Еternity is in your hands

      Солнце встало слишком рано для октября. Рассвет осторожно разлился по комнате светлыми потоками солнечных лучей. Они скользили по деревянному полу сквозь влажные после дождя стёкла, крались вверх по стенам, задевая блестящие лезвия клинков, острых и смертоносных. Посланники звезды стремились вглубь комнаты, пробирались сквозь мебель вперёд, легко прикасаясь к стройным ножкам, затянутым кожей охотничьего костюма. Один из лучей, самый смелый и самый беспощадный, проник за не задёрнутый полог и поцеловал матово-бледную кожу щеки. На ней всё ещё виднелись дорожки пролитых слёз, их мельчайшие частицы дрожали на ресницах. Но девушка спала спокойно, по-детски сложив нежные губки. Луч переместился с щеки выше, играя брильянтовыми каплями на глазах принцессы. Она поморщилась, но не проснулась, лишь попыталась спрятать лицо в мягкой тёмной ткани на груди мужчины, лежащего рядом с ней. Влад усмехнулся, но не самодовольно, а будто бы через силу. Тонкий и мягкий запах молодого невинного тела, терпкий, напоённый ароматом диких трав, — волос. Желание в своём самом безумном облике: облике врага. Он чувствовал, как по венам несёт жизнь древняя кровь. Его милостивый подарок, его слабость, его… ошибка? Пророчества ошибаются. Но этот ребёнок должен был умереть. Так почему же высшие силы послали именно его на помощь своему убийце, если по их жестокому расчёту Анна никогда не должна была увидеть солнца?       «Интересно, изменилось ли что-нибудь в тебе, если бы ты узнала, кто подарил тебе жизнь? Не думаю, моя дорогая. Ты, зная обо мне и о ней, помня меня в своём детстве, продолжаешь свою охоту. Это глупость или страх пойти против течения? Ответь мне прежде, чем я убью тебя. Пророчества ошибаются, Анна. Призови на помощь все светлые силы, но они не помогут. Я не позволю разрушить всё, к чему так долго стремился». — думал Владислав, касаясь кончиками острых ногтей тонкой кожи на шее, там, где билась сонная артерия. Так просто, прямо сейчас. Она даже не успеет проснуться, не почувствует. Сон, мягко перетекающий в смерть. Красиво, как в лучших романах, что она в тайне читала по ночам. В её крови столько силы. Удивительно, как причудливо в ней переплетаются светлые помыслы и мечты о грехе…       Анна потёрла глаза и перевернулась на спину. Теперь солнце освещало половину её лица. Граф плавно поднялся с кровати, чтобы та не издала ни скрипа. Мужчина взглянул на часы, тикающие на каминной полке, и перевёл взгляд на дверь. Слишком рано, слуги ещё спят, и ничто не тревожит их сон, но там билось ещё одно сердце, очень близко билось, глухо, прерывисто. Влад слышал неровное дыхание: такое бывает, когда кровь скапливается в лёгких. А ещё он чувствовал запах похоти. Мужчина за дверью желал получить право не только приветствовать госпожу при пробуждении, но и провожать её ко сну. Чёрная бровь изогнулась в презрении, а глубоко в тёмных глазах зажглись красные огоньки. Тонкая рука с хищными пальцами потянулась к ручке двери, коснулась прохладного металла, но тут же отстранилась. Нельзя выдавать своё присутствие. Рано.       Влад осмотрел комнату. Он тщетно искал. Неужели, она успела сжечь ответ Ватикана? Прискорбно. Признаться, письмо Велкана позабавило его, но послание Ордена имело куда большую ценность, чем последние мольбы юноши. Его взгляд вновь задержался на её лице: можно ведь вытянуть всё, что ему нужно. Зеркало на стене поймало солнечный лучик, на мгновение привлекая к себе внимание вампира. Он лишь раз взглянул в него, под бледной кожей от ярости заходили желваки. Невероятным усилием воли граф взял себя в руки и распахнул окно, впуская в комнату много света, а вместе с ним — и холодный воздух октября, наполненный запахом дождя и гниющих листьев. Город ещё спал. По улицам бегали бродячие собаки, на карнизе близ стоящего дома умывалась кошка. Около неё дрожали окровавленные перья белого голубя. Вампирское зрение позволяло не только рассмотреть каждую трещинку в камнях на мостовой, но и увидеть причудливые переливы тепла и крови в телах людей.       