Выбор

      Дэ Хань Юл — самый отбитый из этой троицы. Парню смело можно было приписать дюжину психических заболеваний, начиная от биполярного, посттравматического стрессового расстройства и заканчивая хорошо известной всем депрессией. Даже мне, далекой от всей этой медицинской практики, было это очевидно. Как и многие мои коллеги, я присутствовала на всех последующих допросах. Даже по ту сторону стекла было тяжело находиться.       Дэ Хань Юл травмирован женщинами. Это не оправдывает его ни капли, но в каком-то смысле указывает на причину всех его поступков. В малолетнем возрасте родная мать оставила его на деспотичного отца, не справившись с такой жизнью. После длительных эпизодов переноса своего гнева на сына, она осознала каким чудовищем стала и ушла. Просто оставила его, маленького и не защищённого. На замену ей отец быстро нашёл себе новую даму сердца, что ненавидела мальчика лишь за то, что он чужой. Господин Дэ искал своему ребёнку мать, а нашёл только палача. Отрезанный палец, так очевидно выделяющийся на убитых девушках, был личной болью и обидой самого Хань Юла. Парень на других показывал, что именно ему пришлось перенести. Убийства доставляли ему удовольствие. Им двигали боль и ненависть.       Ким Лин Тхи — папин сынок. Растущий в роскоши и достатке, этот ребёнок привык получать всё. Деньги, машины, женщин. И узнав историю друга, которой тот поделился намного позднее их знакомства, сам придумал как отплатить им всем. Молодой человек видел в этом забаву, совершенно обесценив человеческую жизнь. Все они — его подчиненные. Это же он переносил и на других людей, простых прохожих. Идеей Лин Тхи было цеплять лёгких девушек, забавляться с ними и избавляться. Так называемые ночные бабочки на многое идут, чтобы заработать денег, поэтому договориться за кругленькую сумму о некоторых насильственных моментах должно было быть просто. Но первая девушка, первый же отказ, и все летит к чертям. Перестарались — задушили. Остывающее на их глазах тело пробудило что-то несвойственное нормальному человеку. Тело — полотно, с которым можно сделать что угодно. Эта власть заводила Лин Тхи и рассудок отключался. Что может быть лучше, чем чувствовать себя всесильным, всемогущим. Одна за другой, труп за трупом, и грань перестала существовать. Ким Лин Тхи в своих фантазиях был Богом.       О Чон Су — головная боль своего отца. Последний, кто присоединился к гнилой компании. Следователь О был порядочным, ответственным и справедливым человеком — даже слишком, наверное. Погруженный в работу, каждый раз занятый новым делом, мужчина забывал о своей семье. Чон Су, которого пришлось поискать несколько дней, выложил всё как на духу. Его ненависть — полиция и всё что с ней связанно. Эта профессия отняла у него родителя, который, предполагаемо, должен был быть примером для подражания. И, будучи ещё довольно юным, парень поклялся себе перебить всех полицейских этого города. Чон Су часто рассматривал дела о преступниках в кабинете отца и запоминал всё что только мог — как, когда лучше, что сделать, чтобы его не нашли. И он начал с малого, случайно познакомившись в клубе с Хань Юлом и Лин Тхи. Они были его спасением, ведь за их мотивами никто не заметит его. Парень поджидал момента, помогая остальным и придерживаясь своей истории о такой же ненависти к женщинам. С его слов, всё было замечательно до тех пор, пока отцу не было передано их дело. Чон Су считал, что ненавистный папочка прикроет и не сдаст сына, даже если узнаёт все. Но О Хен Су был честным, за что и расплатился жизнью. Тогда-то все пошло не по плану.       Пак Чимин не дал своему гневу преодолеть черту. Такие четыре разные, но в то же время похожие ситуации. Власть — разрушает. Власть — ломает людей, но не всех. Чимин выбрал другой вариант, пусть и тоже неправильный. Вопреки своему положению, он намеренно опускался ниже своего уровня, стараясь выживать в таких же уличных условиях, как Джин и Ху Вон. Попытка насолить отцу была отчаянной, сродни крику в мертвой тишине. В итоге и этот выбор имел немалые последствия, пусть по итогу и стал нашим тузом в рукаве.       