Еternity is in your hands

      Замок хоть и стоял под солнцем уже очень много лет, и был давно брошен своими хозяевами — последний его владелец, прапрадед Элизабет, объявил это место проклятым, — но разрушенным не выглядел. Он возвышался над лесом и городом невероятной, внушающей страх и уважение тенью. Чьей-то странной заботой его стены крепко вросли в землю, в некоторых комнатах оставалась мебель, картины, предметы обстановки. Внутри царила пугающая густая тишина, заполняющая собой все коридоры и залы древнего строения. Казалось, время здесь давно остановилось, застыло в молчаливых годах. Но для Элизабет это не имело никакого значения, она бывала здесь намного чаще, чем в той заброшенной деревне, где не так давно повстречалась с Владом и его невестами. Туда частенько забредали бродяги или разбойники, а это место отпугивало людей своей жуткой репутацией. Поговаривали, что Андрий Валериус был изгнан из замка вампирами, что ужасный Дракула осквернил древнюю обитель святого трансильванского рода. Горожанам обычно хватало одного взгляда на мрачную громадину, чтобы начать молиться.       Элизабет всё это невероятно веселило. Сколько дней она провела здесь, одна или вместе с братом, и ни разу не заметила даже малейших следов пребывания в древнем строении вампиров. И страх перед ними тоже считала преувеличенным — да, люди умирали. Двое-трое в месяц, не больше. Бездомные или бандиты. И никогда дети или женщины. Её отец убил намного больше невинных, нежели вся трансильванская нежить вместе взятая. Девушка знала это наверняка: частенько из подвалов её дома были слышны тоскливые стоны и громкие крики умирающих там «сподвижников Дракулы». Сколько семей осталось без кормильцев, скольким женщинам пришлось торговать телом, чтобы прокормить плачущих от голода и холода детей… А костры только недавно перестали гореть на главной площади — церковники смилостивились и заменили смертную казнь для ведьм заключением в кельях.       Брата с Элизабет не было — отец увёз его и половину своих охотников в отдалённый монастырь. Там нашли какой-то древний манускрипт, датированный 1462 годом. Отец очень надеялся, что монахи помогут расшифровать старинный документ и это поможет ему наконец-то избавиться от графа. Повинуясь приказу Бориса, мать отправилась с ним, чтобы помолиться за здоровье будущего ребёнка и уничтожение семейного проклятья.       Опечаленная разлукой с родными ей людьми, братом и мамой, Элизабет взяла с кухни немного хлеба, выпустила своего ручного сокола Ареса — он почти всегда гулял с ней, летая где-то высоко над головой, и отправилась в заброшенный замок. На девушке был облегающий тонкую фигурку охотничий костюм, светлые волосы она убрала в небрежный пучок, а на бок повесила изящный меч, выкованный специально по её заказу. Борис отнёсся к затее дочери с пренебрежением, считая, что из неё не выйдет хорошего охотника за нечистью, но все же приказал освятить его в церкви и окропить святой водой.       В одном из внутренних двориков замка, уже давно заросшего деревьями и дикими травами, девушка сбросила с себя дорожную сумку, отстегнула меч. Здесь они с Велканом соорудили из сена, дерева и ткани чучело, вручив ему деревянный подвижный меч и настоящий щит, на котором они оба совершенствовали своё мастерство владения оружием. Древнее строение было их личным королевством. Сюда Элизабет водила брата, сколько себя помнила. Именно в этих полуразрушенных стенах рождались сказки и происходили действия старинных легенд. Они знали каждую комнату, исследовали все тайные ходы в стенах и подвалах. А еще у них были личные комнаты на одном из этажей — они стаскивали туда понравившиеся вещи и поддерживали чистоту. Но все это осталось в далёком, недостижимом теперь для Элизабет детстве. Замок стал для неё местом отдыха от дома и отца. Сколько слёз и яростных криков слышал этот древний камень, ещё хранивший тайны и кровь своих владельцев. Девушка приводила сюда брата, чтобы играть с ним, отвлекать от всего происходящего в их жизни. Она бы и маму сюда привела, но женщина была слишком религиозна и суеверна.       