупреждающе покачала головой. – Я слишком хорошо тебя знаю. Не вздумай! – Но я же ничего не делаю! – воскликнула Кхуши. – Просто... Разве не хорошо было бы ей устроить свою жизнь? – А если она его не любит? Если он ей даже не нравится? – настаивала Паяль. – Это еще лучше, диди! – Сердце Кхуши болезненно встрепенулось, напоминая о глубоко личном, и она тряхнула головой, не желая поддаваться воспоминаниям. Нет, не сейчас. Легкая тень мелькнула на лице, будто набежавшее облако ненадолго скрыло солнце, и сумрачная дымка рассеялась. – От любви одни неприятности. – С каких это пор ты стала экспертом? – улыбнулась Паяль, ничего не заметив. – Я не стала, – отмахнулась Кхуши и прищурилась, размышляя. – Послезавтра у буа джи день рождения... – задумчиво произнесла она. – Ты же знаешь, она никогда его не празднует. – Пусть. – Внезапно просияв, Кхуши крутанулась на пятках и подскочила к сестре. – У меня появился план! Надеюсь, мистер Беди согласится. Но нам нужны деньги... – Нет! Никаких «нам»! Я в этом участвовать не буду, и тебе не позволю. Тетя будет очень недовольна! – Ну, дидии... – жалобно протянула Кхуши. – Ты неисправима, – обреченно вздохнула Паяль. – Так ты со мной? – Умоляющее выражение лица стремительно сменилось победоносной улыбкой. – Придется. Но учти, у меня нет денег. Где мы их возьмем? – Подожди. Кхуши метнулась в их комнату. Распахнув дверцу платяного шкафа, она зарылась в его необъятную глубину и вскоре вынырнула с глиняной копилкой, сыто позвякивавшей монетами. Спустя десять минут сестры вышли из дома, негромко переговариваясь и высматривая возможную опасность со стороны буа джи. Нервно сжимая ручку яркой холщовой сумки, Кхуши озиралась по сторонам еще и по другой причине: выйти из дома оказалось гораздо труднее, чем думалось. Ей чудились осуждающие взгляды соседей, слышалось эхо ненужных вопросов, покалывало затылок излишним вниманием... – Намасте, Кхуши джи. Знакомый голос окликнул ее, едва она успела сделать пару шагов. Вздрогнув, Кхуши машинально сложила ладони в приветственном жесте и повернулась к стоявшему напротив дома невысокому, крепкому молодому человеку. Мандипе давно работал механиком в мастерской господина Беди, но был настолько тих и невзрачен, что совершенно не вызывал интереса. И вот сейчас он робко улыбался Кхуши, теребя в руках промасленную ветошь. – Намасте. – Я очень рад вас видеть. – Черные глаза сверкнули из-под густой лохматой челки. – Как вы? – Спасибо, все хорошо. – Может, вам что-нибудь нужно? – Нет-нет! – энергично затрясла головой Кхуши. – Вы только скажите! Знаете, я... – Мандипе на миг замялся, исправляясь, – мы все очень за вас переживали. Кхуши вдруг почувствовала себя лягушкой, пришпиленной к столу острым ножом – изучаемой назойливыми соседями, распластанной на горячем дымящемся асфальте. Натянув дружелюбную улыбку, она вежливо кивнула Мандипе, а затем шепнула сестре: – Сходишь на рынок одна? Паяль понимающе погладила Кхуши по плечу и вздохнула, соглашаясь. – И все же, добром это точно не кончится, – сказала она, поправляя дупатту, а затем легко сбежала по ступеням.

