Когда я успокоилась, на часах показывало одиннадцать тридцать. Я понимала, что сейчас просто бессмысленно лить слёзы. Маму уже не вернуть.
Взяв с собой всё необходимое, я направилась в ванную. Комнату освещал непривычно-яркий свет, а в воздухе витал приятный запах мужского парфюма. Посмотрев в зеркало, я ужаснулась: опухшие, заплаканные глаза, растрёпанные волосы, подтёкший макияж, и всё это за каких-то полтора часа.
Приведя себя в более-менее нормальный вид, я вышла в коридор. В квартире стояла подозрительная тишина, но заходить в гостиную я принципиально не стала. Видеть Холмса, я хотела меньше всего. Хотя, может, он ушёл?
Моя жизнь — это вереница непонятных никому вещей. Допустим, ещё неделю назад у меня на кредитной карте было достаточно денег, что бы провести в Лондоне хотя бы полгода ни в чем себе не отказывая. Но по каким-то причинам деньги просто испарились. К кому я только не обращалась, даже грозилась написать в правительство, но никаких доказательств предъявить не могла. Они просто испарились, как будто их и не было. Я прекрасно помнила, что чеки с оставшейся суммой на карте хранились у меня в кошельке. Но в ту же минуту, как я обнаружила, что денег на карте нет, чеки тоже как по волшебству испарились. К папе я так и не решилась обратиться. Отношения у нас были не особо хорошие после того случая. А год назад, когда на пороге появилась его новая пассия — моя мачеха, я и вовсе перестала с ним общаться. Конечно, когда я уехала в Лондон — все начали за меня беспокоиться, и стали названивать по несколько раз в день.
Я только зашла в комнату, как зазвонил телефон — это был незнакомый британский номер. Я взяла трубку. Сначала были какие-то помехи, и я слышала что-то типа скрипа старой двери, но потом раздался знакомый до боли голос:
— Кри-и-ис.
— Боже, Юра. Как ты? Извини, что не перезвонила. Были кое-какие причины. А откуда номер британский-то? Погоди, — у меня, было, остановилось сердце от радости. — Ты что в Лондоне?
— Ну, во-первых, привет, — смеётся. — Да, я в Лондоне. Ты говорила, что остановилась в Арбор Гайд. Я как раз туда направляюсь, и наде…
— Кстати, на счет отеля. Тут образовались кое-какие трудности, и мне пришлось переехать. Мы можем встретиться где-то через неделю, когда сдам «вступительные». Ты ещё не уедешь?
— Нет, не уеду. Мне столько нужно тебе рассказать. Пока тебя не было, столько всяких проблем появилось. Давай в среду где-нибудь в парке — как ты любишь.
— Хорошо. А что за проблемы, собственно?
— Папин бизнес. Я при встрече всё расскажу, — в трубке был слышен чей-то голос. — Ладно, я тебе потом напишу. Не могу говорить. Пока, Крис. Был рад услышать твой голос.
На слова Юры можно было поверить, но голос был очень встревоженный. Скорее всего, он что-то недоговаривает.
Я положила телефон на тумбочку возле кровати, и выключила свет. Я попыталась заснуть, но попытки были тщетны — слишком много мыслей крутилось в голове. Слишком много непонятных мне вещей случилось за сегодня.
«Кто такой этот детектив, и с какого перепугу он взял меня к себе? Что ему от меня нужно?», «Что за проблемы у Юры и его отца?», «Кто мне сегодня звонил со «скрытого»?».
Эти вопросы ещё долго вертелись у меня в голове, а потом я уснула.
Моё пребывание в царстве Морфея длилось недолго. Я проснулась от раздающихся из гостиной выстрелов. Я буквально выскочила из постели.
«Убивают!», — подумала я, и залезла под кровать (ничего лучше я придумать не могла).
Выстрелы всё гремели, а драки или криков людей не слышно. По этому, вооружившись пюпитром*, я пошла смотреть, что там случилось.
