Еternity is in your hands

      Девушка непроизвольно вздрогнула, когда взглянула в глаза вампиру, и уже было отпрянула от него к противоположной стене, но мужчина молниеносно перехватил её руку, сжав до хруста запястье. Владислав смотрел на неё цепко, оценивающе. Было в его взгляде нечто такое, чего ранее Элизабет за ним не замечала — не обычный холод, а жестокий лёд, проникающий в сознание, вызывающий страх и путающий мысли. Казалось, что он читает её, словно книгу, медленно переворачивает страницы, вычленяя только нужные ему сведения. И ужас, горячий и липкий, заполнил грудь девушки.       Граф отпустил Элизабет, заложил руки за спину и медленно прошёлся по склепу. — Это могила моего отца, Влада Второго. По неизвестной мне причине здесь его знают исключительно, как Валерия Старшего, — произнёс мужчина, прикасаясь кончиками пальцев к каменной поверхности саркофага. — Он построил гробницу задолго до собственной смерти, тогда это было обычным делом, как и тайные проходы в замках. Здесь похоронена мать, — граф указал на мраморный гроб в центре комнаты, — рядом с ней покоится мой младший брат… А в этом нагромождении камней должен был обрести вечный покой я, — Владислав вновь пристально посмотрел на испуганную девушку.       Элизабет стояла прислонясь спиной к стене и нервно сжимала край платья в ладонях. Лицо её было мертвенно-бледным, в глазах дрожали слёзы. «Боится… боится, как и все». А чего он ожидал? Понимания? Тепла? «Ты зверь, Влад! Давно уже мог привыкнуть. Ей — свет и жизнь, а тебе — смерть во мраке». Раздражение накатило с новой силой, разжигая в умершем сердце неконтролируемую ярость. На неё, на эту хорошенькую девушку, ни в чём перед ним невиноватую. Почему она боится сейчас, если совсем недавно с удовольствием говорила с ним, прогуливалась по лесу?! Руки сжались в кулаки до хруста в пальцах — он ясно представил, как её горячая, полная жизни и мечтаний, кровь проникая в скованное многовековым льдом сердце заставляет его снова биться, согревает своим жаром… Граф отвернулся от Элизабет, усилием воли прогоняя наваждение. Ведь Дракула всё ещё слышал её голос, когда стоя на коленях и обнимая его ноги, девушка молила его сохранить жизнь подонку Борису. Тогда перед его мысленным взором возродилась, словно феникс из пепла воспоминаний, другая сцена, почти пятисотлетней давности: окровавленный Влад Второй точно так же стоял на коленях перед Дракулой, сжимая в обессиленных руках меч, но в его глазах не было мольбы и слёз, только гордость и жгучая ненависть. Плакала и причитала мать, прося оставить отца в живых… Всё-таки женские слёзы всегда были его слабостью. — А знаешь, почему мой саркофаг разрушен? — спросил Владислав, оборачиваясь к девушке. Она отрицательно помотала головой. — Об этом вряд ли написано в книгах Бориса. Я тогда вернулся домой, в своём нынешнем облике. Отец не сказал ни слова, только привёл меня сюда, огромным молотом разбил его и, указав на груду камней, произнес: «Я никогда не признаю своим сыном слугу Сатаны. Ты не войдёшь более в мой дом и я сотру о тебе все упоминания на нашем родовом древе, навсегда вычеркнув из семьи. Я проклинаю тот день, когда твоя мать породила тебя на этот свет, чудовище! Запомни хорошо, вампир: все мои потомки, все поколения рода посветят свою жизнь твоему уничтожению, а также тебе подобных!» Я ничего ему не ответил. Ушёл, чтобы никогда не возвращаться. — Но вернулся же… — несколько минут спустя чуть слышно пролепетала девушка. — Тосковал по родине.       