На грани Невозможного

Гарри разбудил настойчивый стук и шорох, казавшиеся практически оглушительными посреди тишины темной комнаты. Распахнув глаза, он не сразу понял, откуда раздается странный шум, но уже через мгновение распахнул окно комнаты, впуская взъерошенную серую сову с небольшой коробочкой, аккуратно привязанной к лапе. Именно эта поздняя гостья создала такую шумиху. Гарри осторожно отвязал посылку от лапы птицы и, открыв её, вынул темно-синюю бутылочку с каким-то зельем. И привязанным к горлышку кусочком пергамента. Он развернул его. «Гарри, уже очень долгое время мне не давала покоя мысль о болезни Рона. Я знаю, что большинство врачей сказали, что он неизлечимо болен. Но это не так. Мне удалось достать магическое зелье, которое до определенного времени считалось лишь выдумкой и мифом. Это – Жидкая Магия. Она полностью восстанавливает магические силы, но только не сразу, а постепенно. Прошу тебя, передай это нашему другу и убеди его принять это зелье. Возможно, это единственное и последнее, что я могу сделать для него. Твой друг, Луна.» Гарри улыбнулся краешками губ. Луна всегда умела удивлять. Да, ей были присущи чудаковатость и странность, но она всегда была абсолютно искренней, настоящей. И он ей верил. И сейчас тоже верил. Пусть даже именитые врачи выздоровление Рона называли невозможным, утверждая, что возвращение магических способностей невозможно – Луна уже не раз доказывала, что любая мечта, фантазия – пусть даже самая невозможная – может осуществиться, если верить в нее. Больше нее, пожалуй, он верил лишь одному человеку. Гермиона – живой огонек правды, настоящий друг, который не предаст и не обманет… Правда… На его памяти она сошла с пути правды лишь один раз – тогда на суде, когда обернула слова Гарри против него самого, в защиту Малфоя. И он до сих пор не мог понять причины этого её поступка. Она лгала, рисковала всем, предала лучшего друга ради… Ради Малфоя?.. Внутри что-то неприятно съежилось, словно на душу повеяло прохладным ветерком. Сделав над собой усилие, Гарри постарался отогнать прочь эти мысли – хотя бы на время, вновь переключившись на зелье. Рон должен приехать уже завтра, и он обязательно получит зелье Луны. Гарри всей душой верил, что оно сможет изменить все и даже совершить невозможное… *** Пять темных фигур, разрезая звездное небо, неслись по направлению к самому страшному и мрачному месту магического мира. Чувство приближающейся с каждым мгновением смертельной опасности опьяняло и искрилось в крови. Драко восхищался каждым из своих четырех спутников. И особенно его поразила Эмили, хрупкая девушка, которую они поначалу недооценили, решив, что она побоялась отправится в полет. Как только четверка парней поднялась в воздух и стремительно полетела на север, они услышали мягкий звук воздуха, разрезаемого острыми крыльями. - Я с вами! – мелодичный звонкий голос озарил темноту ночи. Эмили, лица которой почти не было видно из-под маски и капюшона, ловко управляла летящим фестралом, который с легкостью перегонял их метлы. Тогда ему вспомнилась еще одна девушка, так же умело обращавшаяся с этими волшебными существами. Глаза цвета неба в ясный летний день, синева, которая давала силы жить дальше даже на самом краю, не позволяя сорваться в пропасть… Увидит ли он этот взгляд еще хотя бы раз? Увидит ли он ясное дневное небо?.. Но на фоне принятого решения, авантюры, предпринятой впервые за всю историю волшебного мира, это уже казалось неважным, пустым эгоизмом… Сегодня главным было сберечь их жизни, тех, кто не побоялся присоединиться к его отряду, чтобы совершить невозможное, а уж как будет с ним самим – пускай решает судьба. Драко первым увидел на горизонте грозно вздымающиеся серые стены, которые приближались с каждой секундой, превращаясь из крошечной точки в громадную крепость-исполина, равной которой не было нигде в мире. Дышать становилось все тяжелее. Он не мог описать всего, что ощущал – эмоций и воспоминаний было слишком много, но именно сейчас, увидев эти проклятые стены, пронизанные ощущением безысходности и боли, в нем тесно сплелись чувство крайнего счастья и неудержимой ярости, рвущейся наружу. Смутное настроение передалось спутникам, которые замедлили полет, превратившись в бесшумные скользящие тени, спускавшиеся к крепости. Драко заметил, как помрачнел Спелтон, как напряжение тяжелыми бликами отразилось во взгляде Максвелла и Сайли. Эмили лишь вздрогнула , бросив быстрый взгляд на него, словно убеждаясь в том, что с ним все в порядке. Он улыбнулся в ответ: пускай они видят, что он не боится вернуться сюда и пойти наперекор всему. По условному знаку Драко они ринулись к левому крылу. На удивление, их