Я аккуратно вылетела в коридор, и прислушалась — ничего кроме выстрелов не слышно.
— Кристина! — голос Холмса оборвал мои мысли.
Я выбежала в комнату, заранее замахнувшись своим «оружием». Но, к сожалению представшая передо мной картина ввела меня ещё в большее непонимание: «Детектив с каменным лицом, сидит, закинув ногу на ногу, и целится в стену, готовясь ещё раз выстрелить.
— Что тут происходит? — я уже чувствовала, как во мне кипит что-то среднее между жутким интересом и страхом.
— Ты этим собираешься кого-то убить? — всё с тем же каменным лицом спросил Шерлок, указывая на пюпитр.
— Да, тебя, — выдержав паузу, я продолжила. — Если не скажешь, какого чёрта тут творится.
— Подай мне вон ту папку, — Протянул Холмс, указывая на чёрную папку, лежавшую на столе, в другом конце комнаты.
— Я тебя спрашиваю…
— Мне нужно было подать папку.
— Из-за этого ты стрелял в стенку? Чем она это заслужила? — Я была возмущена, как никто. — Она находится в двух-трех метрах от тебя. Тебе так трудно встать, и пройти немного за папкой? Ты серьёзно?
— Да, серьёзно. Мне лень, и я никуда не тороплюсь, — Прошипел детектив, закатив глаза. — Будь добра — подай папку.
— Идиот… — протянула я, со всей дури швырнув папку в мужчину. Я развернулась, и быстрым шагом направилась к себе.
Оказавшись в своём маленьком мире, я не раздумывая достала чехол с флейтой. Собрав свой инструмент, я на минуту задержала на нём взгляд.
«Единственная вещь, которая может меня успокоить, и настроить на нужный лад» — промелькнуло у меня в голове.
Поднеся флейту к губам, я стала извлекать из инструмента мягкие и тёплые звуки. Проверив строй и чистоту звука, я просто начала импровизировать — это помогало мне забыться, и уйти в свои мысли.
Сама того не понимая, я ушла в своё измерение с нежными звуками флейты надолго.
Когда я закончила музицировать, на часах показывало полдень.
«Пять часов игры без перерыва» — подумала я, поняв, что ужасно болят кисти рук. Мне все утверждают, что долгая игра на инструменте без перерыва не приведёт ни к чему хорошему, но когда я кого-то слушала?
***
Казалось, жизнь встала на своё место, и проходила в режиме: «Спать, есть, цапаться с Холмсом, играть на флейте». Юра почему-то не отвечал ни на сообщения, ни на звонки. Ругаться с детективом стало обычным делом. Я привыкла. И всё это за неделю.
***
За день до вступительного экзамена.
Я соскочила в пять утра, и принялась разыгрываться. Сна ни в одном глазу. Я не могла ни есть, ни спать, и, вообще, была как на иголках.
После того, как я закончила разыгрываться, я решила пойти гулять в надежде, что красота Лондона хоть как-то меня успокоит. Надев свою любимую черную шифоновую блузку и джинсы с завышенной талией, я стояла у зеркала.
«Думаю, что побыть немного женственнее мне не помешает», — мысленно сказала себе я, и распустила волосы.
Натянув чёрные полусапожки и кардиган, я вышла на улицу. Прохладный воздух подул мне в лицо. Я уже почувствовала, что мне лучше.
Пройдя добрые десять-пятнадцать километров, я решила, что не пропадать же такой красоте, и направилась искать ближайшую кофейню или кафе. Искала я минут двадцать, но это того стоило.
Небольшое, уютное кафе в самом сердце Лондона. Я села за столик у окна. Я видела всё, что творится на улице, и ещё мой обзор падал на некоторые столики впереди меня.
Я заказала капучино и какое-то пирожное, что бы совсем успокоиться.
