***
В доме царила тишина. Тишина давила на виски, сжимала в плотных тисках, не позволяя ни на секунду отвлечься от болезненного сожаления, всепоглощающего разочарования в каждой секунде своего существования. Для чего он существует? Какой смысл в его жизни, если от того факта, что он появился на этот свет, всем его близким плохо? Почему мать продолжает ласково смотреть на него и успокаивающе гладить по волосам даже после того, как он стал позором своей семьи? Старший сын Фернандесов — сколько же силы было в этих словах. Он — первый ребенок двух великих волшебников, сыгравших не последнюю роль в истории многочисленного спасения Фиора. А он что? А он ничтожный и жалкий, подлый и трусливый, слабый и ненужный. Множество эпитетов еще можно прокрутить в своей голове, чтобы убедить себя в том, что он не имеет ни малейшего права и дальше влачить свою жалкую жизнь. Рейки злится. Он сжимает кулаки до побеления костяшек, до боли от впившихся в кожу ногтей. Он слаб, раз не смог никого защитить, он жалок, раз сидит сейчас в темноте и страдает из-за самого себя, а не поддерживает убитую горем мать. Он проклятие «Хвоста Феи». Он должен был умереть вместо Рина, он должен был умереть вместо своего отца. С того дня, как похоронили младшего Фуллбастера, Рейки просыпался, жил и засыпал с той мыслью, что ему не место в этом мире. А теперь, когда не стало и отца, он убедился в этом окончательно. Рейки сжимает свои волосы, пока с губ не слетает болезненный стон. Почему он все еще здесь? Почему он тут, в своем родном доме, в котором провел всю свою жизнь? Именно здесь он сделал свои первые шаги, произнес первое слово, обучился азам волшебства. Все это место было наполнено его воспоминаниями, но его ли на самом деле? Нет, то были воспоминания Рейки Фернандеса, который по достоинству мог зваться старшим сыном семьи Фернандесов. Но это не он. Он — монстр, погубивший прошлое, настоящее и будущее своей гильдии. С самого начала он делал все неправильно. Создал «Глаза Зла», развязал войну с «Хвостом Феи», в которой подло использовал Сильвию, такую добрую и милую девчонку, что с детства смотрела на него с открытым ртом. А Юкиро? Своими жалкими амбициями он, воспользовавшись ее горем от смерти матери, чуть не загубил ее жизнь, заставив примкнуть в ряды его темной гильдии. Но одну жизнь Рейки все же удалось загубить. Он убил Рина Фуллбастера. Именно он ответственен за смерть мальчишки, который даже не успел познать жизнь. Мальчишки, который так любяще и преданно, так трепетно и нежно смотрел на Розмари. Рин Фуллбастер не заслуживает смерти. Рин Фуллбастер, чёрт возьми, должен сейчас вместе с ними радоваться из-за выигранных битв один на один, поддерживать участвующих согильдийцев в командных состязаниях, отчитывать в лазарете тех, кто снова забыл о безопасности. Рин Фуллбастер должен ждать праздничного салюта, танцевать на балу со своей будущей невестой, налаживать отношения со старшим братом, который наконец потеплел к своим родным. Рин Фуллбастер смог нарушить все законы этой вселенной ради того, чтобы спасти свою любимую девушку. От кого? От её старшего брата. Рейки Фернандес должен был умереть вместо Рина Фуллбастера. Эта мысль болезненно пронзает сердце, сбивая дыхание. Он не может перестать думать о том, что он мог сделать, а что ему делать не следовало. Это ведь был не он, правда? Это все ведь сделал Шэдоумейдж, а не Рейки Фернандес, который с детства воспитывался так, что не обидел бы и мухи, если бы та не вредила его близким. Но кто такой Шэдоумейдж? Его вторая личность? Его сокрытая в глубине души жажда крови? За столько времени он так и не смог понять, кто все это время управлял им. И управлял ли? Но кем бы ни был Шэдоумейдж, он убил Джерара. Рейки положил этому начало, когда приставил к горлу отца меч. Рейки хорошо помнит тот взгляд зелёных глаз, но не может понять, что в них было. Любовь. Чёртова любовь к своему сыну и ни единого упоминания гнева или разочарования. Искал ли Джерар поступкам Рейки оправдание? Да. Джерар всегда верил в то, что его сын не предатель, что всё это просто неудачное стечение обстоятельств, не вина Рейки. Именно поэтому он позволил ему, позволил