Жажда пришла слишком рано в этот раз. Вскипела в мёртвой крови требуя удовлетворения. Над шпилями замка Франкенштейна взлетели в высокое, очень светлое небо, лишённое облаков, три серых женских силуэта. Невесты спешили к своему Хозяину, торопились, чувствуя его нетерпение. Граф сделал шаг вперёд, камнем падая к земле и тут же поднимаясь к фуриям. Если их облик ещё хранил человеческие черты, пусть и искажённые, делая их похожими на созданий древнегреческой мифологии, сохраняя лишь половину сущности, то образ Дракулы даже отдалённо не напоминал человека. Приёмный сын Дьявола получил огромное могущество, несокрушимую власть, но потерял ту частицу своей бессмертной души, что хранила в нём человека.       Самая быстрая и нетерпеливая — Алира — опередила своих сестёр. И закричала первая, попав под немилосердные лучи убийцы-звезды. Для вампира они всё равно что для человека иглы, вонзающиеся под ногти. Невесты застонали, прячась в руинах восточного крыла замка. Граф подлетел к ним и опустился на готическую балюстраду, огораживающую балкон башни, где прятались вампирицы. Они смотрели на него затравленными зверьками, не решаясь выйти к нему. Алира полулежала на камнях, не смея даже застонать от переполняющего её страдания: щека, правая рука и часть стройной ножки, не скрытой прозрачным платьем, представляли собой жуткий высохший ожог. Казалось, прикоснись — и кожа серыми лепестками осыплется с костей и прахом упадёт на пол. Невеста зашипела и спрятала лицо в ладонях, когда Владислав подошёл к ней, но тут же застонала, чувствуя его холодную руку, бережно поднимающую её лицо. Он насытился её болью, утолил горячее желание чужой боли. И теперь восстанавливал разрушения. Его сильная кровь излечила раны Алиры, и она с благоговением припала к рукам, которые могли причинить столько зла, но при этом подарить такой желанный покой. — Вы голодны, мои милые? — хрипло спросил он, позволяя девушкам прижаться к себе, смотря в холодный пожар их преданности. — Я дам вам пищу. Вампирицы хищно оскалились. Они знали, что слов на ветер граф не бросает. Шумным потоком река несла бурлящую воду, и в ней играло полуденное солнце. Один из многочисленных рукавов Быстрицы* видел за своё многовековое существование и поединки между рыцарями, и сражения великих армий, и сладкие встречи любовников под сенью буков. Много крови он унёс в широкий Дунай и много сточил костей и камней своими мощными волнами. Сегодня он был даже спокоен, как и все реки осенью. Вода отошла от берега и едва касалась мягкими ладонями лежащего на гальке молодого мужчины. Его лицо, обращённое к солнцу, казалось мёртвым, но грудь, посечённая крест-накрест острыми когтями, тяжело вздымалась. Дыхание прерывалось, а каждый вздох мог быть последним. Рядом лежал ещё один мужчина, гораздо старше нечаянного счастливчика, который должен был умереть ещё пару дней назад. Его грудь в нескольких местах была пробита серебряными пулями, кинжал с запёкшейся кровью торчал из сердца, а вокруг него ветер перебирал седую волчью шерсть… — Какая встреча, Велкан. Думаю, сестра тебе обрадуется, — проговорил Влад, опускаясь перед младшим Валериусом на