Протяни мне ладонь

      Сакура внимательно осмотрела руку подруги. Это уже становилось больше ритуалом, традицией, нежели надобностью. Не было ни единого намека, ни крошечного, едва заметного зачатка узоров. Ничего – абсолютно чистая кожа.       - Пусто… - как-то разочарованно протянула девушка. Темари же, усмехнувшись, вновь натянула блузку. Хочет – пусть развлекается.       - Я тебе уже говорила – я пустышка. Не переживай. Лет через пять найду себе такую же пустышку, и будем жить долго и счастливо. И умрем в один день.       Давно было замечено, что каждый человек имеет свою пару – свою неповторимую половинку, судьбу, единственно возможно любимого человека. Такую пару называли «родственной душой», соулмейтом. Признаком того, что ты столкнулся в своей жизни с родственной душой, был идентичный узор на левой руке.       Обычно он начинался от ладони и оставался там. Иногда узор шел по запястью, еще реже – поселялся на плече. Если соулмейты принимали друг друга, метка оставалась неизменной. Однако чем больше человек отказывался от своей родственной души, тем сильнее разрастался узор, появлялись новые витки и элементы. Считалось, что если узор полностью покроет левую руку и дойдет до сердца, в человеке умирает душа. Он становится аутсайдером, своего рода отбросом общества – преступником, бездушной тварью. Узор у таких людей исчезал полностью, оставляя на грудине на уровне сердца метку – черный полумесяц.       Однако среди людей попадались и так называемые «пустышки» - ошибки Вселенной. Эти люди попросту не имели соулмейта, и причины этого никто из обывателей не мог понять, а научное объяснение казалось слишком запутанным. Обычно пустышки не выносили гнета общества и от тоски и одиночества кончали жизнь самоубийством. Некоторые вполне удачно проживали жизнь – одни или с такими же пустышками. И не было, наверное, ни одного случая, когда у пустышек родился такой же ребенок-пустышка.       Темари вот-вот должно было стукнуть двадцать восемь лет. Все девушки в ее возрасте уже встретили своего соулмейта и жили счастливой, почти безоблачной жизнью. А вот ей не везло. Под давлением отца в двадцать два года она вышла замуж за парня, который, казалось, тоже был пустышкой, но вскоре он встретил свою родственную душу. Настаивать на браке она не стала – разошлись тихо и мирно. Даже сохранили теплые отношения. Кажется, у него росла дочь.       Впрочем, девушку будто бы не особо волновал тот факт, что она не может встретить свою родственную душу. Она не проявляла ни малейшего признака депрессии и расстройства, не предприняла ни единой попытки суицида. Казалось, что ей все равно. Она давно смирилась со своей «пустотой». У нее слишком насыщенная жизнь, чтобы прерывать ее из-за отсутствия какой-то там родственной души.       - Тебя действительно не беспокоит то, что ты одна? – Сакура не могла скрыть свое беспокойство о подруге.       Сама она, немного помучившись со своим соулмейтом, все же вышла за него замуж. О достаточном количестве отказов свидетельствовал шикарный узор из лозы и цветков шиповника, покрывавших ее левую руку от запястья до плечевого сустава. Это все Саске, будь он неладен…       - Ни грамма. Я прекрасно обхожусь и без этой мистики – у меня два брата, отличная работа и интересное хобби, - Темари покачала в руках кружку с кофе. – Сакура, я не пятнадцатилетняя дурочка, которая, не увидев при столкновении с любимым мальчиком метки соулмейта, прыгает в окно. Успокойся.       Бывало и так, что жизнь одного из соулмейтов заканчивалась раньше, чем он находил свою вторую половинку. В таком случае долго не проживал и второй из пары. Разорвать связующие нити пока что не представлялось возможным, как бы ни изучали этот странный феномен ученые.       Этот разговор повторялся уже не один десяток раз. Темари умело скрывала свою боль, хотя знала, что другие говорили за ее спиной: ненормальная, ненужная, аутсайдер.       Мало кому захочется такой судьбы – на пустышек всегда смотрели косо, их подозревали в аутсайдерстве. Брать на работу потенциально бездушное существо мало кто хотел, от них можно было ждать чего угодно. Их боялись.       И даже не в социуме было дело. Эмоциональная связь с родственной душой всегда крепче любых других. Без этой связи рано или поздно наступало чувство ненужности, бесполезности. Оно убивало сильнее навязанных обществом правил.       Темари не была какой-то серой мышью. Наоборот, ее считали красавицей, она пользовалась уважением и симпатией окружающих. Не без толики жалости, разумеется - и это раздражало больше всего. Она могла бы выбрать любого, но всех останавливала мнимая верность будущему соулмейту.       - Спасибо за кофе, но я пойду. Мне еще нужно успеть заехать на работу – брат меня не простит, если я не дам пинка своим подчиненным.       Сакура улыбнулась, но взгляд ее оставался печальным. Темари терпеть не могла таких взглядов – жалостливых, сочувствующих! Как будто она не была полноценным человеком. Люди прекрасно живут и без соулмейта. Нечего ее жалеть.       Скомкано попрощавшись, Темари выскочила на улицу. От этой жалости ее тошнило, но она не хотела обижать единственную свою подругу. Большинство ее друзей оттолкнули ее – в двадцать восемь лет быть без соулмейта считалось почти позором. Сакура не была такой мнительной хотя бы потому, что почти всю свою жизнь изучала данный феномен. И плевать, что он давно стал обыденностью.       