своей крови и плоти держать возле своего горла острое лезвие меча, зная, что в любую секунду может расстаться с жизнью. Только вот в глазах своего сына сквозь пелену ненависти он видел страх и раскаяние, непонимание происходящего. Джерару хотелось обнять его. Обнять его как в детстве, погладить по голове и спеть колыбельную, которая всегда помогала успокоить его старшего сына. Старшего сына, не по своей воле ставшего монстром. Интересно, какая была последняя воля Джерара перед тем, как он покинул их мир? Рейки отшатывается, врезается спиной в шкаф, сползает вниз, продолжая до боли сжимать уши ладонями, лишь бы не слышать ни единого звука, не слышать своих мыслей, не слышать внутреннего голоса. «Ты убийца. Ты чудовище. Всё, что сейчас происходит — твоя вина» — назойливо жужжало в красноволосой голове. Розмари больше никогда не почувствует тепло объятий Рина? Вина Рейки. Мама больше никогда не поцелует своего любимого мужчину, который дал ей шанс на нормальную жизнь, который вместе с ней учился любить и быть любимым? Вина Рейки. «Когти Стервятника» пытаются уничтожить «Хвост Феи»? Вина Рейки. Может, Шэдоумэйджа и вовсе не существует, а Рейки лишь выдумал его, чтобы выгородить самого себя в своих же собственных глазах? Рейки дрожит от страха. Парень переводит взгляд на пол и видит, что рядом с ним лежит фоторамка. Фотография четверых счастливых людей: его родителей, с бесконечной любовью смотрящих друг на друга, двенадцатилетнего мальчика, держащего на руках свою младшую сестру. Фотография семьи Фернандесов, которую он разрушил. Рейки сглатывает комок тошноты, застрявший где-то в горле. Ему тяжело дышать. Порывисто парень хватает осколок стекла от фоторамки. Перед глазами все плывет, голос в голове затихает, уступая место мертвой тишине. Слезы перестают течь, а боль от разъевшей кожу щек соли постепенно стихает. Рейки с силой заносит руку и замирает, словно еще раз обдумывает свое решение. Если он исчезнет, все вернется на круги своя. Да, он не вернет мертвых к жизни, но он не унесет еще несколько. Всем станет легче. Он просто исчезнет, о нем не будут вспоминать, ведь он — предатель и преступник, который должен гнить в тюрьме, а не сидеть на полу родительского дома. Рейки опускает осколок, рассекает воздух и свою жизнь на две половины: на ту, где он старший сын Фернадесов и подающий надежды маг, член компании нового поколения, и на вторую, где он предатель, развязавший войну с «Фейри Тейлом». Когда его взгляд случайно падает на все еще лежащую перед ним фотографию его семьи, он замирает. Осколок непроизвольно выпадает из обмякшей руки Рейки, пачкая пол кровью, когда Фернандес сгибается пополам от разрывающей сердце боли. Рейки безумно любит свою семью. Рейки безумно любит своего отца. А его маленький сын безумно любит его. Как и Юкиро. И Рейки должен сделать единственную правильную вещь в своей жизни — не предать любовь своего сына и вытащить тонущую в пучине отчаяния мать. Рейки поднимается на ноги, рукавом стирает с лица все следы своего эмоционального всплеска и принимается судорожно проверять ящики своей комнаты на наличие бинтов. Эрза не должна увидеть, что он натворил, это разорвет ее и без того израненное сердце в клочья. Наконец Фернандес скрывает все следы под тонкой белой лентой и, пониже оттянув рукав, выходит из комнаты. Он тихо ступает по коридору, и тишина, заполнившая дом, заставляет сердце болезненно сжаться — больше эти стены не услышат тот смех, которым каждый день наполнялось семейное гнездо Фернандесов. Заметив в дверном проеме Рейки, Нацу поднимается со стула, поставленного напротив Эрзы и, одобрительно похлопав парня по плечу, покидает комнату, оставляя Фернандесов наедине. Как никогда Драгнил понимает, что лучшее, что он может сейчас сделать — это удалиться и дать семье возможность прожить свое горе. — Мам, — Рейки старается не обращать внимания на то, как хрипит его голос, как дрожат его руки, как трясутся ноги, не в силах и шагу сделать в сторону женщины, казавшейся ему всегда примером человека со стальным стержнем. — Мам, посмотри на меня… Пожалуйста, — тихо добавляет Рейки, когда оказывается на месте только что ушедшего