Ким Сок Джин — выброшенный в эту жизнь, как беспомощный котёнок. Без средств, без мечты, без единой возможности стать лучше. Но лишь на первый взгляд, ведь приложи он чуть больше усилий и не опусти бы руки, возможно… — Ты оторвёшься от бумаг хоть на минуту, А Ён? — Отстань, Пён У, — почти совсем близко с ухом раздалось недовольное мычание. Он смотрел через моё плечо и, будто бы услышав его мысли, я ответила: — Да, я слишком переживаю из-за предстоящего процесса. И нет, я не устала ещё. — Видела бы ты своё лицо — точно забрала бы свои последние слова обратно, — медленно обходя меня, Пён У сел за стол напротив. — Может тебе хоть кофе купить? В кондитерской рядом новые тортики появились, ты оценишь. — Думаю, тебе в самом деле стоит отстать от неё, Пён У, — а вот и Ми Ри, пришедшая ко мне на помощь. Объединённые одной проблемой, мы почти сразу же сблизились. Сильнее, чем было до и, возможно, лишь на время. Она ловит мой взгляд и измученно приподнимает уголки губ. — В себя после операции пока не приходил, но прогнозы хорошие. Костный осколок они убрали, не повредив ничего важного. — Это хорошие новости, Ри, — девушка сдержанно кивает и опускает руку на плечо Пён У, от чего и ловит на себе наши удивленные взгляды. — Ты как вообще? — Стресс даёт о себе знать, но жить буду. Беспокоиться не о чем, ребят, — Ми Ри тоже садится рядом с нами и так же упирается взглядом в разложенные около меня бумаги. — Один лишь плюс, что пока его не будут судить. Мне удалось проконсультироваться со знакомым судьей, так что вряд ли Ху Вону грозит что-то серьёзнее штрафа. Активного участия он не принимал, так что и садить его не за что. — С Джином дела хуже, — и это на даёт мне покоя с тех самых пор, как мы вернулись в участок.       Гун Ван, как и обещал, сразу же отправил Кима под стражу до слушания его дела. Этот вредный старикашка не дал нам даже поговорить без свидетелей! В тот момент все были, мягко говоря, в шоке. Кан болезненно перенёс смерть следователя О, ведь в какой-то степени они были друзьями. Ему совсем не было дела до чужих переживаний и, признаться честно, я могу его понять. Обидно, конечно, что всё вот так, но поделать нечего. Из-за ведущегося видеонаблюдения Гун Ван запретил мне даже на десять метров приближаться к камере Джина, чтобы никто из нас не взболтнул ничего лишнего. Всё может быть использовано в суде. — Хе Сон там как, тоже занимается? — Да. И, по большей мере, всё будет зависеть от неё. Самой большой проблемой будет господин Пак со стороны обвинения, а остальное так, мелочь. — А договорится? — Ми Ри, я хочу не оправдания, — это похоже больше на ложь, чем на правду. — Главное, чтобы все было честно и по справедливости. — Наверное, я бы так не смог, — взгляд Пён У пустеет. — Свидетельствовать против важного для себя человека… В такие моменты, я думаю, система не должна работать. — Она говорит прямо как О Хён Су, да? — Мы с Джином договорились, что никакой лжи на будет. — Безумцы, — Пён У был прав.       «За преступления нужно нести наказание» — как же я жалею о сказанном тогда, пусть и считаю, что это правильно. И когда меня стала заботить правильность? Последний раз, кажется, я всерьёз задумывалась об этом в ночь договорённости с Джином. Тогда, на кухне, когда он сварил мне тот восхитительный, ароматный кофе. Сколько бы я отдала, чтобы вернуться в тот день, но… Решилась бы изменить хоть что-то? Смогла бы арестовать его тогда, зная всю историю Джина? Сомневаюсь. Медленными и уверенными шагами моё отношение к нему изменилось. Вместо очевидного и правильного «поймать любой ценой», уже в который раз я прибегаю к «спасти, не смотря ни на что». Теперь уже добровольно, а не с мольбы Чимина. Действительно безумство.       Ми Ри и Пён У ещё какое-то время жужжали о пустяках, мешая сосредоточиться. Как же я была благодарна Хе Сон, позвонившей мне и требующей прийти к ней. Она тоже старается помочь, ведь как никто другой знает, что творится у меня в душе. Черт возьми, я должна молиться на таких друзей, как она, Пён У и Ми Ри! Без всех них пришлось бы не просто и, вероятно, здравый смысл скоро бы покинул мою голову.       Джин, наверное, даже не догадывается о том, на что мы решились. Подруга говорила, что придумала этот вариант ещё тогда, только начав догадываться о возможном исходе. О том, при котором преступник Ким Сок Джин станет чём-то важным для меня. Так что, план Хе Сон был проработан досконально, просчитаны все мелочи, и она заверяла меня в стопроцентном успехе. Для Джина это будет сюрприз — буду верить, что хороший. И узнает он о нём завтра, на первом слушании.

