На грани Невозможного

Белые безжизненные стены, ярко-алая кровь, которая, казалось, накрывала её с головой, растекаясь красным морем вокруг. Едва не сходя с ума, Луна из последних сил помогала раненым ученикам, преподавателям и мракоборцам, и, когда защитники замка снова приносили на своих плечах окровавленного и умирающего товарища, сердце на мгновение замирало, боясь увидеть те черты, которые она никогда не могла бы забыть. Хотя это действительно мало что меняло – черная болезнь уже наверняка начала захватывать его сознание, от чего ей становилось так мучительно тяжело, что она едва не падала в омут забытья и отчаяния. Но сейчас она не могла вот так просто бросить тех, кому была нужна, как сама жизнь. Самые страшные кошмары воедино слились в небольшой комнате с белоснежными стенами. Более двадцати человек уже никогда не встретят своих родных, не обнимут детей и любимых… Более двадцати судеб уже перечеркнуты и разломаны… Она чувствовала, как по её лицу скользят безмолвные слезы, тихие, непрекращающиеся. Светло-зеленая врачебная мантия уже почти полностью превратилась в окровавленную тряпку, руки почти до локтя были измазаны запекшейся кровью, которую она так хотела, но не успевала смыть. Каждое мгновение они с мадам Помфри и Джинни возвращали кому-то надежду, заживляли раны и даже в последний раз прощались. Она как раз занималась переломом мистера Уизли, когда Симус Финниган и Дин Томас, неразлучные друзья, ставшие мракоборцами, внесли еще одного тяжело раненого. Перепоручив Джинни завершить лечение отца, она бросилась к раненому воину, аккуратно уложенному на мягкую подстилку на полу. В сердце сразу что-то похолодело, заставляя слезы литься быстрее по перепачканным кровью щекам. Перед ней, с зияющей черной кровоточащей раной в животе, лежал Невилл. Дрожа, словно от лихорадки, Луна схватила светло-коричневый пузырек на больничной полке рядом с ней, вылив все содержимое на рану. Словно обыкновенная вода, зелье попросту стекло вниз, обнажив края глубокой раны и смешавшись с вытекающей кровью. Гоблинское оружие – внутри неё что-то оборвалось, заставляя кожу покрыться мурашками и холодным потом. Гоблинская магия была одной из самых секретных в мире – они никогда не раскрывали тайн изготовления своего вооружения и целебных зелий. Едва не задыхаясь от ужаса, она поднесла обе ладони к ране, легко прикоснувшись к поверхности кровавой дыры. Собрав все остатки своих магических сил, она направляла энергию, спешащую к её рукам в тело Невилла. Когда она увидела слегка затянувшийся край резаного ранения, в душе слабо вздрогнула надежда. Но больше ничего не менялось. Она чувствовала, как сквозь пальцы просачивается вязкое алое вещество, но, с трудом не теряя рассудок, отдавала свои силы лежащему перед ней раненому другу. - Луна, - слабый, почти неслышный шёпот бледных губ, заставивший её взглянуть в полураскрытые темные глаза, из которых с каждым мгновением исчезала жизнь. – Не плачь, Луна. Она едва не закричала от охвативших её отчаяния и боли. На её руках умирающий Невилл, которому она не могла помочь уже ничем, просил её не плакать. Слёзы, кажется, полились из глаз с утроенной силой. Ещё одно бесполезное усилие заживить рану – и снова полный крах. - Посмотри на меня, Луна. Совершенно ничего не чувствуя, он смотрел в эти небесно-голубые глаза, наполненные ранящими его сердце слезами, вспоминая незабудки в саду. Они были точно такого же цвета, как и её взгляд. Сейчас он был по-настоящему счастлив – рядом с ней, растворяясь в её взгляде и забывая все вокруг. Не было больше ничего – только она, его прекрасная, любимая Луна… Загадочная, неповторимая, незабываемая. Он легко выдохнул её имя, запоминая его навсегда, и погрузился в бесконечную темноту вечности… *** Разрезая воздух с невероятной скоростью и купаясь в потоках ветра, Гарри и Драко мчались к тому месту, где в высоте безоблачного вечернего неба виднелась фигура человека в красной мантии и дементора, мягко скользящего к нему. Они уже были совсем недалеко, когда Драко увидел, как Крам передает чашу демонтору, а из высунувшейся из-под рваной призрачной мантии костлявой руки падает вниз что-то маленькое и блестящее. Реакция Крама не подвела его – молниеносно развернувшись, он вошел в крутое пике и понесся за золотистым шаром, все стремительнее падающем на землю. Драко и Гарри уже летели за ним по пятам, не отводя глаз от крошечной точки далеко внизу. Драко видел, как подрагивают побелевшие пальцы Поттера на древке метлы, он весь словно превращался в скорость, падающий факел, мчащийся к своей цели и не боясь никаких преград. «Давай, Поттер, ты же лучший ловец!», - горела в сознании единственная мысль, затмевая все вокруг, словно могла помочь им в эту минуту. Они летели на одной линии, не в состоянии опередить друг друга. Искаженное злобой и напряжением лицо Крама с уродливыми шрамами, напоминающими старый ожог, становилось все белее и одержимее по мере приближения к падающему шару. Стиснув зубы, Драко мчался вперед, уже замечая, что видит на золотой гладкой поверхности искусно вырезанные изображения миниатюрных стрел и небесных светил рядом с ним. Всего лишь доля секунды – и