***

Арнав чувствовал, как по венам разливается вечерняя нега. Струясь по напряженным предплечьям, она размягчала одеревеневшие мышцы и расслабляла крепко сжимавшие руль пальцы. Все трудовые подвиги отодвигались в прошлое, проблемы растворялись в монотонном урчании двигателя. Удачно завершенная встреча согревала утомленное тело чувством приятного удовлетворения. Предвечернее солнце опускалось все ниже, уже почти касаясь крыш высотных домов, отражаясь черным глянцем в сплетении проводов над дорогой. Его косые лучи щедро одаривали медью лица придорожных торговцев, отчего их смуглая кожа казалась загоревшей до черноты. Теплые рыжие пятна играли в листве, прыгали по оконным стеклам, бросаясь в прохожих запыленными отражениями. Жизнь еще бурлила, но день уже устал и начал медленно клониться к закату, а вместе с его угасанием на Арнава накатывало ожидание скорого отдыха. Но желанная расслабленность так и не наступила. Завязавшийся вялый разговор с сидевшим на пассажирском сидении Акашем постепенно набирал обороты и наконец коснулся неприятных тем. – Ты заплатил ему полную сумму? – Напряжение вновь вернулось, всколыхнувшись недовольством и раздражением. – Акаш, неужели нельзя было сделать, как я просил?! – Я с тобой не согласен, – непокорно нахмурился кузен. – Он выполнил все свои обязательства. – Разве? – Арнав резко выжал педаль газа, набирая привычно успокаивающую скорость. Машина покорно рванула вперед. – По вине твоего адвоката Кхуши провела столько времени в Тихар! Черт! Выскочивший из-под колес джипа маленький юркий скутер вильнул вбок, чудом избежав столкновения. Сидевший за водителем подросток вдруг обернулся, вскидывая руку в неприличном жесте. Арнав скрипнул зубами. Сосредоточившись на дороге, он не сразу заметил изучающий взгляд кузена. – Что не так? – сухо бросил он, встретившись с Акашем глазами. Тот усмехнулся и едва заметно качнул головой. – Брат, когда тебя стала так волновать Кхуши джи? – Она меня не волнует, – хмуро огрызнулся Арнав. – Подумай лучше о своих отношениях с ее сестрой. На некоторое время салон автомобиля окутала беспокойная, ворчливая тишина. Слова кузена терзали Арнава своей справедливостью, а заданный им вопрос возмущенно бился в мозгу. – Как ты думаешь, она не откажет мне? – вдруг нерешительно поинтересовался Акаш, вторгаясь в размышления брата. – О чем ты? – Арнав взглянул на кузена, устремившего вдаль мечтательный рассеянный взгляд, и с внезапной ясностью осознал причину его состояния. – О, нет. – Не веря своим глазам, он яростно тряхнул головой. – Нет, нет!.. Неужели ты собрался делать ей предложение?! Акаш послал брату извиняющуюся улыбку. – Что за?.. Ты хорошо подумал? Кузен утвердительно кивнул и тихо заговорил, торопливо глотая слова. – Ты должен меня понять! Я хочу видеть ее каждую минуту. Знать, что она рядом, чувствовать ее, оберегать... Я готов бежать на край света, лишь бы узнать, что с ней все хорошо. Ты ведь и сам чувствуешь подобное, правда? Ошеломленный подобной откровенностью, Арнава слушал брата, и сказанные им слова ложились ровными красивыми стежками. Правильный, логичный узор расцветал в душе, ставшей для него полотном. Вот легла на плечо тугая коса. Заискрились звенящие бусинки в маленьких, аккуратных ушах. Вспыхнул вытканный светом взгляд карих глаз под изгибами темных бровей... Поддавшись нахлынувшим образам, Арнав отрешенно кивнул, соглашаясь с Акашем. – Надеюсь, что вы с Лаваньей скоро будете вместе. Фраза вспорола цветную ленту, и Арнав едва не зашипел. Узор повис обрывками ярких нитей, напоминая о недавнем звонке. Тихий голос уехавшей к родителям на пару дней Лаваньи наполнил сердце чувством вины. Нужно что-то сделать, чтобы избавиться от него раз и навсегда... Не сейчас. Когда она вернется. – Забудь о Лаванье. Ты уверен, что этого хочешь? – Да, уверен. – Акаш кивнул, а затем расстроенно продолжил: – Но, боюсь, мама никогда не согласится. Арнав глубоко вздохнул, принимая желание брата, а затем принял решение. – Я возьму ее на себя. – Брат, спасибо тебе, – радостно просиял Акаш, но вдруг неловко замялся, словно не решаясь что-то сказать. – Что еще? – Ты не подбросишь меня в Лакшми Нагар? – неуверенно спросил Акаш и мгновенно стушевался, наткнувшись на потемневшие глаза брата. – Прости. Я сам доберусь. – Не нужно, я отвезу. – Арнав даже не успел подумать, как ответ уже вырвался вопреки его воле. – Черт, это же надо было так вляпаться! – яростно пробормотал он себе под нос. – Что? – Ничего!