подготовка к первой встрече со стражами у ворот оказалась ненужной. Это казалось более, чем странным. Всё было не так, как всегда, как раньше. Чуть коснувшись земли, Драко соскочил с метлы, бросившись к массивной распахнутой двери. Остальные с секундным отставанием поспешили за ним. Чувство неясной тревоги не давало покоя. Он должен был все увидеть, понять, что же происходит. Уже сейчас он был не прочь встретить сотню дементоров – это было бы ожидаемо и нормально, но пугающая тишина и отсутствие хоть какого-то живого существа вселяла в душу неподдельный ужас. Вот он, Азкабан… Серые стены, пропитанные сыростью и отчаянием, болью и ненавистью. Драко помнил, как ему приходилось выживать здесь, борясь за каждую минуту жизни, не поддаваясь безумию и желанию прекратить эти мучения. Он никогда не сможет забыть этого… Вот только сейчас все было иначе, не так, как всегда… Не так, как должно быть… Сейчас это место казалось ненормально тихим, безжизненным. Драко отчетливо помнил крики безумцев, раздающиеся из камер, стоны умирающих и больных, плач тех, кто еще не лишился рассудка. Сейчас же в Азкабане царила тишина… Смертельная тишина. Именно такое определение он мог дать ей. Сердце заколотилось еще сильнее, сбивая дыхание и отбирая часть сил. Товарищи не успевали за ним, осторожно двигаясь по коридорам с пустыми камерами, так, как он учил их. А ему было все равно, он лишь несся ко второму этажу, камеру которого ему на чертеже указал Аддерли. Он приближался к заветному месту настолько быстро, насколько позволяли силы, боясь увидеть воплощение своего ужаса, того, чего он не ожидал ни в одном из тщательно просчитанных шагов. Драко ворвался в камеру с распахнутой дверью-решеткой, стараясь не задохнуться от боли и кошмара, воплотившегося наяву. Сырая мрачная комната была абсолютно пуста. Как и все камеры, мимо которых он пронесся, пока бежал сюда. - Люмос, - крошечный огонек на конце палочки осветил пустую камеру. В свете не было надобности, но ему казалось, что вот-вот может произойти волшебство, и она появится. Она выйдет из стены, материализуется, как призрак, прилетит – это неважно, но она должна была появится. А её все не было… Уже опускаясь от бессилия и отчаяния на колени, он понял, что теряет последние силы. Чёрная пелена перед глазами застилала все вокруг, размывая контуры камеры. Краем сознания и какими-то обрывками еще оставшихся чувств он ощутил, как теплая маленькая ладонь робко коснулась его плеча, возможно, лишь этим простым и дружеским жестом удерживая от безумия. Если бы мог, он удивился бы проницательности Эмили, но сейчас уже ничто не имело значения. Он обрек её на гибель. Всё, что осталось от нее, ослепительной красавицы со смелым сердцем и черными глазами-звездами, - только эта удушающая пустота. И больше ничего… Ничего… Он верил, что спасет её, ту, которая пожертвовала всем ради него, ради его свободы. Он готовился к схватке с самой смерти, только бы вырвать её из этих чудовищных стен-лап чудовища Азкабана. Он мчался навстречу практически неминуемой гибели, не веря, что сможет выйти живым, совершив невозможное – напав на Азкабан. Ни дементоров, ни атаки, ни битвы – таких простых и ожидаемых. Не было ничего. Но самое страшное – не было её. Он знал, что такое количество заключенных никто не мог вывести в другое место, а значит… Вдруг вспомнились слова Аддерли об инспекции Министерства, которую не допустили и на шаг к Азкабану, строки из письма Крама об «опытах в самом ужасном месте». Все разбитые частицы медленно складывались в четкую картину, вот только осознание истины не приносило облегчения, а наоборот, душило изнутри тяжелыми сковывающими цепями, отравляя последние остатки надежды. Чернота в глазах превратилась в серость, такую же, какая была здесь повсюду. Он чувствовал теплую ладонь Эмили на своем плече, и от этого становилось еще более горько, но чуть легче. Странное чувство – ей он не хотел бы показаться слабым или разбитым, а судьба распорядилась так, что именно она сейчас оказалась рядом и, скорее всего, по-своему спасла его. Выпавшая из рук палочка слабо блеснула и погасла, забрав единственный источник света в камере. Не отрывая взгляда от угла комнаты, где секунду назад сверкнул крошечный отблеск, Драко быстро поднял палочку с пола и вновь произнес заклинание. Камера озарилась неестественно ярким светом, делая больно глазам. Поморщившись, он протянул руку, поднимая с пола изящное серебряное колечко в виде ползущей змейки. Это было Её кольцо… Тяжелая лавина мыслей и чувств разорвала сознание, превращая его в кипящий вулкан. Взгляд чернее ночи, сияние звезд, черные локоны и пламя, затаившееся под белоснежной кожей… Она всегда