Майлэнд

До взрыва 184 дня В Майлэнде поднимали цены на все, что можно. Ценники в магазинах вызывали у покупателей побледнение лица и поток крепкой брани. И без того жадные люди публично возмущались, устраивали митинги. Эрик Грин чувствовал себя неуверенно после подписания бумаги о повышении цен. От принятой реформы страдали и сами магазины. Люди стали тратить еще меньше денег, чем прежде, ограничивая себя, и товары роскоши залеживались на полках и витринах. Несмотря на это наша с Элис жизнь стала беспечнее. Я работал, таскал домой продукты, а Элис училась, после учебы шла домой, чтобы успеть приготовить что-нибудь к моему приходу. Нам было наплевать на народные волнения. Мы были равнодушны к забастовкам и митингам. Так же мы не были привязаны к каждому центу, как все в этом проклятом городе. Нам и раньше приходилось экономить, так что все это нам было привычно. Вся зарплата уходила к концу недели. Не оставалось ни цента. Но мы шли мимо массовой депрессии, радуясь малому. Кстати, о том, что меня радует: я заметил, что волосы Элис стали еще длиннее и гуще. Они уже доходили до середины спины. Я любил их гладить, и мне даже стало казаться, что от этого они быстрее растут. Ночами и вечерами мы гуляли в основном на площади, но могли уйти далеко-далеко в незнакомые районы. Когда зимний ветер не буйствовал, мы сидели на крыше многоэтажки и смотрели на Майлэнд. Когда на улицах было совсем холодно или сыро, мы сидели дома. Но даже после прогулки бурную ночь никто не отменял. Один раз мы так же шатались по городу. Элис бросалась в меня снежками, а я валял ее во всех сугробах. Было весело, но вскоре я устал. А Элис нет. Она швырялась в меня снегом, а я шел и молча терпел. Я знал, что если психану и начну бросаться, то могу попасть ей в лицо, а бросок у меня неслабый. Поэтому я шел, надев капюшон, а девушка прыгала сзади меня. То и дело мне в спину прилетали снежки, а я скрипел зубами, но шел дальше. И вот ее веселый смех оборвался и Элис закричала. Я тут же обернулся и увидел, что какой-то человек тащит Элис за руку, а она сопротивляется. Лица было не видно, я видел только темный силуэт. Я не на шутку испугался и кинулся на помощь, но когда силуэт дотащил девушку до ближайшего фонаря, то я увидел, что это была мать Элис, миссис Уайт. — Мама, перестань! Отпусти меня! — крикнула девушка. Я подошел и за вторую руку дернул Элис на себя, вырвав ее из крепкой руки женщины. Я загреб девушку к себе за спину, вставая между мамой и дочкой. — Силой вы не утащите ее домой, даже не пытайтесь, — грубо, но достаточно спокойно сказал я. Женщина только сейчас посмотрела на меня, и ее глаза заблестели. Вся моя злость испарилась под влиянием жалости к женским слезам. Под глазом у нее был фингал, а на лбу из-под шапки выглядывал синяк. — Я не буду с тобой говорить, — тихо сказала она, что меня удивило. В последнюю нашу встречу она кричала так, что прохожие шарахались, обходя больницу, — Я поговорю с дочерью. Элис выглянула из-за моего плеча, и я немного посторонился. Я взял ее за руку, и она немного выступила из-за моей спины. На всякий случай я приготовился защищать девушку. Миссис Уайт зарекомендовала себя как нервная и агрессивная женщина. — Посмотри на себя, — сказала миссис Уайт, — Одета как королева. Такая красивая, что противно взять за руку того, кто хуже одет, да? Даже если это родная мать. — Неправда, — сказала Элис, но тут же закусила губу, будто стыдясь того, что теперь одета лучше. — Возвращайся домой… — тихо попросила женщина, Элис покачала головой, и миссис Уайт повысила голос: — Возвращайся домой, я говорю! Девочки в пятнадцать лет должны