***

      Придя за полчаса до начала суда, я надеялась успеть. Успеть увидеть его здесь, в коридоре и без свидетелей. Переминаясь с ноги на ногу, заметно нервничая и почти ничего не соображая, у меня не получилось сразу заметить его. В тюремной одежде, с громко звенящими наручниками на запястьях. Он смотрел в пол, не обращая внимания ни на что. — Джин…       Охранник, увидевший меня первым, среагировал быстрее и остановил Джина. Веки парня дрогнули, наконец полностью открывая бездонные глаза цвета крепко заверенного кофе. С виду сухие губы растягиваются в улыбке и Ким учтиво склоняет передо мной голову. Когда бы ещё он так сделал, да? — Здравствуйте, госпожа Квон, — охранник поджал губы, сдерживая смешок. Он был хорошо знаком всем в нашем участке, так что ничего удивительно что последние новости распространяются со скоростью света. — Кого-то ожидаешь? — Перестань, все свои, — парень на шаг отходит от нас, вроде как не оставляя без пересмотра, но и не особо мешая. — Как дела, Джин? — Что я могу сказать, — его плечи приподнимаются на лице застывает умиротворенное выражение. — Ты поймала меня, как и хотела. Правда я и подумать не мог, что эти штуки настолько неудобные. — К опасным преступникам должны быть применены все средства безопасности, — совсем против моей воли взгляд опять упирается в стальные оковы. — Сама веришь в то, что я опасен? — ответ он прекрасно знал. — Кстати, чего такие длинные штаны? Думал, ты сможешь порадовать чём-то веселеньким. — Хотела, но передумала. Эти носки не стоит показывать людям, — пробежавшая искра в его глазах говорила за Джина. — Нет, я не покажу их! — А Ён, не будь такой вредной, — я молила Всевышнего, чтобы Джин перестал делать своё лицо таким… таким… милым, черт! — Знаешь ли, последние дни были непростыми и я сильно волновался этой ночью. Где-то тут потряхивает до сих пор, — он коснулся своей груди, как бы намекая, что имеет ввиду сердце. — А мои руки — видишь, как они трясутся? — Да поняла я, прекращай, — не одному ему было беспокойно, так эта минутка подняла настроение нам всем. — Показываю один раз!       Стоящий за спиной Джина парень тоже приблизился, желая узнать о чем мы вообще говорим. Давно мне не было так стыдно, но куда деваться уже. Эта безумная идея пришла в голову совершенно неожиданно, буквально за пару минут до выхода. Нужно было видеть, как в спешке я переодевала носки и искала маркер — и всё ради этого идиота! Поднимая ногу и медленно задирая штанину, я прикрыла глаза, не представляя как буду смотреть на эти лица. — А Ён… — я плавно приоткрыла один глаз. Джин смотрел на меня шокировано, как если бы увидел впервые. — Это лучшее, что для меня когда-то делали. — Давай вот без этих преувеличений, — было неловко. Определенно. Возвращая правую ногу обратно, я с улыбкой глянула на Джина. — На скорую руку сообразила, так что ничего особенного.       