В это мгновение Элизабет действительно стало страшно. Не за свою жизнь — она была уверена, что Влад не причинит ей вреда. За него. Только сейчас девушка поняла, сколько тяжёлых испытаний выпало на его долю. В чёрных глазах мужчины адским пламенем алело зарево многочисленных пожаров и отражался холодный блеск мечей. Элизабет прочитала о Дракуле огромное количество самых разных историй, не похожих друг на друга. Иногда настолько, что в некоторые из них было вообще невозможно поверить. Девушка очень хотела спросить вампира о гибели и… обращении. Но передумала: значит, была причина. И не ей судить его. Она знала одно — Влад был не просто хорошим полководцем и умелым стратегом, но и умным, справедливым правителем. Его решения, всегда взвешенные и продуманные, всякий раз оказывались единственно правильными… — Если уж я начал наш разговор с откровений, то спрашивай. Думаешь, я не вижу, что тебе не дает покоя масса вопросов? — Та девушка… — неуверенно начала Элизабет. — Я читала в одной церковной книге рассказ единственного выжившего рыцаря из свиты отца Иоганна, он был самым известным охотником на нечисть в наших краях. Они охотились на оборотня и тогда-то тебя увидели в первый раз после… смерти, — их взгляды пересеклись, и столько непередаваемой боли и всепоглощающей тоски увидела она в глазах бессмертного вампира. Элизабет осеклась и опустила голову: — Прости, не стоило спрашивать. Я не думала, что эта история может оказать правдой… — Её звали Алина. Я не смог уберечь её от смерти. Она сгорела в огне вместе с остатками моей души, — очень тихо ответил мужчина, вновь отворачиваясь от своей собеседницы.       Тишина заполнила собой пространство между ними. Было слышно, как мерно капает где-то вода, как кричит ночная птица в тёмных небесах. Как стонет ветер и тихо переговариваются некроманты, проходя мимо склепа. А ещё граф отчётливо слышал биение хрупкого и нежного сердца рядом с собой. — Влад, — позвала Элизабет, делая несколько неуверенных шагов. — Почти пятьсот лет моя семья пытается тебя убить. Но ты терпишь все наши нападки и проявляешь терпение… Почему? У тебя же было невероятно много времени и возможностей, чтобы разделаться со всеми нами!       Мужчина ухмыльнулся и приблизился к ней, беря её тонкую ладонь в свои руки. От их холода девушка зябко поёжилась. — Потому что не вижу в этом ничего для себя полезного. Вы не мешаете мне, даже наоборот — развлекаете. Вечность ведь длится чудовищно долго. Или я должен был ещё раз подтвердить свою репутацию безжалостного и жестокого зверя? — О нет, ты не зверь, Владислав… — прошептала Элизабет, потянувшись к его губам с удивительной для себя бесцеремонностью. Обвила его шею руками, заставляя наклониться к себе, а её тепло разливалось по мёртвому телу непередаваемым чувством жизни… Граф обхватил девушку за талию и крепко прижал к себе, отвечая на поцелуй. И она, первая начав, сама прервала его, пряча лицо на его широкой груди. Тонкие пальчики пробежались по его шее, погладили гладкие чёрные волосы. — Я никогда, ты слышишь, никогда не буду бояться тебя. Не знаю, что со мной творится, не могу объяснить, но мне кажется, что… — Я знаю, Элизабет. Но, думаю, что эта старая могила не самое подходящее место для подобных разговоров, как ты считаешь? — поинтересовался граф, приподнимая лицо девушки. — Отец приказал быть здесь до рассвета. Он проверит, когда поднимется солнце. — Поверь мне, милая, они, — Влад небрежно кивнул на мраморные саркофаги, — не ответят на твои молитвы. Не услышали раньше, не услышат и теперь. И я не хочу, чтобы ты надышалась миазмами мёртвых уже половину тысячелетия тел и заразилась оспой, от которой умерла моя мать. Идём со мной — обещаю, что Борис не станет проблемой.       Девушка кивнула, прижалась к вампиру всем телом. Они, едва слышно переговариваясь, неспешно поднялись из катакомб и тут же на выходе столкнулись лицом к лицу с отцом Элизабет. Он стоял посреди склепа испуганный и растерянный, боязливо оглядываясь по сторонам. — Борис, я решил, что сидеть всю ночь между мёртвыми не совсем уместное занятие для твоей дочери. Её место займёшь ты и будешь сам молить предков о том, чтобы они наделили тебя силой, способной меня уничтожить, — на ходу бросил Владислав, даже не оглядываясь на мужчину. Элизабет с интересом смотрела на отца, который лишь нелепо кивнул и послушно, словно сомнамбула, поплёлся в подземелья.       Через несколько мгновений над лесом взлетела крупная чёрная тварь, будто родившаяся из самого жуткого кошмара. Она направилась к особняку графа, бережно прижимая к себе тонкую женскую фигурку в белоснежном платье.