***

Улицы Лакшми Нагара встретили их гомоном детворы в тесном пространстве улиц и запахами готовящейся еды, развеенными по округе остывающим ветром. Время ужина еще не пришло, но вечно занятые хозяйки уже вовсю суетились на кухнях, замешивая тесто для чапатти под веселое бульканье варившегося дала или овощного рагу. Высадив кузена у небольшого рынка, где случайно обнаружилась Паяль, Арнав с тревогой прислушался к себе. Потребность увидеть Кхуши соперничала с оглушительным нежеланием с ней столкнуться. Усиленная эфемерным образом, вызванным недавними словами Акаша, она уверенно набирала силу, разбивая разумность последующих поступков о нараставшую острую жажду. Слишком поздно Арнав осознал, что давно стоит, бесцельно пялясь на угол крыльца дома Гупта. Бессильно чертыхнувшись, он подавил слабый порыв убраться восвояси и вышел из машины. Поднимаясь на знакомое крыльцо, он едва переставлял ноги, давая себе последнюю возможность отступить. Разум вяло сопротивлялся велению сердца, и какое-то время ощущалось, как воля крепнет, ждет толчка и поддержки, чтобы победить. Но раздавшиеся голоса разметали остатки благоразумия. – Ох, лунатичка. Тебе нужно о себе думать да о родителях! А ты голову всем подряд забиваешь... – Буа джи, я все время думаю о ней. Если бы не Танья... А Шити? Она такая славная... маленькая... Чем она виновата? – Боже ж ты мой... У каждого своя боль. От судьбы не уйдешь. Хорошим людям и испытаний больше. Там, где подлость пройдет мимо, доброта всегда остановится. Сделав несколько быстрых шагов к распахнутому окну, Арнав притаился за колышущейся под порывами ветра тонкой занавеской и замер, всматриваясь в тонкую фигуру Кхуши, почти утонувшую в объятьях Мадхумати. – Прости меня, дорогая. – Не надо, тетя! – глухо отозвалась Кхуши, уткнувшись в ее плечо. – Не говори ничего. Подслушивать было нехорошо и неправильно. Совесть кусала Арнава, но он продолжал жадно вслушиваться в чужой разговор, поддавшись вдруг появившемуся из ниоткуда необъяснимому предчувствию. – Да как же не говори? – Мадхумати горестно погладила племянницу по голове. – Как не говори? Когда это я во всем виновата! – Нет, не ты, – вскинулась Кхуши – Это Шьям. Только он. Имя взорвалось, рассыпалось с громким хлопком обжигающими искрами. Арнав оцепенел. Смутное чувство окрепло, потащило его за собой, насильно подводя к финальной черте. – Будь проклят этот обманщик! Если бы я послушала твое сердце... Если бы не заставила тебя! А как говорил... Казался таким хорошим юношей, а сам?! Женат! Какой позор! Как нам вынести это все? Правда – в этом отчего-то не было сомнений – рванулась к Арнаву, вгрызаясь в виски. Она царапала, резала душу, оставляя глубокие раны, и он почти перестал дышать, отдавшись ее остервенелому напору. – Буа джи, мы справимся. Но госпожа Анджали... Наверно, ей совсем плохо. Я обязательно должна с ней поговорить! – Боюсь, она тебя и видеть-то не захочет... Скажи спасибо, что брат ее вмешался, иначе не прижимала бы я тебя сейчас к своему сердцу. Может, он поверит? А там, глядишь, и с ней сладим. – Он не поверит... Кулаки сжались до белизны. Ногти впились в кожу, пытаясь вытеснить, заменить одну боль другой. – На все божья воля... Все наладится. – Когда, буа джи, ты знаешь? Когда? Я ни в чем не виновата! Ни перед кем из Райзада! Кто-то должен меня выслушать! – Ох, дочка... Да разве ж они станут? Госпожа Девиани разве что... Да Акаш... Больше и некому. Манорама нам точно не поможет. Уверена, эта змеюка рада нашим бедам. – Тетя, ты знаешь? А ведь она ко мне приходила. – Кто? – Госпожа Манорама. – Господи, твоя воля. А этой-то что понадобилось?! – Не знаю. Я... Новый удар вышиб воздух из легких. Он обрушился