жить с родителями, а не с парнями… — Мне с вами жилось гораздо хуже. Ты правда не понимаешь? Или понимаешь, но не считаешься с этим? — Ты так говоришь, потому что еще не голодала с этим… парнем. Много он себе может позволить? — Я голодала, мама! У меня живот болел от голода! Я за неделю сбросила пять килограммов! Но мы справились, теперь есть работа, и есть еда. Йен заботится обо мне, чего вы с Бобом никогда не делали. — А он тебя любит? — спросила женщина, и Элис ничего не ответила. Повисла пауза, я затылком почувствовал, что девушка смотрит на меня. И тут я понял, что еще никогда не говорил ей, что люблю ее. Да что там не говорил, я и не задумывался об этом. Я обернулся на девочку, та смотрела на меня. Ох, чёрт. — Люблю, — быстро выпалил я, — А если бы не любил, то она бы со мной не жила. Миссис Уайт смотрела на меня чуть прищуренными глазами, явно не верила мне. А на Элис я даже боялся оглянуться. А вдруг я обернусь, и там такой же точно взгляд? — Счастливая пара, да? А о матери ты вспомнила хоть раз за эти полгода? На лице у девушки отобразилось недоумение. Видимо, не вспомнила. Женщина напряженно смотрела на дочь. Фингал придавал ожесточенности сердитому взгляду. — Я хочу, чтобы ты вернулась домой, — в очередной раз сказала женщина. — Зачем? Чтобы Боб, напившись, бил не тебя?! — взорвалась Элис, — Это настоящая причина, да?! Женщина поджала губы, но все так же упрямо смотрела на дочь. В глазах заиграла ярость. Я немного отодвинул девочку от матери на случай, если она опять кинется на Элис с кулаками. — Да что ты понимаешь?! Я осталась с ним одна! Раньше нас было двое, нам было легче. Мы поддерживали друг друга. Я жила с ним только для того, чтобы тебя прокормить. Я тоже терпела эти побои, но, если помнишь, у нас не было ни цента… Я ударил рукой об столб и железо звенькнуло. Деньги — вот в чем причина! В очередной раз страдают из-за денег. Но не обязательно жертвовать своей гордостью и терпеть издевательства! Можно честно работать. А Элис не обязана получать синяки за мать. Обе посмотрели на меня, а я не выдержал и сказал: — Кому? Кому легче?! По-вашему, Элис было легче, когда этот урод ей срезал кожу ножом на затылке, обрывая волосы?! Вы сами выбрали такой способ выживания, сами выбрали такого сожителя, а Элис не должна страдать за вас. Она живет со мной, я на нее руку не поднимаю! Так что можете съезжать от него, теперь же нет нужды с ним жить из-за Элис. Они удивленно смотрели на меня, а я никак не мог уняться: — Когда я только познакомился с ней, мне стало жаль ее. Мне стало настолько обидно за нее, что я решил делать для нее все, что могу. И если нужно будет, я подам в суд, и вас лишат родительских прав! Мои родители очень любили меня, но я остался сиротой. Очень жалею об этом. Но для меня было дико узнать о том, что вы терпите побои и подставляете под удары свою дочь. Мы с Элис друг другу заменили семью, и теперь я не позволю отбирать или обижать мою семью. Женщина с болью смотрела на меня, но я был непреклонен. Как бы мне не было жаль миссис Уайт, я ясно дал понять, что не отдам девочку на мучения и побои, даже если кому-то от этого будет меньше прилетать по шее. — Я живу у него в квартире. Куда же я, по-твоему, съеду? — Не знаю, — ответил я, — Но к себе я вас не зову и Элис вам не отдам. Женщина опустила глаза. Она не понимала меня, но понимала, что домой она вернется одна. Я же в свою очередь не понимал ее: вот так обрекать на страдания своего родного человека. Когда я позвал Элис к себе, то я отдавал себе отчет, что я сильный, а она слабая. Я тут же понял, что она — поддержка для меня, а я — ее защитник. Сейчас