В божественном для себя одиночестве, Элизабет долгими часами тренировалась. Чтобы быть сильной, чтобы суметь постоять за себя, чтобы никто не смел управлять ею. Выпад, блок, ещё выпад, удар, блок… Вдох, выдох… Глоток воды… И снова выпад, блок, удар, выпад… — Не слишком правильное занятие для юной особы, Элизабет, — вкрадчивый, глубокий голос проник в сознание. Девушка улыбнулась уголками губ и, не поворачиваясь, ответила: — Вам не удалось испугать меня, граф. Я слышала ваши шаги. — У меня не было цели пугать вас, — мужчина опустился на каменную скамейку и закинул ногу за ногу, заинтересованно наблюдая за тренировкой. — И давно вы учитесь владеть мечом? — Несколько месяцев… Как только окончились холода… — голос девушки срывался. Она опустила меч, коротко выдохнула и повернулась к вампиру.       Раскрасневшаяся, немного растрёпанная, с яркими золотыми огоньками в глазах, Элизабет показалась Владиславу ещё милее, чем тем утром в её спальне. Он подошёл к девушке и поправил выбившийся локон светлых волос. Она не отпрянула, наоборот прямо смотрела на него, не отводя взгляда. — Вы удивительная девушка, Элизабет. Обычно, когда я приближаюсь к человеку, биение сердца в его груди такое, что чечётку отбивать можно. А ваше сердце бьётся ровно. — Я не боюсь вас, Владислав. Если бы вы хотели убить меня, то у вас было достаточно идеальных моментов для этого. Значит, моя смерть не входит в планы Князя Тьмы, — она неожиданно для самой себя улыбнулась. «Что ты творишь, Элизабет?! Ты понимаешь, с кем сейчас разговариваешь?» — негодовал здравый смысл, воспитанный гневными рассказами отца. Но девушка лишь отмахнулась от него. — Вы абсолютно правы, моя дорогая, — граф склонил голову. — Ваша смерть вызвала бы у меня массу неприятных эмоций. Вы заинтересовали меня, Элизабет. И я всё же чувствую ответственность за вашу жизнь, после того, как лишил своих невест ужина… — он галантно поклонился и, взяв её руку, чувственно поцеловал холодными губами. От его прикосновений по нежной коже пробежала дрожь.       Их взгляды пересеклись. И Элизабет утонула в чёрной глади глаз Владислава. Почувствовала, как уходит из-под ног земля, как кружится над ней небо… — Прошу, не говорите мне «вы». Так ко мне обращаются в церкви. Ненавижу священников, — девушка мягко освободила свою руку, развернулась к чучелу и взяла меч. — Как пожелаешь, Элизабет. Если ты не против, то я хотел бы помочь тебе. Не знаю, где ты подсмотрела такой стиль владения мечом, но… — граф встал сзади, мягко и бережно обнимая за плечи, поднимая её руку и освобождая от меча. — Расслабь кисть. Она не должна быть застывшей. Представь, будто она продолжение меча или меч продолжение твоей руки. Пусть они станут одним целым. Твоё оружие довольно лёгкое, поэтому и держи его легко, двигайся плавно, будто в танце… Так, правильно. Нельзя изводить себя — тренируйся в меру своих сил. Отдыхай, когда собьётся дыхание. Начинай!       Холодное дыхание щекотало шею, от его близости по коже разбегались искры, зажигая каждую клеточку тела. Волнение захватывало, собираясь внизу живота тёплым, тянущим чувством. Элизабет за свои семнадцать лет испытывала подобное в первый раз. Как-то её пытался зажать в коридоре дома один из пьяных охотников, но ей удалось быстро вырваться. Тогда девушка чувствовала себя грязной, оскорблённой. А сейчас сознание рассыпалось: хотелось, чтобы руки Владислава… «Что ты творишь, глупая девчонка?!» — протестовал разум. Двоякие ощущения доставляли куда больший дискомфорт, чем тяжёлый меч в одной руке. — Продолжай! Я в тебя верю, Элизабет, ты научишься владеть мечом, — Владислав отошёл от девушки, возвращаясь на скамейку, но не выпуская её из вида.       Элизабет выдохнула, закрыла-открыла глаза, концентрируясь на противнике-чучеле, и замахнулась мечом…