одно колено и перерезая себе вену острым ногтем чуть выше запястья. Первые тёмные капли упали на дрожащие губы и молодой человек инстинктивно слизал их. Насытившись утром, весь оставшийся день граф посвятил поискам своего оборотня. В той схватке не могли погибнуть оба, он ведь наблюдал. А ещё граф знал, что до первого полнолуния с новообращённым зверем трудно справиться. Легче и спокойнее было дать Велкану сейчас немного крови, только чтобы поддержать еле теплящуюся в нём жизнь, и дождаться полной луны, когда сознание оборотня наиболее уязвимо. Но Влад был не из тех, кто боится трудностей. Он молча наблюдал, как затягиваются раны на груди, как ускоряется дыхание. Младший Валериус в его руках. — Ты?! — тяжело выдохнул Велкан, вскакивая на слабые ноги и тут же падая. — Побереги силы, принц, они тебе ещё понадобятся, — с хищной улыбкой посоветовал Дракула, приковывая взглядом глаза юноши к себе и жестоко вторгаясь в сознание молодого оборотня. Тот взвыл, ощущая, как его воля покидает тело. — Отныне ты подчиняешься только мне. Любое моё слово, любой приказ… Ты скорее погибнешь, чем позволишь себе ослушаться Меня. Велкан кричал. Сущность оборотня противилась вампиру, не желала подчиняться чужой воле, которая так остервенело рвала его сознание на части. В этом состоит главная трудность — привязать к себе зверя, не человека. Младший Валериус слишком слаб и наивен в своей вере, чтобы представлять ценность для Влада. Возможно, в будущем, это ещё может пригодиться. Человеческие черты поразительно быстро искривлялись. По застывшему на короткое мгновение лицу пробежала судорога, вытянув его и обнажив жуткие заострившиеся клыки. Глаза налились кровью, зрачки стали вертикальными; тело стремительно увеличивалось в размерах, а кожа рвалась лоскутами и падала на жухлую траву. Серая шерсть покрыла дрожащие окровавленные мышцы. И только тогда Влад отпустил оборотня. Из его горла вырывались жуткие гортанные звуки. Сам зверь стоял на коленях, опираясь руками о землю. Из его рта капала вязкая слюна. Оборотень поднял жёлтые глаза на своего Хозяина. — Пей, — проговорил Владислав, наблюдая, как несчастный проклятый ползёт к реке, как жадно пьёт воду в слепой надежде, что она утолит его жажду. Сейчас под лохматой шкурой спит Велкан, рыцарь Святого воинства. Однако насильственное обращение могло убить его. Несколько секунд мужчина раздумывал, а потом произнёс: — Можешь утолить свой голод. Но не подходи к селениям, — говорил он медленно, вкрадчиво и коротко. — Я призову тебя, когда сочту нужным. Где-то на периферии сознания Велкан продолжал кричать. В бессилии и яростной боли, телесной и духовной, которая терзала его. Зверь жаждал окровавленного мяса, сила плескалась в нём и кипела, концентрируясь в дрожащих от нетерпения лапах. Он сорвался с места, тонкий нюх разом ощутил тысячи и тысячи запахов, нашёл среди них один, сладко-манящий аромат. Такой знакомый и такой чужой одновременно. Через лес, в овраг, оттуда — в поле и вперёд, огромными прыжками, с пеной, кипящей на клыках, вперёд, по горячему запаху женского тела… Туман стелился между деревьями в глубине леса, лоскутами савана задевал мёртвые коряги; солнце не могло пробиться сквозь широкие еловые лапы, не в силах было разрушить тихую картину октябрьского дня. Хэллоуин только через десять дней, но монстр уже вышел на охоту. Она кричала, когда острые зубы рвали её розовую плоть. Брызнула кровь, окрасив ромашки ярко-алым, испачкав голубое крестьянское платье. «Она так похожа на Анну! Остановись, ведь она ещё жива! Хватит! Хватит! ХВАТИТ!!! А кто такая Анна?..» Зверь жадно вгрызался в