черным хаосом, опутал прочной паутиной сомнений. Очередная ложь? Или правда? Арнав попятился, не в силах больше слушать. Он был переполнен, и все сказанное теперь лилось через край при каждом неосторожном движении. Одеревеневшие мышцы заныли. Он словно стал древним щербатым сосудом, похрустывающим истончившимися боками. Один осторожный шаг назад... Другой... Уйти, пока не стало слишком поздно. Но удивленный голос Кхуши притянул Арнава обратно. – Вы?! Глаза в глаза, будто и нет разделяющего пространства. Настороженность против надежды. Обида против горечи недоверия. Два взгляда, скрестившиеся в безмолвном поединке. – Боже ж ты мой, дорогой, что же вы там стоите? Входите, входите!– Вклинившись между ними, буа джи махнула в сторону входной двери. Массивное тело Мадхумати загородило собой Кхуши, и желание возобновить бесцеремонно разорванную связь слегка качнуло Арнава вперед. – Заходите же! В замешательстве посмотрев на появившегося в дверном проеме Арнава, Кхуши опустила глаза и отступила вглубь комнаты.

***

Усадив гостя в кресло, Мадхумати устроилась на диване рядом с Кхуши, испуганно вжавшейся в жесткую спинку, и расцвела заискивающей улыбкой. – Чаю? – Нет, спасибо. Тетя добросовестно проявляла гостеприимство, однако разговор не клеился. Арнав молчал, и Кхуши чувствовала на себе его взгляд, щекотавший кожу россыпью мурашек. Старательно избегая этих ищущих глаз, она лишь украдкой посматривала на мужчину, отмечая его непривычно растерянный вид. – Я хотела поблагодарить вас за нашу Кхуши, – вновь подала голос Мадхумати. – Если бы не вы!.. – Не нужно, – глухо перебил тетю Арнав, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Очень даже нужно! Когда такая беда в дом приходит, только и остается молить о помощи. А вы... несмотря на... Сбивчивый, со слезливыми нотами голос буа джи заставил Кхуши напряженно вцепиться в край камиза. Прямо сейчас ей хотелось спрятаться в своей комнате, заткнув уши и крепко зажмурившись. Не слышать. Забыть обо всем, избавляясь от тяжкого груза благодарности, заставлявшего чувствовать себя глубоко обязанной Арнаву. Кхуши посмотрела на него. Будто задыхаясь, он потянул воротник рубашки и вдруг поднял глаза, поймав ее взгляд. Кхуши застыла, словно попав в капкан. Теперь она тонула в этой кипящей темноте, сотканной из страха, гнева, сочувствия и незнакомого отблеска нежного, теплого света, мерцавшего на дне мрачного бушующего океана. Окружающий мир оплывал горячим воском, а она все продолжала терять себя, захлебываясь эмоциями, поддаваясь необъяснимому гипнозу, подчинявшему волю, желая идти за этими глазами куда угодно... – Могу я поговорить с Кхуши? – спросил Арнав, не разрывая зрительный контакт. Кхуши моргнула. Богиня, что за глупые мысли лезли ей в голову только что?! Оставленные наедине буа джи, вдруг закрывшей глаза на условности, они стояли друг перед другом в настороженной тишине. Арнав чего-то ждал, а мгновения вились вокруг горячими вихрями. – Зачем вы пришли? – первой не выдержала Кхуши и, не давая себе ни малейшего шанса отступить, заносчиво вздернула подбородок. – Проверить состояние «заказа»? Она ожидала вспышки ярости, гневной бури с громом и молнией, вызванной резкими словами и непокорностью, но к ее удивлению ничего этого не последовало. – Прекрати, – просто сказал Арнав. Кхуши удивленно взглянула на него, а он, будто ободренный ее ошеломленным молчанием, шагнул вперед. – Расскажи мне правду. Прошу тебя. Еще шаг, сокращавший расстояние до невозможного. Теперь Арнав оказался совсем рядом. Настолько близко, что она видела свое отражение в его глазах. Океан в них улегся, блестел непроницаемой гладью. Кхуши задохнулась от этой близости и отступила. – Правду? Но