Еternity is in your hands

      Элизабет любила гулять здесь. Тихо, спокойно. Шумели старые деревья, покрытые мхом; громко переговаривались птицы, поселившиеся под крышами давно брошенных домов; свободно гуляли одичавшие коты и собаки. Она знала, что дома её всё равно не хватятся до темноты — матушка легла отдыхать сразу после ужина, а отцу было откровенно плевать на благополучие дочери.       Эту деревню жители бросили семь или восемь лет назад, оставив свои жилища. Некоторые даже не забрали вещи и мебель — бежали так, с узелками и детьми за плечами. Дело в том, что местный священник-фанатик объявил поселение проклятым из-за близости болот и мрачного средневекового замка, возвышающегося над лесом. Считалось, что именно в нём жил со своими невестами Дракула.       Но Элизабет никогда не верила в рассказы людей, якобы встречавших здесь вампиров. Семейная ненависть и жажда мести опротивела ей. В нежной девичьей душе родилось неприятие предрассудков, суеверий и яркое бунтарство, нежелание участвовать в планах отца. Она ясно видела, сколько зла и бед принесло её семье бахвальное обещание предка.       Девушка остановилась возле небольшого, покосившегося домика. Вошла внутрь — обстановка была почти не тронута перепуганными хозяевами и временем: очаг для приготовления пищи, большая кровать, покрытая одеялами, детская колыбель с игрушками, стол, стулья и большой шкаф, наполненный разными вещами, от книг до причудливых статуэток. Но не это интересовало девушку. Она подошла к столу и бережно подняла чёрно-белый ферротип, провела по нему пальцами. С него на Элизабет смотрела молодая женщина с округлым животом — она была прекрасна в своём положении. Рядом с ней стоял бородатый весёлый мужчина, держащий на руках пухлого, щекастого малыша. Элизабет грустно улыбнулась: ей бы очень хотелось жить в такой простой, но счастливой семье, не обременённой многовековыми долгами и полубезумными клятвами рыцарей. Её мама редко улыбалась и много плакала. Уставшая, больная, растерявшая всю свою красоту в частых и тяжёлых родах. Младенцы рождались мёртвыми или угасали в несколько дней после рождения. Элизабет давно истратила на них слёзы и плакала теперь только тогда, когда узнавала о новой тяжести матери.       Она так и сидела, прямо на полу, разглядывая снимок, улыбалась и тихо напевала колыбельную. Глаза начали болеть, изображение на бумаге расплывалось. Девушка будто очнулась от сна — на улицу опустились тёмные и густые летние сумерки. Через окно было видно сизоватое небо в мелкой россыпи звёзд. Элизабет поднялась с пола, рассеяно отряхнула платье. Немного подумала и спрятала фотографию за корсаж платья. Почему-то разболелась голова, как будто кто-то сдавливал её стальными тисками. Появилось странное ощущение разрушенного одиночества — она была не одна, за ней внимательно следили…       Девушка вышла на улицу и почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Две ослепительно красивые, бледные девушки, рыжая и светловолосая, смотрели на неё светящимися в сумерках глазами. Они нежно скалились, показывая тонкие и острые клыки. Невесты графа. — Что же ты стоишь, мой ангел? — сладко пропела Алира. Элизабет пробила дрожь. — Беги, пока можешь! Беги!       И девушка побежала. Не разбирая дороги, вперёд и вперёд. Вампирши смеялись и летели высоко над ней. Охота забавляла их: они то опускались очень низко, прикасаясь руками к её волосам и плечам, хватая за платье, сбивая с ног. Элизабет тут же вскакивала и снова бежала. Ветви били её по лицу, страх сковывал тело, ноги не слушались. Сколько длилась погоня? Она не знала и не хотела знать. Маришка цеплялась коготками за руки. В конце концов она вонзила их в нежную кожу и рывком бросила девушку на землю.       Элизабет сильно ударилась лицом о какую-то корягу, попыталась встать, но опять упала. Вампирши опустились сзади, и светловолосая ехидно поинтересовалась: — Тебе помочь, мой милый ангелочек?       Это разозлило Элизабет. Она вскочила, развернулась к охотницам, стоявшим очень близко, и ударила Маришку в лицо, вложив в этот удар все оставшиеся у нее силы. Вампирша медленно повернулась к ней, обнажая клыки, и начала наступать. Элизабет отступала, пока не почувствовала спиной и кожей рук древесную кору. Выдохнула и закрыла глаза. Что обычно делают за мгновение до смерти? Молятся? Просят пощады? Элизабет воскрешала в памяти картины своего детства, улыбающуюся мать, своего ручного сокола Арона, которого спасла из лап дикой кошки ещё птенчиком.       В момент, когда Элизабет уже почувствовала холодное дыхание вампирш на своём лице, громкий властный голос остановил их: — Хватит! Наигрались. Оставьте девчонку — она достойно сопротивлялась.       Алира и Маришка фыркнули и отпрянули от своей жертвы. Элизабет открыла глаза: вампирши растаяли в темном ночном небе. Она перевела взгляд на высокого мужчину, спасшего ей только что жизнь. Девушка точно знала, кто стоит перед ней — существо, намного страшнее и опаснее невест, ведь именно он был их Создателем. Графом вампиров, Повелителем ночи. — Прошу прощения, миледи, за доставленные неудобства, — он изящно поклонился, приблизился к Элизабет и поцеловал кончики её пальцев. Его губы обжигали льдом, а голос обволакивал, успокаивал. Возможно, сейчас он убьёт её, но неблагодарной девушка не была. — Благодарю вас, граф, — прошептала она, немного отстраняясь и опуская глаза. Он ухмыльнулся: — Знаете, кто я? Что же, неудивительно, ведь я тоже знаю, кто вы, моя милая. Позвольте проводить вас — ночь темна, неизвестно, какие твари блуждают во тьме, — он галантно предложил ей руку и Элизабет ничего другого не оставалось, как принять её. Страха не было — она действительно была благодарна Владиславу. И она не боялась его.       Некоторое время шли молча, пока граф наконец не нарушил тишину глубоким прохладным голосом: — Ответьте мне, Элизабет, почему вы не стали просить сохранить вам жизнь? Я не хочу вас обидеть, но обычно ваши… соплеменники падают на колени, молятся богу, обещают отдать всё, в обмен на свое жалкое существование…       Девушка выпрямилась и гордо подняла голову. Владислав увидел, как блеснули звёзды в её синих глазах: — Я не хотела унижаться. Я боролась, пока были силы и возможность сохранить жизнь. А когда поняла, что… не могу противостоять им, решила умереть достойно, — она взглянула на графа и теснее прижалась к его руке. Что-то было в его взгляде — заинтересованность, удивление и… гордость? — Вы очень смелая девушка, Элизабет. Не ожидал, что в семье Бориса может вырасти такое удивительное дитя, как вы.       Он развернул её к себе и поцеловал в лоб, надавливая рукой на тонкую девичью шею. Элизабет покачнулась и обмякла в его руках. Владислав поднял её на руки, внимательно осматривая худенькое личико, украшенное красиво очерченными губами и светлыми строгими глазами. Очаровательное создание, такое живое и светлое.       Граф перевоплотился, не отпуская от себя девушку, и поднялся в небо. И только в саду Валериусов опустил свою драгоценную ношу на мягкую траву, убирая с её лица пряди светлых волос и накрывая девушку своим плащом. Она проспит ещё некоторое время, и её сну ничего не будет угрожать. Он проследит за этим. «Надеюсь, что наше знакомство продолжится, милая Элизабет»