медленно остывающее тело, ещё вздрагивающее, но уже мёртвое. Безжалостное колесо сделало оборот, ржавые ножницы обрезали тонкую нить и судьба забыла эту нечаянную жизнь… Сколько ещё погибнет прежде, чем возродится изо льда та, что достойна этого мира больше, чем многие? Оборотень насытился и издал довольный сытый рык. Человек внутри уснул и пока ничего не чувствовал. Зверь чуть шевельнул ушами, заметил, как вздрогнул туман. Воля Хозяина призывала его к ноге. Он не мог противиться, да и не желал этого. Легко преодолевая солидные расстояния, минуя овраги и перепрыгивая поваленные деревья, Велкан достиг громадины замка Франкенштейна, как раз к закату. Солнце разбилось об острые шпили башен и погибло на них, быстро пожираемое темнотой осеннего вечера. Оборотень остановился перед воротами и поднялся на задние лапы. В воздухе пахло склепом и разложением. На воротах сидела мёртвая и смотрела на зверя жуткими фосфорическими глазами, светящимися в темноте, как у кошки. Зверь замер, наблюдая за ней и чуть напрягая огромное тело, чтобы отразить внезапную атаку. От мёртвой веяло угрозой, но она не шевелилась, лишь чуть склонила голову. — Он здесь, — услышал Велкан голос и будто проснулся. В чужом теле. Голос звучал внутри него, словно продолжение собственных мыслей. Пришёл страх от осознания случившегося. Мозг отказывался воспринимать это, всецело поддаваясь панике. Но только тело, ведомое чужой волей, не поддалось ей. Маришка довольно оскалилась, внимательно вглядываясь в человеческие глаза на звериной морде: — Здравствуй, принц. Хозяин очень рад тебе, — она сделала приглашающий жест рукой, и дверги открыли массивные ворота. — Входи, Велкан. Мы хорошо помним вкус твоей крови. Интересно, изменилась ли она? — вампирша смеялась, раскачиваясь на острых зубцах ворот. Оборотень шёл медленно, плавными движениями, низко опустив голову. Впереди стоял Хозяин. Дракула остановил зверя одним, едва заметным обычному глазу взмахом руки и молча пронаблюдал обращение. С севшим от боли криком с земли вскочил Велкан и вцепился в шею вампира, надеясь, что его ногти всё ещё когти. Он не заметил превращения обратно, только почувствовал власть над собственным телом. И попытался использовать это. Боли он тоже не заметил… сначала. Валериус широко раскрыл глаза, когда мощная волна опрокинула его и ударила о холодную землю. Длинные бледные пальцы впились в кожу на его груди, из ранок потекла горячая кровь. Тяжело дыша, Велкан молчал долгих несколько секунд и неотрывно смотрел в пылающие зрачки вампира, наклонившегося к нему так близко, что можно было бы почувствовать его дыхание, если бы он дышал. В эти мимолётные мгновения, казалось, замерли дверги, застыли с хищными ухмылками невесты. Даже ветер перестал тревожить голые ветви деревьев. И это страшное, зыбкое молчание разорвал срывающийся голос, дробящийся, как стекло: — Что ты сделал со мной? — В этом нет моей заслуги, принц, — ухмыльнулся вампир, отнимая руку от груди юноши и выпрямляясь. — Но, признаюсь, я весьма доволен результатом. Впервые за столько лет твоя энергия направлена в нужное русло. Поверь, в моих руках она принесёт куда больше пользы. — Пользы? Тебе, никому больше! Ты ещё большее чудовище, чем мы думали. Тебе мало убить человека, уничтожить род… А я ведь знаю пророчество. О твоей смерти, Дракула. О том, кто убьёт тебя… — Глупая надежда, Велкан, — речь новообращённого была прервана резким жестом графа. — Тот человек, на которого ты надеешься, не сможет даже прикоснуться ко мне. А вот я могу жестоко покалечить милое тебе лицо, если сочту нужным. Велкан вскочил на ноги, рванулся