Это было мои любимые носки с пингвином. Почему захотелось надеть их не знаю, в памяти вроде всплывает какое-то воспоминание связанное со мной, Джином и именно этими носками. А маркер нужен был для того, чтобы слегка испортить их и добавить совершенно простую, обыкновенную фразу: «Удачи, Джин! Всё будет хорошо, не сомневайся в этом!». Но его это растрогало так, как я и представить себе не могла. Почти за считанные секунды его глаза намокли, однако парень отлично сдерживал себя. — Ты представить себе не можешь, как сильно я хочу обнять тебя, Ёна.       Ни шутки, ни усмешки, ни даже намёка на издевку — вот они, его настоящие чувства. Мне было так же волнительно идти туда, в зал суда, где решится судьба всего одного человека. Хотя кого я обманываю — двух. Самым страшным станет лишь один приговор, ни говорить не хочется, ни даже думать. Убийство за убийство. Смерть за смерть, но это не тот случай, когда это правило должно работать. Если судья не примет всех аргументов и смягчающих обстоятельств, это может быть наш последний спокойный разговор. А я уже и представить свою жизнь без Джина не могу… — Какое совпадение! — слух зацепил доносившиеся к нам слова откуда-то сзади. Даже поворачиваться не нужно, чтобы узнать Гун Вана. — Вы оба мне, как раз и нужны! Привет, Мин. — Ты слишком шумный, Гун Ван, — подозрительно сощурив глаза я осмотрела мужчину, натыкаясь на улыбку с его стороны. — Что-то случилось? — Я кое-что обещал тебе, А Ён. Неужели забыла? — Не помню, честно. Колись уже! — Джин, запомни это как ещё одно чудо света.       В полной растерянности мы следили за Гун Ваном. Тяжело закряхтев, прямо-таки как старый дед, Кан… Встал перед нами на колени. Только в этот момент я вспомнила о его обещали. Стоя с раскрытыми ртами, все трое присутствующих, а именно мы, не могли поверить в происходящее. Складывая перед собой руки, мужчина утыкается в них лбом и начинает говорить: — Нужно извиниться перед тобой, Джин, и перед тобой, А Ён. Мне, как и многим людям, свойственно ошибаться и делать поспешные выводы, что и произошло в этот раз… — Встань, Гун Ван, тут же камеры! — опомнившись, я подскакиваю к нему и за руку тяну вверх. Недовольно фыркая, он поддаётся попытки с третей. — Кто просил тебя момент портить, а? И вообще, срать мне на эти камеры! — Джин, стоящий столбом, кажется тоже приходит в себя и кланяется, чем добивается улыбки со стороны Вана. — Слушай, парень, прости старика. Я действительно был уверен в том, что ты со своим другом сбежали и вынес все мозги А Ён из-за этого. Ты тоже не злись на это, хорошо? — Ладно, — я кивком ответила на встречный взгляд. — Наверное, ты неплохой парень, Джин, — рука мужчины поднимается и по-отцовски, как раньше он делал мне, опускается на плечо Джина и чуть сжимает. Глаза парня распахиваются, а сам он начинает подниматься обратно. — И прими мою благодарность, за то что не прикончил А Ён — мне хорошо известно, какой несносной она бывает. — Ребят, время уже, — охранник Мин, вытирающий подступившие слёзы, отворачивается от нас. — Развели тут сопливую драму! Вот и как мне идти теперь? — Спокойно, — Гун Ван смеётся искренне, так тепло. Это тяжёлое время для всех, поэтому эта улыбка слишком дорого стоит, чтобы не обращать на неё внимания. — Удачи на суде. — Спасибо.

