Я положил бессмертие к её ногам...

Теперь можно было расслабиться и пустить боль во все зудящие раны, сердце бешено колотилось и с ажиотажем расталкивало обожжённую кровь по всему телу. Я хотел уйти наверх, скрыться в своём логове, но тело начало отказывать мне, кровь заполнила лёгкие, вынуждая откашляться и выплеснуть, наконец, багровый поток, так, содрогнувшись от резкой сковывающей меня боли, которая моментально, прокатившись табуном по всем уголкам организма, с силой ворвалась в сердечную мышцу, кровь густой массой потекла по моей шее, рукам, груди. И снова ошарашенный ритм сердцебиения хором отразился в моей голове, мозг отказывался управлять телом, а перстень высасывал последние крупицы жизни, и какой-либо шанс выжить, так, повинуясь неизбежному, я в последний раз затуманенным взглядом осмотрел офис и отдался забытью, перестав стоять в сопротивлении смерти. Я расслабил ладонь, сжимающую поручень лестницы, и ещё сильнее зажмурил глаза, отпуская свои тело и душу в свободный полёт, так я пошатнулся и, загораясь изнутри, слетел с винтовой лестницы спиной назад. В моём сознании был лишь один образ, который я собирался навсегда забрать с собой в вечную темноту, но в падении меня кто-то подхватил со спины. Раздирающий ни женский, ни мужской крик, кто-то истерично зовёт меня по имени, я раскрываю глаза, и смотрю вперёд, где, вцепившись в мою грудь всеми пальчиками, меня пытались удержать хрупкие, до боли знакомые, женские руки. Мы с грохотом упали, я не смог предотвратить этого, тело больше не слушалось меня, остались только остатки разума, который из последних сил пытался отдалить неизбежное. Я чувствовал под своей спиной согнутые женские колени, я пытался найти взглядом её лицо, но пока только слышал, как она истерично звала меня сквозь слёзы, чувствовал боль, которая пронзила её колени, когда она приняла весь вес моего тела на себя. Наконец, она вывернулась, затащив меня выше в свои объятия и, я снова смог увидеть её лицо. Не идёт в сравнение тот образ, что навсегда остался в моей памяти и её реальное, фарфоровое личико, увидеть любимую женщину на смертном одре - это самое великое счастье для мужчины! И я смотрел на неё, она плакала, молила всех, о ком знала, чтобы не забирали, гладила меня по лицу, сжимала мои руки в своих ладошках, а я просто любовался ей. Становилось легче дышать, лёгкие всё реже наполнялись воздухом, кровь изнутри першило в горле, плечи и пальцы до сих пор шкварились, а я растворялся в ней, но желая самому дотронуться до неё в последний раз, я собрал все оставшиеся силы и смог поднять правую ладонь, чтобы дотронуться до любимой щеки. Праведница тут же подхватила мою ладонь обеими своими ручками и судорожно начала целовать мою руку, обнимать её и прикладывать обратно к своему лицу, так, я насколько смог, притянул её к себе для последнего поцелуя. Но медиум заметила злосчастный перстень на моём пальце и, с ещё большим ужасом взглянув на меня, с силой сдёрнула магический предмет и швырнула в дальний угол агентства, потом тут же вернулась ко мне и к моим окровавленным губам. Сейчас, вспоминая тот момент, я уже могу задуматься о том, что я был весь в крови, вид мой был ужасен, и я придавливал её своим обмякшим телом, доставляя боль, но она держала меня в своих объятиях, будто именно это остановило бы старуху смерть. Тогда я и услышал самые главные слова, которые мечтал услышать всё последнее время. Она целовала меня и повторяла слова любви, я тогда пытался что-то сказать, но ничего уже не мог, тогда-то я и начал ощущать запах гари ещё сильнее, если раньше я чувствовал запах пепла только от себя, то сейчас это был уже иной аромат огня. Горела ткань, я посмотрел в ту сторону, куда улетело кольцо и оказался прав, тот огонь, который я сдерживал внутри себя и перстня, выплеснулся на шторы, так агентство начало заполнять дымом, и я судорожно пытался оттолкнуть свою бессмертную, но она и не думала слушаться, кричала, что она без меня одна вторая, что ей нет смысла быть без меня и ещё крепче обнимала, прижимая к себе. Боги, я всерьёз начал бояться её слов, даже боль отступила перед силой моих мыслей о спасении любимой, ужас начал окутывать меня, когда Ульяна начала закашливаться угарным газом. Как я винил себя, как был зол, что не мог ничего предотвратить, так комната заполнялась огнём, а я