вперёд. Снова, в ещё более бесполезной попытке. Но крохотные остатки сил покинули тело, не дали даже твёрдо встать на землю. Мир поник перед глазами и Велкан вновь упал. Склонив голову, граф долго смотрел на него, а потом перевёл взгляд на небо. — Удача определённо на нашей стороне, мои дорогие, — произнёс он, улыбаясь тёмным тучам. — Сегодня всё случится. — Доктор Франкенштейн уже в лаборатории, Хозяин, — отозвалась Алира. — Великолепно, — холодная улыбка обнажила чуть заострившиеся клыки вампира. — Для нашего нового гостя вполне подойдут покои досточтимого рыцаря.       Дверги подхватили послушное тело Велкана. Приказ, который так и не прозвучал, не нужно было повторять.       Его разбудил шум. Нарастающий, словно волна, он обрушился на Велкана вместе с воспоминаниями. Рвущаяся на теле кожа и разорванное девичье платье в пятнах свежей крови; горящие глаза вампира и его ледяные слова. Боль, страх, отчаяние, ярость и… осознание собственного бессилия перед случившимся. Юноша упал на влажный пол с железной койки, на которой лежал, повернулся на живот и завыл, колотя головой о плесневелые камни. Впервые за много лет из его глаз текли слёзы.       Пролежал он недолго. Несмолкаемый шум где-то над головой не дал ему остудить своё воспаленное сознание слезами. Велкан поднялся и осмотрел камеру. Точнее, каменный мешок без окон, с одной лишь железной койкой, прикрученной к стене. Молодой человек сел на неё, свесил голову, сжав виски пальцами. Годы тренировок сделали своё дело: холодный рассудок быстро взял контроль над разумом и телом. Но навязчивая мысль не давала покоя: что, если этот шум, эти сотни и сотни голосов привела Анна? Что, если она пришла за ним? Или это её последний бой, отчаянная и бесполезная попытка?.. Велкан упал на колени. Молитва так и не сорвалась с его сухих, потрескавшихся губ. «Всесильный! Спаси её, не дай погибнуть! Не дай ей оказаться сейчас там, Господи! Ты обрекаешь на муки меня, так бери мои страдания за её жизнь!..» Вой толпы из возбуждённо-громового на короткое мгновение сменился ликованием. А затем ужасом: «Вампиры!» Велкан замер на своей койке, слушая удаляющийся гомон…       Сколько времени он просидел без движения, молодой человек не знал. Из странной и болезненной окаменелости его вывели лёгкие шаги. Их обладатель, точнее обладательница, могла при желании скрыть своё присутствие, но не стала этого делать. Появился свет, озаривший длинный коридор подземелья и черноволосую девушку в лёгком, очень открытом оливковом платье. Факел потух, когда она приблизилась. — Здравствуй, Велкан, — грудной, с хорошо заметной хрипотцой голос старшей невесты. — Рад тебе, Верона, — отозвался падший рыцарь, не поднимая головы. — Надеюсь, что ты несёшь мне смерть. — Я бы умерла много раньше, чем спустилась сюда. Нет, я не могу убить тебя, как бы ты не желал этого, — отчего-то грустно произнесла старшая невеста и прислонилась плечом к решётке. — И не за твоей кровью, как ты сейчас думаешь. — Тогда зачем? — повернулся к ней Велкан. — Издеваться? Мучить? Зачем?! Некоторое время вампирша молчала. А потом еле слышно проговорила: — Хозяин придёт к тебе. Очень скоро. И от твоего поведения с ним зависит очень многое. Ты должен подчиниться. Как бы унизительно для тебя это не было, — кривая усмешка исказила лицо Велкана. Верона продолжила: — Так ты сможешь выжить, возможно, и… Нет. — Что? Что нет?! — Валериус вскочил, вцепился в решётку побелевшими пальцами. — Анну никто не тронет, Велкан. Даже поцарапать не посмеют. Она слишком ценна, — прошептала Верона и растворилась во мраке. Где-то наверху раздались шаги.