Часть 14
14 сентября 2016 г. в 06:51
– Вот сюда садитесь, пожалуйста, – суетилась вокруг пилотов Карина. – Руку на подлокотник, если можно, чтобы вот эти красивые ленточки видно было. И вы тоже.
Зинченко и Гущин переглянулись и молча выполнили просьбу.
– Ой, тут что-то не так, – Карина озадаченно переводила взгляд с рукава на рукав. – Вот у вас четыре ленточки, а у вас только три. Одна куда-то пропала.
Зинченко поднёс ко рту кулак и сделал вид, что кашлянул. Гущин неприлично громко хрюкнул, смутился и полез в карман за платком.
– Четыре ленточки – галуна – нашивают на китель капитана, – пояснил Зинченко. – Три – на китель второго пилота.
– А, это типа как звёздочки на погонах? – обрадовалась девушка.
Командир кивнул и увидел, как в студию вошёл, широко улыбаясь, представительный мужчина со смутно знакомым лицом. Последовали рукопожатия, обмен любезностями, несколько глупых вопросов на камеру, чтобы отрегулировать звук.
– Давайте начнём с самого начала, – наконец заговорил ведущий. – Я правильно понимаю, что вы сами услышали сигнал бедствия, приняли решение лететь на Канву спасать людей?
– Не совсем так, – поправил Зинченко. – Мы не на флоте, где тонущий корабль сам подаёт сигнал бедствия всем находящимся поблизости судам. Нам сообщили о ситуации диспетчеры нашей компании, предоставили всю имевшуюся на тот момент информацию о погодных условиях, но окончательный выбор оставили нам.
– Почему?
– Ну, если коротко, то эвакуация людей с территории третьих стран не входит в наши должностные обязанности. Компания не могла заставить нас туда полететь.
– Но вы всё равно решили лететь?
– Да.
– Тяжело вам далось это решение?
– Нет, – ляпнул Гущин и тут же поймал на себе испепеляющий взгляд командира. – Ну, я за себя говорю.
Зинченко бросил на него второй не предвещавший ничего хорошего взгляд и спокойно продолжил:
– Такие решения легко даются только таким юным смельчакам, как Алексей. Если вас интересует процедура, то я опросил членов экипажа, так что решение было принято коллегиально.
– Но у вас были женщины на борту? – невинно поддел командира ведущий.
– На борту были члены экипажа. Мужчины они или женщины – вопрос в данном случае второстепенный.
– Прогрессивно, – заметил ведущий, но Зинченко только удивлённо поднял брови. – Вот вы приземлились – кстати, приземление было штатным?
– Да, вполне, – кивнул командир. – Полоса на тот момент разрушена не была, здание тоже не было сильно повреждено, диспетчеры работали.
– А что происходило потом? Может быть, Алексей расскажет? – ведущий успел понять, что спровоцировать Зинченко на какую-либо незапланированную откровенность будет трудно, и решил сосредоточиться на втором пилоте.
– Ну… – Гущин побарабанил пальцами по подлокотнику. – Леонид Саввич остался возле самолёта, я пошёл в диспетчерскую, а Саша… то есть Александра Кузьмина, наш третий пилот, должна была зайти в медицинский штаб, который там прямо на поле развернули. Но буквально через несколько минут начались новые толчки, и мы все вернулись к самолёту. Я пытался помочь тем, кому смог, но…
Зинченко почувствовал, что голос напарника слегка дрогнул, и подхватил:
– Новыми толчками разрушило ту полосу, на которую мы садились. Не полностью, но для нашего самолёта оставшейся длины не хватило бы.
– А там была всего одна полоса?
– Две, но дальняя горела – на неё топливо вылилось из разрушенного хранилища.
– Но в итоге вы использовали обе полосы для взлёта, я правильно понимаю?
– Да. Мы с Александрой Кузьминой взлетали по короткой полосе на грузовом самолёте, а Алексей по дальней на нашем двести четвёртом.
– Алексей, а вы как же взлетели, если там горело топливо?
– Повезло, – честно ответил Гущин. – Там была водонапорная башня, которая рухнула, когда тросы прогорели. Полосу залило водой – ну и вот.
– А как получилось, что вы взлетали на разных самолётах?
Гущин вопросительно посмотрел на командира. Тот вздохнул и осторожно начал:
– В какой-то момент подъехал автобус с эвакуированными из поселения в горах людьми, и они сказали, что где-то по пути застрял второй автобус, тоже с людьми. Алексей и бортпроводник Андрей поехали за ними на двух микроавтобусах.
– Неужели вам не было страшно? – театрально воскликнул ведущий, сверля Гущина взглядом.
– Да я как-то не думал, – пожал плечами второй пилот.
– Вам командир приказал ехать?
– Нет, – выпалил Гущин. – То есть… ну, он не приказывал, но и не возражал.