же я в очередной раз видел перед собой человека, который не защищался сам, а прятался за спину еще более слабого. — Мама, — вдруг сказала Элис, и женщина подняла глаза, — Я свой выбор сделала. Сделай и ты свой. *** Эта ночь была не похожа ни на одну из тех, что были раньше. Мы лежали на кровати, повернувшись спинами друг к другу. Я знал, что Элис не спит. Она думает о маме. Девушка тихо и неподвижно лежала, лишь изредка вздрагивая от шороха. — Лис, — начал я, даже не зная, что именно хотел сказать, — Ты злишься на маму? — Да, только когда ты сказал, что все можно было изменить, я поняла, что ты прав. Можно было не терпеть побои, можно было жить скромнее, но лучше… А еще я волнуюсь за маму. Она не уйдет от него, ей некуда уходить. У отчима тяжелая рука… — Просто не думай об этом. И у твоей мамы все наладится. — Я не могу, Йен! Я не могу! А если в эту самую минуту Боб избил маму? А, может быть, она уже лежит на полу без сознания… Я как вспомню его удар… О Боже! Я побегу домой. Элис откинула одеяло, вскочила и побежала в коридор, но я успел спрыгнуть на пол и остановить ее. — Что ты! Стой. Успокойся. Я все равно не отпущу тебя домой. — Я пойду! Пойду! — кричала Элис и брыкалась. — Хватит уже! Посмотри на меня, — велел я, и девушка подняла на меня взгляд, — Твоя мама услышала тебя. Я думаю, она найдет выход из положения. Возможно, в эту самую минуту Боб спит, а твоя мама собирает вещи. Даже если ты сейчас прибежишь, ты ничем ей не поможешь, зато можешь помешать. Элис устало прикрыла глаза и прислонилась ко мне. — Но я так не могу. Я не смогу уснуть, пока не успокоюсь… Я понял, что даже если сейчас уложу ее и сам усну, то рано или поздно она оденется и пойдет домой все проверить. Я посадил девушку на кровать и спустился на кухню. В темноте я шарил по кухонным шкафчикам. Пальцы затронули холодное стекло, и я достал бутылку вина, недопитую еще в рождество. Я не стал брать с собой бокалы, сам хлебнул из горла и пошел наверх. — Снотворного и успокоительного у меня нет, зато еще осталось вино, которое принес Барт на Рождество. — С ума сошел? Я не буду пить! — сказала Элис, упрямо смотря на меня усталыми глазами. — Будешь. Ты сейчас глупостей можешь натворить. Три часа ночи! А Бойцы все равно оставили полбутылки для тебя, ты одна не пила. Элис с сомнением смотрела на бутылку. Я решил споить ее, чтобы она, наконец, уснула. Но, чёрт побери, я и не знал, что будет дальше. Девушка выпила все разом и улеглась на кровать, тоже, видимо, надеясь заснуть. Но уже через полчаса девушка не могла ни лежать, ни сидеть. Она включила музыку, начала петь и танцевать. Тогда я встал, чтобы угомонить и уложить ее. Она прыгнула на перила и съехала на первый этаж сидя. Бл*ть, да она чуть не упала с высоты двух метров! И потом до шести утра я, сидя на лестнице, наблюдал ее попытки сделать колесо, подвинуть диван, найти еще бутылку шампанского на кухне, залезть на стену, станцевать стриптиз на компьютерном столе, открыть ногтем дверь в кладовку, докричаться до соседей, побить меня подушкой, закинуть ногу за голову и так далее и тому подобное. Самое странное, что и вино-то не крепкое, а ее так вставило. Буквально пару минут назад девушка натанцевалась, доплелась до меня, плюхнулась рядышком со мной на ступеньку, положила голову ко мне на колени и уснула. Я поглаживал ее по полосам и сам засыпал, но скоро уже прозвенит будильник. Боже, я три часа ждал этого, а теперь уже бесполезно засыпать. Элис в субботу не надо в школу, но я-то работаю. Ну, хоть кто-то поспит. Надеюсь, что когда я приду с работы, девушка не проснется. Я, правда, боюсь, что она пойдет домой.