я уже говорила правду... – Усталый шепот казался криком. – Я не знала. Ничего не знала! Зачем вы пришли? Снова обидеть меня? – Послушай... – Нет! Я – живой человек, у меня есть чувства! Но, похоже, вам этого не понять. Вы растаптываете людей, Арнав джи. Выбрасываете их на обочину и равнодушно уходите... – Голос Кхуши дрожал, набирая силу. Он звенел обидой и отчаянным желанием наконец достучаться до этого невыносимого, заносчивого мужчины. – Зачем вам правда? Я не раз говорила, что честна с вами... Что ценю свою имя выше ваших ненавистных денег!.. Но вы не слушали меня раньше, и вряд ли услышите теперь! Спасаясь он внезапно пробившего тело озноба, Кхуши обхватила себя руками за плечи и отвернулась. Глаза защипало. – Уходите. – Не смей меня выгонять! – раздалось за спиной так знакомо и привычно, что Кхуши всхлипнула то ли от облегчения, то ли от разочарования. – Прошу вас, Арнав джи. Пожалуйста... Ответом ей было тяжелое молчание. На секунду Кхуши с облегчением показалось, что комната опустела. Желая в этом убедиться, она порывисто обернулась и неожиданно врезалась в грудь мгновенно окаменевшего Арнава. Его запах окутал голову мягким облаком. Мириады звезд сверкнули в высокой сини неба. Земля качнулась под ногами, закружившись, помчавшись с неистовой скоростью... Кхуши зажмурилась, пытаясь унять головокружение, но, вопреки собственным ожиданиям, не упала. Крепко прижатая к мужскому телу, она обмякла в руках Арнава, с восторгом прислушиваясь к глухому биению его сердца, звучавшему в унисон с ее собственным. Расставаться с этим новым, захватывающим ощущением ужасно не хотелось... – Ты в порядке? – мягко прозвучало над ухом. – Да, – ответила Кхуши, не решаясь посмотреть на Арнава. Она попыталась с сожалением отстраниться и вдруг с изумлением обнаружила, что не может. Подняв голову, Кхуши осторожно заглянула в необъяснимо потеплевшие глаза и пропала. Бороться с собой больше не было сил.

***

– Тетя, зачем ты ходила к Кхуши? – Я?! Когда?! Привет-пока... Зачем мне нужна эта оборванка? – возмущенно округлила глаза Манорама. – Вот и я хочу знать – зачем? Что за бессмысленный порыв? Сунув руки в карманы брюк, Арнав исподлобья наблюдал за тетей, живостью лица напоминавшей актера Катхакали*. – С чего ты вообще решил, что я куда-то ходила? Выдумаешь тоже! Скажи, кто сочинил эту чушь, и я с ним разберусь! – Манорама ахнула, будто озаренная молниеносной догадкой. – Я знаю! Это она! Рваное Сари! Вместо того, чтобы тихо сидеть в тюрьме, она клевещет на честных людей! – Женщина гневно погрозила пустоте гостиной богато украшенным перстнями кулаком и горячо затараторила: – Арнав, дорогой, не верь ей! Ты же знаешь, какая она! Врунья, воровка, уличная девка, которая обманула твою сестру! Вся их семья – отребье без гроша в кармане! – Тетя, следи за языком! – гневно осадил Манораму Арнав. Но та не сдавалась. – Как ты можешь?! Ты – мой любимый племянник, а встал на сторону этих нищих?! Бедная Анджали... – всхлипнула Манорама. – Я расскажу ей... Она должна знать, на кого ты променял ее любовь и ее бесконечное горе! – Ты никуда не пойдешь, поняла? – процедил Арнав. – И ни слова не скажешь сестре! – Как ты мог! Как ты мог! – причитала тетя, промакивая уголки глаз белоснежным носовым платком, который она с ловкостью фокусника выудила из многочисленных складок своего сари. – Ты ранил мое сердце... – Тетя, прекрати этот фарс! – Фарс?! Ты назвал мои чувства фарсом?! Это невыносимо... Манорама вскочила с дивана и, демонстративно заламывая руки, торопливо удалилась. – Тетя!? – крикнул ей вслед пораженный Арнав, но женщина исчезла, оставив его глотать клокотавшую злость. – Черт возьми, да что происходит в этом доме?!