сильнее, насколько мог сильнее, прижимал её к себе уже обеими руками пытался что-то сказать, успокоить, но кроме хриплого надрывного стона я не мог ничего, от чего она снова судорожно стиснула меня в своих объятиях... С тех пор прошло пять лет, а события той ночи не покидают меня, каждый раз, спускаясь вниз, мой взгляд всегда прикован к полу, к тому месту, где мы клялись в вечных чувствах на земле и загробном мире, в вечности и бесконечном забытьи. Я вспоминаю обо всех своих ошибках, о том, как наивно верил, что эта женщина может быть счастливой ещё с кем-то. Стало снова тяжело дышать, создавалось полное впечатление того, что комната вновь наполнена дымом, от чего я дёрнулся и, убедившись, что всё это лишь проделки разгулявшегося больного воображения, закрыл ладонями рук своё лицо, погружая разум в безмолвный мрак. Тяжело вздохнув, я раскрыл глаза и посмотрел сквозь пальцы на освещённое помещение, да, следы того пожара не прошли для меня бесследно, и из-под перстня Дракулы «красовался» обширный шрам, венчающий весь средний палец следами огня на коже. После пожара я выжил, но восстановление отняло много времени и возможностей, от чего след той встречи навсегда остался со мной. После того, как в агентство ворвались ребята, я в последний раз вздохнул, наблюдая, как Виктор выносит Ульяну на руках из здания, а после пустота. Наступила физическая смерть, но к моему удивлению мой дух остался в теле и лишь потом, в метаниях по мёртвой плоти я понял, что оказался, заперт в телесной оболочке. Первые часы дались мне с трудом, меня неведомыми силами тащило к свету, но моё тело сопротивлялось. Я решил, что наступила клиническая смерть, но, ни стука сердца, ни звука перетекающей крови в венах своего тела я не слышал. Мои магические способности отсутствовали, что повергло меня в ещё больше удивление. Я не осознавал, где находился, что происходило в тот момент, и как мне выйти к забвению. Я всегда знал, что не вечен, что и моему времени придёт конец, и даже был готов его прервать сам. И я размышлял о том, как примут меня, кто станет моим проводником там и я ждал увидеть там Бажену. Сейчас я понимаю, что не был готов к смерти, что встреча со старшей из сестёр мне была необходима, как подтверждение конца. Как подтверждение реальности расплаты и долгожданного успокоения. Успокоение это именно то, что необходимо душе для перехода, и я не жалел ни о чём. Но, ни Светлых, ни их посланий не последовало, от чего я начал концентрироваться на попытке воссоединения с телом, но всё было напрасно, я стал заложником своего же многовекового вампирского тела. Велика была ирония ситуации, моё тело стало моей могилой. Осознание этого повергло меня в шок, я был не согласен сходить с ума, будучи погребённым заживо в собственном теле, от чего я был крайне возмущён, и это позволило мне с силой вырваться из плена. Я был сильным магом и мой дух должен был быть виден даже обычному человеку, но окружающие моё тело друзья, никак не отреагировали на мою материализацию. Я видел себя, лежащего на столе в собственном кабинете, я видел, как удерживают Ульяну, рвущуюся ко мне, и как агенты в ужасе переглядывались в немом исступлении. Им было страшно, страх неизвестности переполнял их. И вот всё-таки Ульяна вырывается из рук Виктора и бросается к столу, отталкивая на своём пути Максимилиана, который стоял в немом ступоре с опустошёнными глазами. Праведница запрыгнула на стол и начала изо всех сил бить ладошками моё обгоревшее, вампирское тело. Она громко рыдала навзрыд, угрожала мне, клялась, что достанет меня и «там», а потом обессилено рухнула вниз, накрывая своим телом мою грудь. После нескольких обрывистых всхлипов медиум подкидывается и принимается обнимать моё тело, целовать мои мёртвые губы, повторяя лишь моё имя и мольбы о прощении. А я только лишь ужасался осознанию того, что не чувствую ни жалости, ни сострадания, ни горечи её боли - ничего. От чего я попытался заговорить с медиумом, прикоснуться к ней, но она не слышала меня и самое странное не видела и не ощущала меня, от чего я в ужасе отшатнулся от всего этого сумасшествия, но неведомые оковы не дали мне испариться. Я покинул темницу тела, но покинуть земной мир я не смог, тогда я в растерянности облокотился спиной о стену и медленно сполз вниз в несогласии осознавать свою беспомощность