На минуту мой взгляд упал на мужчину, зашедшего в кафе. Он разговаривал по телефону, и сел прямо передо мной, что позволяло мне хорошо его разглядеть. Одет он «с иголочки» в дорогой костюм, галстук, белую рубашку — всё как полагается. Молодой бизнесмен, или что-то в этом роде. Карие, почти чёрные, глаза. Слегка бледная, как будто фарфоровая, кожа. Что-то в нем такое необычное, завораживающее, что меня привлекло.
Разглядывая мужчину, я даже не заметила, как он перестал говорить по телефону, и заметил, как я на него таращусь. Посмотрев на меня, незнакомец мило улыбнулся — я улыбнулась ему в ответ. Я не могла отвести от него взгляд.
К нему подошел официант, и он что-то сказал, указывая на мой столик. «Гляделки» продолжались, пока ко мне не подошел официант, и не поставил на стол фужер с красным вином. Это одновременно меня и приятно удивило, и слегка испугало. Никогда подобные вещи у меня не заходили так далеко.
«Да ладно…» — подумала я, и снова метнула взгляд в сторону мужчины. Ему тоже принесли фужер с тем же вином. Снова улыбнувшись, мужчина сделал несколько глотков из фужера, не отводя от меня взгляда. Я тоже следом за милым незнакомцем отпила вина.
«Кофе с вином, шикарно» — промелькнуло у меня в голове.
Мы ещё где-то полчаса друг другу улыбались. Но потом я вспомнила, что у меня завтра экзамен, и я словно с небес упала. Достав из сумочки ручку, я взяла салфетку, и нацарапала на ней свой номер. Не, ну, а что?
Я попросила счёт, и попросила отнести салфетку незнакомцу. Мило улыбнувшись на прощание, я вышла из кафе. До Бейкер Стрит я уже не дошла, а буквально долетела. Мысли были только о милом мужчине за столиком напротив. Что-то в нём меня очень сильно зацепило.
Поднявшись на свой этаж, я вспомнила, что оставила заколку для волос на столе в гостиной. Забежав в гостиную, я взяла свою заколку, и направилась к выходу, но не успела.
— Ты прямо светишься, — ехидно заметил Шерлок, сидящий на своём любимом кресле.
— Заткнись, псих. Не порть настроение.
— Высокоактивный социопат, — наверно, уже в сотый раз поправил меня детектив. — Я вообще-то плачу за твоё проживание здесь. Ты забыла?
— А это разве повод тебя не бесить?
Шерлок бросил на меня безразличный взгляд, и уткнулся в книжку.
Я зашла в свою комнату, открыла окно, и снова взялась за флейту. На этот раз я играла произведение, которое буду играть на вступительном экзамене. Играла я добрых четыре часа. Меня уже немного клонило в сон. Возможно, вино меня немного расслабило. А ведь я его никогда раньше не пила. Удивительно, что меня не понесло от двух фужеров.
Я положила инструмент на стол и слегка высунулась из окна. Свежий ночной воздух ударил в лицо. Я закрыла окно, и уже взяла флейту что бы сложить её обратно в чехол, как у себя в дверях я заметила Холмса. Он просто стоял, и смотрел на меня.
— Да? — я уже слишком устала, что бы обмениваться колкостями с детективом.
— Играешь немного не так, — протянул Шерлок.
— В смысле?
— Слишком эмоционально. Постарайся во время игры ни о чём не думать. Не выигрывай все эмоции, накопившиеся за день. Лучше думай о том, как тебе стать одним целым со своим инструментом, — Он посмотрел на мою флейту. — Это поможет. Спокойной ночи, — добавил Холмс и удалился.
«Что это было?»
Я собрала инструмент, и теперь думала то о странном поведении детектива, то о незнакомце, то вообще бог знает о чём.
Когда я легла, я была совсем вымотана, что уже не могла ни о чём думать. Я погрузилась в сон сразу, как закрыла глаза.
«Завтра, возможно, самый главный день в моей жизни» — это было моей последней мыслью на сегодня.