***

Входная дверь мягко хлопнула, пропуская хозяина комнаты. Щелчок выключателя разогнал тени по углам. Арнав не знал, кого благодарить за возможность вернуться домой без происшествий. Это стало почти непосильной задачей, потому что пробираться по улицам Дели вслепую мог разве что сумасшедший. Всю дорогу до Шантивана он не видел ничего, кроме нее – Кхуши. Ощущал ее, дышал вместе с ней, растворялся в ее глазах... Виноватое раскаяние было ничем по сравнению с тем облегчением, с которым он наконец узнал и принял истину. Мысль о собственной несправедливости кусалась беззлобно, напоминая о том, что еще вернется, но сейчас не хотелось думать об ошибках. Еще только начало смеркаться, раскрашивая мир сиренево-синим, но бесконечный, утомительный день уже вымотал до предела. Телефонный звонок, раздавшийся в умиротворяющей тишине, стал нежеланным гостем. Нехотя протянув руку, Арнав нащупал надрывавшуюся трубку и, взглянув на определившийся номер, нажал кнопку ответа. – Добрый вечер, Арнав, – послышался из динамика мягкий баритон Умеша. – Добрый. Есть новости? – Я нашел нашу семейную пару, – без предисловий ответил Чандра. – Причем, совершенно случайно. – Говори. – Нужно сказать спасибо длинному языку одной из опрошенных женщин. – Умеш сделал паузу, наполненную посторонними звуками. Послышался гудок клаксона, из чего Арнав сделал вывод, что адвокат сейчас за рулем. – История давняя. Оказывается, муж Мадхумати джи собирался жениться, но свадьба расстроилась в последний момент. Мужчина пошел против семьи, разорвав помолвку. Случился скандал. Опозоренная невеста долго не могла выйти замуж. – Умеш, к чему вы мне это рассказываете? – Не торопитесь, Арнав. Она живет в двух кварталах от дома Гупта, совсем недалеко от интересующего нас храма. Видимо, этот факт и заставил меня встретиться с ней, хотя я не особо рассчитывал на удачу. И что вы думаете? Бинго! Та невеста и есть наш свидетель – госпожа Сумана Готра. Женщина терпеть не может Мадхумати и избегает общения, но по старой привычке не сводит с нее глаз. – И что мы имеем? – А имеем мы следующее. Госпожа Готра вместе с мужем торопились домой к восьми – в это время они всегда смотрят вечернее шоу. Служба в храме закончилась около половины восьмого. Выходит, Кхуши столкнулась с ними в эти полчаса. И именно в это время ее чуть не сбил пролетавший автомобиль. Белый, со слов семьи Готра. Возможно – только возможно! – подчеркнул Умеш, – это окажется важным. – Почему вы так решили? – Я не решил. Просто нужно учитывать каждую мелочь. Арнав разочарованно выдохнул. – В любом случае, это нам ничего не дает. – Пока, - выделил Чандра, – не дает. У кого нет пшеницы, тот рад и гороху. – Господин адвокат? До боли знакомый женский голос послышался на заднем плане, вмешиваясь в их разговор, и Арнав только сейчас сообразил, что больше не слышит характерного для дорожного движения шума. – Умеш? – настороженно спросил он, с подозрением прислушиваясь к отдаленным неясным шорохам. – Да. Не возражаете, если я перезвоню вам позже? Умеш сбросил звонок не сразу. Задержки хватило, чтобы услышать: – Намасте, Кхуши джи. Грозное чувство шевельнулось в душе, болезненно покалывая сердце ревностью.