Седьмая

      Это странное ощущение легкости и зачарованности не проходило. Я вернулась к своему облику и размеру вечером перед выходными. Чтобы разведать обстановку в преподавательском составе, но вместо того, чтобы заниматься наблюдением за профессорами сидела в состоянии полной эйфории. Даже не знаю почему, вроде бы ничего особенного не было, но всё же… Положим, я всегда была из мечтателей, но чтобы пару дней к ряду вот так вот в невесомости от эмоций находиться — это было странно.       Весь день я слонялась по коридорам замка, иногда под дезиллюминационными чарами слушала музыку, потому что чары накладывать проще, чем потом менять память всем в здании (кроме сов и кошек, благо они не проболтаются).       Но к ужину мне удалось немного успокоиться и принять наблюдательскую позицию. В Хогвартсе царила атмосфера угнетения. Студенты боялись получить люлей от Амбридж или деканов, а преподаватели боялись потерять место. Только директор (и я, пожалуй) пребывал в обычном чудаковатом веселье.       За преподавательским столом шли очень аккуратные разговоры о пустяках, дабы не сказать ничего лишнего о начальстве, в том числе и о Министерстве.       После ужина, меня позвала мадам Помфри, ей требовалась помощь. Как оказалось на месте, требовалось присмотреть за палатой, пока она сходит в теплицы за нужными ей травами. Я покладисто согласилась и заняла место за её столом.       В палате лежал пуффендуец, слизеринец и гриффиндорец. Интересненький набор. Все, кроме пуффендуйца спали, а он в свою очередь читал. На курсе недолюбливали его правильность: он всё всегда делал, не давал списывать и ставил учебу выше дружбы. Из-за этого Генри (так его, кажется звали) был здесь частым гостем. В этот раз он повздорил с кем-то с курса (во взглядах не сошлись), гриффиндорцем, кажется, его толкнули, и он полетел с лестницы. Отделался еще легко — только ногу сломал.       Я, еще заходя в палату, поздоровалась с ним, ответом были «здравствуйте, профессор Айрин» и добродушная улыбка. Отношения с почти всеми учениками у меня были нормальные, с некоторыми даже вполне теплые. Я иногда помогала с домашними заданиями и объясняла другие предметы, когда кто-то хорошо просил, и было время.       Паренёк читал какой-то учебник, возможно, уже в десятый раз. Странно чем-то, что он попал на пуффендуй, а не когтевран, ведь именно там ценится стремление к учебе, а на пуффендуе — дружелюбие. Может шляпа ошиблась? А может в нем кроется дружелюбие, но данный коллектив не дает ему его раскрыть. Мне было скучно, хоть голова и была занята мыслями, поэтому я окликнула мальчика. — Генри, с тобой можно поговорить?       Он отложил учебник и кивнул, сам по себе паренек не очень разговорчивый. Я встала и пошла села на стул рядом с его койкой. — Как твои дела? — я решила начать издалека. — Нормально, жаль только, вчера на факультатив по зельям не попал, — Генри расстроено вздохнул, кто-то даже любит зелья, не смотря на учителя, хотя, что это я говорю, там ведь замечательный учитель (если, конечно, ты не гриффиндорец). — Послушай, как ты думаешь, почему ты попал на пуффендуй, а не когтевран? — Знаете, профессор Айрин, я очень много раз задавался этим вопросом. На пуффендуе, хоть это и дружественный факультет сложно найти друга для такого как я… — он приуныл. — А может, ты не там ищешь? Возможно, тебе нужно искать того, кто тоже интересуется учебой, и, например, у него не получается? — я стала говорить мысли вслух, странная моя черта, но иногда такое бывает, и иногда даже бывает полезным.       Он выпрямился и немного удивленно на меня посмотрел. — Наверное… Вы правы. Я хочу помогать учиться, но не тем, кто просто хочет списать, а стремящимся к учебе… Я бы хотел стать учителем, но мои родители против, говорят, я должен работать в Министерстве, но я терпеть не могу политику! — Генри вновь понурил голову. — Хммм, — я призадумалась, родители часто идут вразрез с желаниями ребенка, часто, из-за того, что хотят лучшего, и мнят себя более умными, чем сам ребенок, — а какой предмет ты хотел бы преподавать? — Заклинания! — с горящими глазами сказал юноша, ответ, видимо, был давно готов. — Хммм, а если я смогу поговорить с твоими родителями? Ты ведь на выпускном курсе? — Да, было бы здорово, но вряд ли получится их переубедить. Они уверены, что уважающий себя маг должен работать в Министерстве… — он вновь вздохнул. — Я попробую, посмотрим, что из этого выйдет. Сможешь устроить нам встречу, например, на весенних каникулах?       