Хотелось плакать, но девушка крепко сжала зубы и быстро зашагала прочь, в сторону офисного здания корпорации «Суна». Отдел, которым она руководила, специализировался на контроле страховых выплат. Молодые девчонки, недавно из университета, и их периодически приходилось подпинывать. На уме только любовь да узоры на руках. Темари часто называла свой отдел "курятником".       Пулей влетев в здание офиса и помаячив пропуском перед носом охранника, она уже хотела было рвануть к лифту, когда ее внимание привлекла кучка молодых людей, нервно толкавшихся в фойе. Темари притормозила на проходной и повернулась к охраннику.       - Сасори-сан, это что за цирк на колесах?       - Это студентов на практику к вам привели, - Сасори ухмыльнулся, глядя на недовольную мину блондинки. – Не беспокойся, последний курс. Они всего-то года на три младше тебя. Ровесники шефа.       - Акасуна, они еще дети. Как будто мне моего курятника мало!..       Она осеклась, встретившись глазами с одним из студентов. Слишком осмысленный взгляд для студента выпускного курса – обычно у таких, как он, в голове ветер и наполеоновские планы. Осмысленный и, Темари не побоялась бы этого слова, в какой-то степени мудрый. От этого ей стало совсем не по себе, будто это она - детеныш несмышленый.       Как назло, в этот самый момент правое запястье как будто кипятком обожгло. Темари охнула и схватилась за заболевшее место. Зрительный контакт пришлось прервать, а ей этого как будто бы вовсе не хотелось.       - Темари!       По лестнице в фойе спускался младший брат Темари, Гаара, в сопровождении незнакомой женщины с грудью, которой позавидовали бы порноактрисы. На вид этой женщине было не больше тридцати лет. Максимум – тридцать три.       - Цунаде-сама, это моя сестра, Темари. Темари, это ректор университета «Коноха». Она лично приехала сопроводить своих выпускников к нам на практику.       - Доброго времени, - девушка вежливо поклонилась ректору и тут же скрестила руки на груди, недовольно взирая на брата. Правая рука нещадно горела, но Темари не подавала виду. – Ты хочешь сказать, брат мой, что доверяешь их мне, да?..       Шикамару было двадцать пять лет, он считал, что отношения – это обременительно и проблемно, а разговоры про соулмейт – это для мнительных девочек, мечтающих об одном-единственном принце.       Разумеется, у него были отношения… Но из-за этих меток на руках все расстраивалось в первые же месяцы. Или же просто потому, что парню надоедал этот треск и нытье над ухом. Обычная человеческая потребность в сексе восполнялась встречами «без обязательств», а заботы и любви ему вполне хватало дома. Их там даже было слишком много, если говорить честно.       Он заканчивал один из престижных ВУЗов страны. Периодически увлекался учебой, периодически на нее забивал. Ухитрялся сдавать сессии на «отлично» при громадном количестве прогулов. Спал на парах, зевал в деканате, скучал на вечеринках друзей. И втайне даже от самого себя мечтал, что когда-нибудь встретит ту единственную женщину, ради которой стоит жить.       - Нара, просыпайся!       - М-м-м? – промычал Шикамару, не в силах даже глаза открыть. Но слушал он достаточно внимательно.       - Ты слышал распределение на практику? – Ино вне своего обыкновения не трещала, как заведенная игрушка, а казалась на удивление серьезной.       - Слышал, - парень зевнул, прикрывая рот ладонью. – «Суна».       - Да это же самая популярная корпорация! Говорят, там шеф – наш ровесник.       - Угу, - вот и обыкновение проснулось, доброе утро. Если Ино начала говорить о пустяках вроде возраста босса и прочей ерунде, значит, все в порядке и ничего серьезного Шикамару не проспал. Значит вполне можно спать и дальше. Кажется, у них еще одна пара в расписании.       Он не отличался интуитивным чутьем, но этот день почему-то казался ему каким-то не таким, как всегда. Что-то его тревожило, и обычно спокойный и невозмутимый парень почти все утро не мог найти себе место в собственной комнате.       Поначалу Нара списывал все на духоту. Потом – на волнение перед новым коллективом. Потом – на долгое воздержание и пошлые сны. Потом – на то, что он просто дурак и надо успокоиться. А успокоиться удалось только тогда, когда пришло время выходить из дома.       И, как ни странно, уже в фойе корпорации, окруженный своими немногими однокурсниками, что тоже попали сюда по распределению, он был абсолютно спокоен. Наблюдал за суетой друзей с философским спокойствием. Усмехнулся тому, как радуется Ино предстоящей свадьбе с Саем. Похлопал по плечу своего лучшего друга Чоуджи. Повернулся, провожая взглядом торопящуюся на работу блондинку – и как ей прощались такие опоздания? Рабочий день давно уже в разгаре.       В тот момент, когда он столкнулся взглядом с пронзительными зелеными глазами, Нара внезапно понял – если и есть заветная красная нить, тянущаяся от одного человека к другому, то сейчас она натянулась до предела. Натянулась так, что его левую руку будто ужалила оса. Но даже эта острая боль не могла его заставить отвести взгляд от зеленых омутов.