На грани Невозможного

Они мчались вперед, навстречу лучам солнца, еще не успевшего скрыться за вершинами деревьев, по негласному решению выбрав место в отдалении от Хогвартса, где все еще были поглощены заботой о раненых и осмотром разрушений. Драко яростно свернул вниз, через мгновение соскакивая на землю и дожидаясь Поттера. Что ж, ему это нравилось. Если он погибнет – то не как слабый и больной, а как воин, во время сражения, если убьет Поттера – вопрос их давней вражды будет решен. Он действительно устал от превозношения этого «золотого мальчика», которому, как прекрасно понимал, лично он не уступал ни в чем. Да, они были своеобразными лидерами их группы, но это не означало, что так будет всегда. Лидер должен остаться один. И пора уже поставить точку в этом вопросе. Поттер не стал брать волшебную палочку, Драко отбросил в сторону и свою – он помнил, что предыдущие их схватки с помощью этой магии заканчивались ничем. Как ни прискорбно было сознавать это, в школьных навыках они были равны. Он заметил вспышку злости в ярко-зеленых глазах и в это же мгновение появившийся перед ним огненный шар. Концентрация и взмах руки – холодная волна полностью погасила огонь, не оставив даже следа на земле. Ледяное копье, летящее в Поттера, вдруг расплавилось от солнечного вихря. Огненная птица была сражена морозным заклятием, а ледяная змея испарилась под танцующим пламенем. - Это бесполезно! – разочарованно крикнул Поттер с дальнего конца поляны. Драко и сам это понимал. Черт побери, даже в стихийной магии они все равно были равны. Впрочем, они выбрали слишком сложные способы… Он быстро оглянулся, осматривая поляну и указал на лук и стрелы, лежащие возле мертвого кентавра: - Это то, что нужно. Стрелы, к их удивлению, были старыми и ржавыми настолько, что пришлось еще поискать два относительно сносных экземпляра. Теперь Драко понимал, почему от ран стрел кентавра часто следует заражение – такую дрянь не хотелось даже брать в руки. Поттер взял себе запасной лук, а Драко отдал основной, чем у того вызвал насмешливое фырканье: дурацкое благородство у гриффиндорцев было сродни болезни. Они снова стояли по разные стороны поляны, друг напротив друга. Искрящиеся изумруды во взгляде одного, безжизненная чернота – в глазах другого. Драко видел, как, зеркально ему самому, напряглась рука Поттера, сжимающая потемневшую стрелу, как завибрировала натянутая тетива, словно готовясь лопнуть в следующее мгновение. Вот и всё, Поттер… Вот и всё… В следующий миг, он резко поднял лук, с силой выпуская стрелу в воздух. Он ожидал прожигающего удара, но, переведя взгляд на Поттера, увидел на лице того легкую улыбку и лук в руках, поднятый в небо. Он не смог выстрелить в него.. Просто не смог. Так же, как и он сам. И тут вдруг он увидел, как в небе, скрестившись между собой, замерли две стрелы – это уже были не ржавые и старые пики с наконечниками, а две изящные сверкающие стрелы из золота и серебра. Со стороны Гарри в небе разгорался яркий солнечный свет, заставляющий жмуриться от его силы и великолепия. Он обрывался ровно посредине, между стрелами, переходя на стороне Драко в бархатную тьму ночи в мириадах звезд и чарующем блеске месяца. Небо разливалось жаром огня и морозным дыханием ледяного сияния, играя немыслимыми цветами и оттенками, объединяя свет и тьму в одном танце, запечатленном в изменившемся небе изменившегося мира. Это действительно были Стрелы Жизни, сумевшие отразить вечный круговорот, отдаленность и единство всех противоположностей. Словно сквозь туманную завесу, Драко видел развернувшуюся перед их глазами красоту, маленький шарик-компас, выкатившийся из кармана Поттера на середину поляны и теперь сверкающий в лучах волшебного неба, все пребывающих на поляну обитателей Хогвартса, зачарованных невероятным зрелищем. Он видел, как начинают смешиваться все краски, зная, какой цвет окажется победным и только отвел взгляд от неба, не зная, видят ли это все или только он. Он с трудом нашел взглядом Нарциссу, затем Уизли, Грейнджер и Ариадну. Не было только её… Но и времени у него уже не оставалось… «Уже ничто не сможет спасти», - прозвучали в памяти слова Ариадны. Даже Стрелы Жизни… - Драко! Он увидел глаза цвета ясного неба и улыбнулся, погружаясь туда, откуда не было возврата. - Луна! – тихий полувздох-полушепот. На этот раз он сам падал в себя, в глубины своего сердца, в бесконечную пустоту, зияющую черной непроницаемой кровью. Она полностью накрыла его, выливаясь из души, заполненной до края черной смертью. Он растворялся, исчезал, захлебываясь в черноте, в последний миг понимая, что еще никогда не хотел так неистово жить, как сейчас… *** Яркое сияние солнца и месяца, встретившихся в небе ослепляло её, на фоне всеобщего восторга, удивления и радости её душа разрывалась от боли, заставляя вглядываться в родные черты. Он стоял напротив, глядя куда-то вдаль, сквозь время и пространство, свозь суету и летящие дни. Красивый и гордый, уверенный и спокойный. Он был настоящим Победителем. Имя, сорвавшееся из губ (или вырвавшееся из самого сердца) – и едва слышный ответ, как последнее, самое дорогое слово… Она бросилась к нему, пытаясь вырвать из черного кошмара – а если нет, то погрузиться в него вместе с ним. Её руки наткнулись на пустоту. Он растворялся в кружащейся черной дымке, исчезая и по-прежнему глядя куда-то вдаль холодным взглядом цвета серебра. Да – именно в это мгновение исчезла вся чернильная тьма, заполнявшая его взгляд, вернув ему прежний цвет и безжизненное сияние. Она что-то кричала, падая на землю рядом с тем местом, где он только что стоял. Она видела, как с последним мигом черная дымка смерти рассеялась, полностью забрав его с собой. Весь мир погрузился в туман образов, лишенных звука и смысла. Она видела, как выпрямилась и побелела Нарцисса, не отрывая взгляда от проклятого места на поляне, а потом вдруг начала медленно падать, словно все силы покинули её безвольное тело. Луна видела, как Снейп, подхвативший Нарциссу, что-то кричал остальным, не скрывая слез в пронзительных черных глазах. Она не сразу поняла, что Гермиона и Джинни повели её в Хогвартс, где, напоив какими-то зельями, уложили в постель. Они сидели рядом, а она молча смотрела на холодные звезды, загорающиеся в вечернем небе. Все это было каким-то ненастоящим: и звезды, и небо, и все вокруг, даже она сама. Весь мир сломался, разбился вдребезги. Без него не было и самого мира. Без него ей не нужен был этот мир…