***
Заведённый чьей-то заботливой рукой будильник зазвонил в восемь утра. Гущин открыл глаза, потёр их кулаком, сел, не глядя нашарил ногами тапки и не одеваясь побрёл в кухню. Столы и раковина сверкали, на плите стояла кастрюля с супом, холодильник был забит продуктами. Среди фабричных коробок и пакетов обнаружилась прикрытая тарелкой миска, к ней была заботливо приклеена бумажка со сделанной незнакомым почерком надписью «Котлеты». Последнее воспоминание о прошедшей ночи состояло из силуэта командира в дверном проёме. Силуэт сказал: «Отбой, Гущин!» и плотно закрыл за собой дверь, а Гущин провалился в сон едва коснувшись ухом подушки. Он поставил чайник и пошёл в ванную. Вернувшись в кухню через несколько минут, взял холодную котлету, положил её между двумя кусками хлеба и быстро сжевал, на ходу запивая слишком горячим растворимым кофе. Быстро, как привык делать в армии, оделся, проверил наличие кошелька и телефона в карманах и выбежал из квартиры. Уже почти нажав на кнопку звонка, сообразил, что если у командира вечерний рейс, то сейчас он должен крепко спать, и звонить не стал. До больницы он добрался на удивление быстро. Уточнив у дежурного врача, что состояние больного Гущина удовлетворительное и перемещать его можно, вызвал платную «Скорую», и тут заметил каталку с отцом в дальнем конце коридора. Отец полусидел, подложив подушку под спину, и читал какую-то газету. – Доброе утро, пап! Как ты? – Ну как я могу быть в моём возрасте? Хреново! – обычным ворчливым тоном ответил отец. – Ты меня напугал вчера, – с облегчением выдохнул Лёша. – Это я заметил. Метался как дерьмо в проруби. Это командир твой сюда приезжал ведь? – Угу. – И не лень же ему с тобой возиться. – В отличие от тебя, – огрызнулся Гущин. – Так, сюда уже едет «Скорая», сейчас в больницу получше поедем? – Никуда я не поеду. Мне и здесь хорошо, – отрезал отец. – В коридоре тебе хорошо? – Так в коридоре веселее, никто над ухом не зудит, медсёстры симпатичные туда-сюда ходят. – Но я вызвал уже! И в другой больнице, сказали, ждут. – Кто сказал? – Ну, Зинченко, – смутился Гущин. – А ему Шестаков! – Вы что, ещё и Шестакова подняли? Делать вам нечего! – Пап, так я думал, у тебя инсульт! – Думал он. Наверняка же сказали тебе потом, что не инсульт. Я вообще не знаю, зачем меня в реанимации держали. – Давай ты всё-таки поедешь в хорошую больницу, а? – Для меня, значит, эта больница слишком плохая, а для всех остальных стариков, которые тут лежат, – нормальная? Нет уж, спасибо, куда привезли, там и останусь. – Мне что теперь, вызов отменять? – А это уж твоё дело. – Ладно, лежи, пойду твоего лечащего врача поищу. Обход был уже? – Не было. Воды принеси сначала. – Сейчас.***
К часу дня Гущин был совершенно свободен: отец выставил его из больницы, сказав, что хочет отдохнуть и не хочет видеть сына до завтра. Он позвонил на работу и сообщил, что готов вернуться к полётам с завтрашнего дня. Милая девушка Маша на другом конце провода обрадовалась и пообещала, что скоро перезвонит и рейс завтра обязательно будет. Гущин набрал номер Зинченко. – Слушаю, Зинченко. – Леонид Саввич, это я. – Как отец? – Нормально. Ворчит и понукает, значит, практически здоров. Выгнал вот меня, велел до завтра не возвращаться. Только в другую больницу ехать наотрез отказался. – Сам как? – Да тоже нормально. Леонид Саввич, спасибо вам огромное, и жене вашей, за всё. Котлеты вкусные. – Ты что, на завтрак их ел? – фыркнул Зинченко. – Ага. А нельзя? – Да можно. Гущин, у меня ключи от квартиры твоей. Если удобно – заезжай во «Внуково», я часам к трём там уже буду. Если нет, я их Валерке или Ире оставлю. – Да я заеду, конечно, всё равно ж заняться чем-то надо.***
В штурманской было, как всегда, шумно, а от обилия чёрного и золотого рябило в глазах. Гущин просунул голову в дверь, и ему хватило двух секунд, чтобы найти глазами Зинченко. – Леонид Саввич! – позвал он. Зинченко обернулся, увидел его и кивнул. – Минутку! Гущин вышел в коридор, поправил воротник ветровки и пригладил рукой волосы. Командир вышел через несколько минут со связкой ключей в руке. – Держите, – он протянул связку Гущину и добавил: – Я говорил с Шестаковым, телевизионщики согласились на чартер. Летим в понедельник. – То есть через два дня? – Да. Ну, вам в любом случае Даша позвонит ещё. – Как у вас со временем? Может, кофе выпьем? – Ммм. У меня времени не так много. Может, лучше вы за кофе сходите и сюда принесёте? – Давайте. Что-нибудь ещё взять? Круассан? – Сам выбери, – ответил командир, и Гущину даже показалось, что он едва заметно улыбнулся.