Генри задумался, но в глазах проснулась надежда, спустя несколько минут, он кивнул. — Я сделаю, на выходных в весенние каникулы в Косом переулке. Вы правда сможете поговорить?       В этот момент, дверь отворилась, и в палату зашла её полноправная хозяйка. — Фима, спасибо вам большое! Ничего не понадобилось? Все в порядке? — она по-доброму улыбнулась. — Нет, все в порядке, — ответила я ей, а Генри кинула весёлое «ага», подмигнула, встала и ушла.       Уже стемнело и фонарики за окном красиво мерцали. Коридор, по которому я шла, был не очень оживлен, но изредка, встречались студенты, реже — педагоги, с каждым из которых приходилось здороваться, что достало очень быстро, и я свернула в пустынный тускло освещенный коридорчик.       Мне навстречу почти сразу вылетел профессор зельеварения. Внутри все сжалось, и я притормозила. — Вот вы где, я вас повсюду ищу. Можно попросить вашей помощи? — на его лице не было обычной устрашающей маски. Это странно. — Да. Что-то стряслось? — я остановилась, поравнявшись с собеседником. — Не стряслось, а случилось. Мне нужно доварить два зелья для больничной палаты, а доверяю я только вам. Больше здесь ни у кого нет диплома зельевара, — он ухмыльнулся.       Я укоризненно возилась на него. Ведь эта информация попала к нему с помощь сыворотки правды. — Ладно, только не долго, и вы мне будете должны, — теперь ухмылялась я.       Мы направились в подземелья. На мне была легкая мантия — в больничном крыле обычно поддерживается довольно высокая температура, поэтому я оделась легко, а внизу было прохладно и немного зябко.       Я передернула плечами, от сырости и холода, как на мои плечи легла мантия моего спутника. — Так и заболеть не долго.       Мне показалось, или он заботливо улыбнулся? А может это просто игра света?       Мы быстро пришли, и сразу разошлись к разным котлам. Мне был поручен рябиновый отвар. Сначала, мы не переговаривались, а потом я не выдержала и начала разговор первой. — Скажите, что меня выдало с той встречи? Что послужило маячком для вытаскивания воспоминаний? — задала вопрос, мучавший меня последние дни. — Ваше кольцо, вы его все время носите, только когда зелья варите — снимаете. — Хммм, — я в очередной раз задумалась.       А ведь, правда, я почти не снимаю его подарок. Да, нужно быть менее мягкой, если хочу убить Володьку… — Как вы относитесь к спиртным напиткам?       Странный вопрос. — Отрицательно. Мне не нравится это туманное состояние и все вытекающие, предпочитаю всегда держать себя в здравом уме. — А как вы работаете с памятью? — Это пытка? — я усмехнулась. — Нет. Вроде, — он снял зелье с огня и подошел ко мне, — кажется ваше тоже пора снимать? — Нет, еще полминуты. — А вы все держите под контролем, — он сказал это без сарказма. Почти. Его обычные интонации оставались при нем, но были немного сглажены. — Да, — снимая зелье с огня, — Я свободна? — Если только не останетесь на чай. — Если только без сыворотки, — я лукаво улыбнулась. — Естественно без нее, это была ошибка, вы и сами можете все отлично рассказать.       А вот это было странно. Это не нормально. Это странная фраза. — В каком смысле? — мои глаза сузились. — Я просто так выражаюсь, не обращайте внимания, — Северус примирительно улыбнулся. — Ну ладно…       Мы перебрались в гостиную его апартаментов. Тот час был приготовлен чай, печенье, и заняты удобные кресла.       Мы говорили о зельях, травах, пряностях, учебе, школьных годах (только о моих, когда речь зашла на его юность он нахмурился, и я перевела тему), темной магии, войне, Пожирателях, моей «великой» миссии — в общем, обо всем подряд.       Говорили до поздней ночи пока я… не уснула. Да, уснула прямо в покоях великого и ужасного.