– То есть вы мнения командира даже не спрашивали? – ловко подловил его ведущий.
– Спрашивал!
– И он разрешил?
– Да! – запальчиво солгал Гущин и украдкой посмотрел на командира. Лицо Зинченко оставалось непроницаемым, он как будто даже немного заскучал.
– А как же вы могли разрешить пилоту и одному из бортпроводников заниматься совершенно посторонними делами? – с выражением искренней заинтересованности спросил ведущий командира.
– Алексей не совсем прав, я не давал разрешения как такового. Это было коллегиальное решение, мы приняли его всем экипажем, – по движению челюсти командир Гущин заметил, как тяжело ему дались эти слова.
– Я понял, понял, вы всё решали вместе, – поднял руки ведущий. – А почему вы улетели-то без него, да ещё на чужом грузовом самолёте?
– Ну, я уже сказал, что нашему короткой полосы не хватило бы. А грузовой самолёт там попросту был, неповреждённый и без экипажа. В тех условиях, знаете ли, это был единственный выход.
– И всё-таки – почему вы бросили часть экипажа и пассажиров?
– Они никого не бросали! – вспылил Гущин. – Если б вы там были…
Зинченко окатил его взглядом, более всего напоминавшим струю ледяной воды из брандспойта.
– С аэродрома было видно, что дорога, по которой они должны были вернуться, полностью разрушена. В любую минуту могли последовать новые толчки, которые разрушили бы и тот кусок полосы, который у нас оставался. Нужно было эвакуировать людей.
– То есть своего второго пилота вы мысленно похоронили?
– Мне не нравится постановка этого вопроса, – отрубил Зинченко.
– Леонид Саввич оставил полностью заправленный самолёт, – вставил Гущин.
– А вы как взлетали, Алексей? – повернулся к нему ведущий.
– Я уже говорил, по длинной полосе, когда её залило водой.
– Вам было страшно?
– Не знаю, был слишком сосредоточен.
– Ну хорошо, теперь расскажите о пересадке людей в воздухе. Этого же никто никогда до вас не делал, так?
Зинченко согласно кивнул.
– Так расскажите!
– Извините, но эта информация разглашению не подлежит. Когда комиссия опубликует официальный отчёт – прочитаете.
– Ну хорошо, но своими-то эмоциями вы можете поделиться?
– Мы были на работе и эмоциям старались не поддаваться, – твёрдо сказал командир.
– А пассажиры?
– Подозреваю, что им эмоций хватало, но это вы лучше у них спросите.
– Скажите, Алексей, а вы командира тоже мысленно похоронили, когда второй самолёт упал в океан? Командир ведь перебирался последним.
– Я никого не хоронил, – процедил Гущин.
– А как изменились ваши отношения после всей этой ситуации? Если меня правильно информировали, на момент того полёта вы, Леонид Саввич, были инструктором, а Алексей – вашим учеником?
– Стажёром. Это принципиальная разница, потому что стажёром авиакомпании может стать только сертифицированный пилот. Этап стажировки нужен не для обучения лётному делу, а для ознакомления с внутренними правилами компании, маршрутами и так далее.
– Ну хорошо, стажёром. И этот стажёр спас вам жизнь, так? Но вы всё ещё капитан, а он нет?
– Алексей – второй пилот.
– Ну то есть всё-таки не капитан.
– Для капитана мне в любом случае часов налёта не хватает, – вмешался Гущин.
– Ах, часов. А как складываются ваши отношения сейчас? Вы же до сих пор вместе летаете, так?
– Так, – стиснув зубы, подтвердил Зинченко.
– Наверное, сложно?
– Нет, – почти прошипел Гущин. – Леонид Саввич – потрясающий пилот и командир. Мне у него ещё учиться и учиться.
– Ну, я бы сказал, что Алексею просто нужно набираться опыта, обучен он и так прекрасно, – скупо улыбнулся Зинченко.
Ведущий резко сменил тон и стал расспрашивать пилотов об их повседневной работе, о том, как каждый из них решил стать пилотом, о том, что им нравится в профессии больше всего. Вскоре оба заметно расслабились, Гущин стал оживлённо жестикулировать, а Зинченко перестал взвешивать каждое слово перед тем, как его произнести.
– Алексей, а у вас ведь был роман с Александрой Кузьминой, третьим пилотом? Но вы расстались после того, как она улетела с вашим командиром? – ровным тоном спросил ведущий.
Зинченко не успел остановить Гущина, и тот вскочил на ноги.
– Да кто вам дал право лезть в мою жизнь?! – заорал он, сорвал с лацкана пиджака крохотный микрофон и выбежал из студии.
– Извините, интервью окончено, – выплюнул Зинченко, встал и быстрым шагом вышёл вслед за Гущиным, не обращая внимания на возмущённые крики ведущего.