с ним, в его сердце. Можно забрать все, но не память. Тогда, уходя на суде после оглашения приговора, она лишь улыбнулась ему, словно уходила на прогулку, с которой вот-вот должна была вернуться. Но она знала, что её ждет. И теперь ему казалось, что знала лучше, чем он сам. «Игра только начинается»… Волшебная фраза, истина из трех слов, давшая сил жить дальше… А теперь… Не осталось уже ничего. Её больше нет, слова – только пепел… - Прости, - прошептал он одними губами. Весь мир, жизнь и её смысл превратились в призраков безумия – бесполезных, никчемных, бессмысленных… Он был слишком слаб, чтобы противостоять целому миру. В этой игре он потерпел поражение, и исправить что-либо было уже невозможно… Густая черная пелена поглотила все вокруг, раскачивая тяжелый воздух. Сил держаться просто не осталось. Эмили, кажется, тоже уже не было рядом. Впрочем, это уже не имело никакого значения… Ничто не имело значения… *** Она не сводила с него глаз, робко касаясь его плеча, ощущая ту боль и тяжесть, что в одно мгновение обрушились на него, пытаясь хотя бы в крошечной степени разделить все это с ним. Сделать невозможное – и пусть только на мгновение, но облегчить его боль. Она видела, как, не в силах устоять от неожиданного удара, он опустился на каменный пол камеры. Поверженный, разбитый, проигравший… Она с силой тряхнула головой, едва не сбросив черный капюшон. Нет! Он не сдастся! Она рядом – и пусть её силы и её жизнь даст ему решимости идти вперед! Он – победитель – и другого варианта нет и не было. Он резко пошатнулся, сжимая в ладони маленькое серебряное кольцо-змейку. Она упала на колени рядом с ним, не сдерживая в себе порыва обнять его. Только мгновение – их взгляды пересеклись – слишком близко она сейчас от этого мерцающего даже в темноте взгляда серебристых глаз. Только мгновение – но по его лицу проскользнуло удивление, смешанное с благодарностью и чем-то еще. Это ударило молнией, заставляя резко опустить глаза – она не могла выдать свою тайну. - Спасибо, - промолвил он одними губами, продолжая с пристальным вниманием смотреть на нее. Она только молча кивнула, боясь поднять глаза даже на секунду. Она всегда будет рядом – пусть знает это – всегда и всюду. И не даст упасть в пропасть. Даже на краю всего невозможного. Драко неотрывно смотрел на странную девушку, его соратницу в замысле, который они привели в исполнение сегодня, и не мог понять, что же произошло с Эмили за совсем ничтожное время – ведь еще утром она была совсем другая. А теперь… Было в ней что-то… родное. Он никогда не питал особенного доверия даже к самым надежным людям, проверенным друзьям. С детства его приучили – или научила жизнь – не доверять никому. Но все-таки у него были люди, которым он отдал свою жизнь. Вот только странной когтевранки Эмили Скай точно не значилось в этом списке. И все равно он чувствовал – именно чувствовал сердцем, а не осознавал – что она – родная, своя, особенная. Он лишь на мгновение перехватил её взгляд, направленный на него из-под черной маски. Даже сейчас, во мраке сырых камер, её глаза были наполнены живой синевой, нежностью и чем-то еще. Именно сейчас ему показалось, что все, и даже она, оставили его, но она рядом, и теплая ладонь, и этот взгляд заставляли его жить, приказывая, не оставляя выбора… Что-то полыхнуло в глубине серебристых глаз – а может, в глубине души – и он, крепко сжав в ладони руку Эмили, поднялся, будто избавляясь от наваждения. Девушка с тревогой следила за ним. («Нет, Эмили, я не упаду. Только благодаря тебе…»). В этих страшных камерах люди прощались с последней надеждой, с мечтами, будущим и просто жизнью. И по какой-то злой иронии именно здесь он находит силы идти вперед, не сдаваться, пусть даже и спотыкаясь о преграды и ранясь об острые мечи судьбы. Именно здесь он встретил забавного жизнерадостного мальчишку Джея, мелодия которого заставила поверить, что человек живет гораздо дольше своего земного срока. Именно здесь он потерял навсегда ту, что не переставала повторять ему, что на самых страшных потрясениях жизнь не заканчивается. «Игра только начинается…». Игра с кем, с чем? С самой судьбой, с миром, против которого он выходит, как гладиатор на арену. Да, наверное, все так и было. Он мог упасть, не рассчитать хода противника, но у него не было права проигрывать. Хотя бы ради тех, кто ждал его, ради улыбки в ясно-голубых глазах, которые так некстати вспомнились именно здесь. А может, это именно они спасли его?.. Впрочем, это не имело значения. Что бы ни случилось, он не позволит больше никому – и даже этой проклятой судьбе – нанести удары по тем, кого он любит. Слишком дорогая цена заплачена. И он возьмет свое сполна.