вдруг Поттер рванулся вперед, всего лишь на треть дюйма опережая их с Крамом. Этого мгновения хватило, чтобы шар тут же оказался в руке Гарри, который с трудом сделав резкий поворот метлы вверх, едва не разбился о землю. Чувствуя внутреннее ликование и огромное уважение к Поттеру, почти восхищение, Драко замедлили ход, сделав для полной остановки небольшой круг над поляной у хогвартских теплиц, где они оказались, проделав сложный полет. Несмотря на исчезновение Крама, сейчас именно они чувствовали себя победителями. Чумазый Поттер поднял пойманный шар вверх, рассматривая изображения на нем. Если бы не шум битвы неподалеку, подобная картина могла напомнить победу Гриффинлдора в квиддиче. - Ничего не понимаю, - пробормотал он, протягивая золотистый шарик. – Если это компас, то почему он ничего не показывает? И действительно – золотая поверхность и рисунок совершенно не менялись, только слегка поблескивая на солнце, а потайных кнопок или чего-то подобного не было и вовсе. - Разберемся, - Драко бросил Поттеру шар, и тот ловко поймал его, пряча в карман куртки. Сейчас действительно было не до загадочных компасов, который были только частью легенды, а, возможно, чистой выдумки людей, стремящихся хотя бы в мечтах верить в чудесное спасение от неизлечимой болезни. Мимо них галопом пронеслись несколько кентавров, один из них, отстающий, вдруг бессильно упал прямо у одной из теплиц, открывая огромную рану в боку. - Мы должны помочь ему! – крикнул Гарри, бросившись к упавшему существу. Драко закатил глаза – он терпеть не мог это чертово гриффиндорское благородство и помощь всему миру, которые понапрасну лишь тратили драгоценные минуты времени. Кентавр был безнадежен – гоблинский клинок оставил глубокую незаживающую рану на теле получеловека-полуконя. Бросив рядом с собой доспехи, он, беспомощно вытянувшись на траве, медленно умирал. Драко чувствовал, как начинает кружиться голова при виде черной вязкой жидкости, медленно пульсирующей и вытекающей из огромной зияющей бездны. Она струилась на зелень травы, оставляя чернильные дорожки на листьях растений, примятых телом кентавра. Он не мог больше смотреть на это и просто опустил глаза, едва не потеряв сознание от увиденного – на его груди, слева, была точно такая же черная рана, из которой лились по белоснежной ткани рубашки вниз тонкие струйки угольного цвета. Он осторожно поднес руку к вытекающей жидкости. Теперь уже не было сомнений, что это кровь. Холодная, липкая, неживая, она безобразными кляксами растекалась по пальцам, снова впитываясь в кожу, такую неестественно белую с призрачными прожилками вен… - Малфой! Что с тобой происходит? Ты меня вообще слышишь? Голос Поттера оказался спасительной соломинкой, за которую он с благодарностью схватился, вырываясь из тяжелого тумана, черной пеленой наваливающегося на него со всех сторон. Быстро взбежав по холму, они буквально погрузились в пучину битвы, развернувшейся у школьного двора. Вспышки заклятий, удары молний, стрелы кентавров и пара гоблинских мечей смешались в единый мир огней и тьмы. Страшная абстракция боя, созданная из криков, боли и разрушений, раскрывалась перед ними, кружа в своем диком водовороте. Несмотря на все их усилия и успех в битвах с огромными чудовищами, Драко видел, что преимущество всё-таки на стороне Министерства. С их стороны было больше раненых и убитых, но огромная численность сторонников и присоединившиеся дурмстрангцы не давали одержать хотя бы малейшее превосходство над ними. - Остановитесь! – подобно раскату грома над сражающимися прозвучал холодный надменный голос. Словно под действием парализующего заклятия, все сражающиеся вдруг замерли, оборачиваясь к тому, кто с разбитого крыльца, напоминая черного кладбищенского ворона, гордо смотрел на них. Профессор Снейп держал в руках пузырек с зельем, сверкающим на солнце ярко-серебристыми искрами. У его ног стоял огромный котел, наполненный, судя по виду, этим же зельем. - Мы отказываемся от сражения, - произнес он, тут же со всех сторон понеслись гневные выкрики защитников Хогвартса. – Это заявляю я на правах директора и одного из самых главных преступников, - Драко готов был поклясться, что в этот момент по мрачному лицу профессора скользнула тень усмешки. – Мы не сдаемся, а прекращаем бой. Наши потери слишком велики, мы не можем терять своих людей и дальше. Взамен на нашу свободу мы отдаем вам то, что создал лично я для всех обитателей Хогвартса, - Снейп указал на зелье. - Он сошел с ума, - в ужасе прошептал Поттер. Драко как раз очень сомневался в этом утверждении. Однако, более, чем странное поведение профессора его тоже немало сбило с толку. Но это Снейп, и никогда не разгадаешь, что у него на уме, а потому оставалось лишь надеяться, что профессор не отдаст такое важное зелье противнику, поверив на слово, что враг уберется прочь. - Что это? – крикнул подоспевший Крам, соскакивая на землю с метлы. Снейп обвел пристальным взглядом всех, кто, словно под действием гипнотических чар, затаил дыхание и, забыв о сражении, смотрел на него. Он слегка вскинул голову, позволяя холодной усмешке коснуться тонких губ, и медленно произнес: - Сыворотка Жизни.