***

      На этом суде нервничали все. Сторона обвинения хорошо выполняла свою работу, но и защита держалась уверенно. Меня уже дважды вызывали как свидетеля и даже поклявшись говорить правду, искушение что-то «недосказать» сохранялось до самого конца. Чего греха таить, я все же умолчала о некоторый деталях, за что и словила на себе хмурый взгляд Гун Вана. И ко всему удивлению, вернувшись на своё место, я получила от него одобрение. Меня похвалили за ложь, впервые! Но дальше было только волнительнее. — Сторона защиты пригласила независимого эксперта для повторного расследования смерти полицейского Сон Ки Чона.       Это был выход Хе Сон и её шокирующего для всех объявления — предполагаемое убийство было несчастным случаем. Родственники покойного присутствовали здесь и они дали своё разрешение на эксгумацию тела. Мы с Хе в самом деле не ожидали такого везения — вместо кремирования, были выбраны традиционные похороны, что встречается в последнее время всё реже. И самое главное — труп, не смотря на долгое время, сохранился отлично. В качестве улики, Хе Сон принесла тот самый костный осколок, убивший того парня.       Подруга говорила убедительно, но слушая её, я не могла отвести глаз от Джина. По его лицу ясно читалось, что он не верил. Ни в то, что первое его убийство — случайность, ни в то, что Хе Сон действительно удалось это доказать. Парень бегал взглядом по присутствующим, пока не наткнулся на меня. Самими губами он прошептал благодарность, на что я сдержанно, стараясь не привлекать лишнего внимания, кивнула. Гун Ван продолжал сжимать мою руку, вселяя уверенность. Речь подруги была окончена, обвинение и защита получили ответы на все свои вопросы. Время приближалось к вызову следующего потерпевшего — господина Пака. Здесь придётся несладко всем, если вспомнить, как рьяно мужчина желал найти подлеца и вора. — … и подсудимый дал признательные показания относительно кражи, — впервые в жизнь я так сильно ненавидела ребят прокуроров. — Попрошу учесть, Ваша Честь, что похищены были важные бумаги свидетеля, сбыт которых повлёк бы серьёзные последствия, вплоть до разорения компании. — Могу ли я кое-что добавить? — господин Пак отодвинул стул и приподнялся. Мне почти пополнело, когда судья дал разрешение. — Не смотря на моральный ущерб, доставленный мне за всё время, претензий к этому молодому человеку я не имею. — Что?.. — вслед за челюстью обвинения упала и моя. — Мне кажется, что должным образом следует наказать их нанимателя. Человек, не смыслящий в обороте товаров, вряд ли догадается как поступить со всеми этими бумажками. К тому же, попрошу учесть, что мне были принесены искренние извинения от обвиняемого и я их принял. — Мы примем это к сведению, — неужели Чимин признался отцу? Вот же, блин, и даже не сказал ничего! Хотя ещё пару дней назад я просила его подумать над этой идеей и сообщить, когда примет решение. — Сторона защиты, есть ли у вас вопросы к свидетелю? — Да, Ваша Честь. Господин Пак, вы…       До конца суда мы так и так и не смогли прийти в себя. Столько неожиданных поворотов казалось взорвут мне голову! И следующее слушание, назначенное через неделю, должно было стать решающим. Будет рассматриваться дело об убийстве Дон Ри и его сообщника. Самое страшное, что ждет нас, должно быть именно там. И мне чертовски не хочется видеть мать Ри там.

***

      Уже и этот день подходил к концу. На этот раз пришло намного больше людей, чтобы узнать, чем же закончится суд над Джином. По обе стороны от меня сидели Гун Ван и Хе Сон, сжимающие ещё сильнее вспотевшие ладошки, в момент начала зачитывания всех совершенных преступлений. — … суд приговорил признать виновным подсудимого Ким Сок Джина по статьям… — Боже мой, да, ну говори же ты быстрее! — … назначить ему наказание в виде принудительных работ сроком на пять лет с возможностью условно-досрочного освобождения. Подсудимый, вам ясен приговор? — Да, Ваша Честь. — Вы имеете право обжаловать приговор в течении десяти дней с момента оглашения. Судебное заседание окончено.       Глухой удар, разнесшийся по помещению, вернул всё в реальность. Я не верила ни глазами, ни ушам, тупо смотря на собирающего свои вещи судью. Приговор, вынесенный Джину, значил лишь одно — он будет жить. Мы, черт возьми, справились!