Нацу. Фернандесы молчат. Они могли бы попытаться найти утешение и поддержку в лице друг друга, но это было совсем не про них. Что сейчас может им помочь? Что способно залечить эти раны? Рейки вспоминает о Юкиро. Он ловит себя на мысли, что оставил ее одну на виду у врагов, но как ему поступить? Фернандес разрывается между тем, чтобы оставаться в отцовском доме рядом с убитой горем матерью и тем, чтобы стремглав броситься защищать свою любимую женщину. Где же он должен быть? Единственный человек, который мог ответить ему на это вопрос, сейчас мёртв. Он умер, защищая своего драгоценного внука. Эрза не сразу поднимает голову, она не сразу находит в себе силы поднять на сына взгляд. Сейчас ей тяжело дается само то осознание, что ей нужно подниматься и идти искать тех, кто убил ее мужа и похитил ее внука. Джерар подарил ей целый мир на двадцать лет, но кто-то позволил себе отобрать у нее то, что так долго строилось и что было так сильно дорого сердцу. Эрза сжимает ладони в кулаки, судорожно хватает ртом воздух и поднимает на Рейки взгляд. Она видит, как он колеблется, не зная, что сказать, чтобы утешить мать. Титания встает и порывисто обнимает своего сына, по-прежнему не проронив ни слова. Она крепко прижимает к себе Рейки, давая им возможность незаметно для обоих выплакаться. Они же такие сильные и непоколебимые, им ведь никогда нельзя показывать кому-то свою боль. Только перед одним человеком они оба срывали маски, натянутые для остальных, но его больше нет. И в этот раз навсегда. — Нам нужно идти дальше, сынок, — Эрза шепчет это тихо, спокойно и размеренно. Она не дрожит, она не боится. Рейки, кажется, перестаёт дышать. Сейчас только её дыхание и стук сердца вселяет в него надежду, что он своими руками задушит тех, кто посмел тронуть его отца и сына. — Папа всегда будет с нами, в нашем сердце. Он рядом, всегда рядом, что бы ни случилось. Он любит нас. И Рейки понимает, что именно из-за этой любви папы уже больше никогда не будет рядом и все, что ему остается сделать, так это не допустить того, чтобы и его сын прошел то же самое. — Эй, народ, — осторожно позвал друзей Нацу, не желая нарушать их уединение, но вынужденный это сделать своим чутьем. — Там, кажись, наши приехали, — мужчина указал за спину, откуда выглядывала входная дверь. — Пойдем? — словно сам того не желая делать, спросил Нацу. Даже его, вечно веселого и никогда не теряющего оптимизм, разбила смерть Джерара. Но он должен быть сильным. Они все должны.***
Повисла тишина. О чем сейчас вообще можно говорить? Все смешалось, все перепуталось, все скомкалось в огромный клубок, который распутывать нет ни сил, ни желания. Нет, последнее может и присутствует, но как это сделать? Розмари украдкой кидала взгляды на Рина. Он жив. Может, он и является лишь мёртвой марионеткой, обычной куклой в руках бесчеловечного некроманта, но он разговаривает, двигается, смотрит на нее все теми же влюблёнными глазами, но уже не так, как раньше. В его глазах отражаются сожаление, боль, отчаяние. Сколько еще ей нужно перечислить эмоций, чтобы лучше всего передать ту гамму чувств, бушевавшую во взгляде её возлюбленного? Думала ли она о таком моменте после похорон Рина? Конечно. Ни один раз. Фернандес верила, что в один момент он вот так же вернется, и все окажется просто ночным кошмаром. Она проснется в объятиях Фуллбастера, успокоится и поймёт, что он рядом. Просто, чёрт возьми, жив, радуется и проживает свои дни вместе с ней. Только вот каждое утро она ощущала на своей коже лишь холод одинокой постели, а не тёплые сонные прикосновения, не могла расслышать ни единого звука, кроме звенящей пустоты. А что сейчас? Она боится даже посмотреть ему в глаза. Они держат дистанцию, лишь бы не прикоснуться друг к другу снова, лишь бы снова друг к другу не привыкнуть, а, наконец, забыть и отпустить. Розмари продолжит жить дальше, а Рин вернется обратно в могилу. Розмари почти смирилась, что Рин умер. Рин почти смирился, что он умрёт снова. Юкиро не знает, как себя вести и что ей сделать. Она может лишь молча стоять рядом и бездумно смотреть в пол. Кого поддержать и о чём говорить? В воздухе витает напряжение, заставляя тонкие пальцы подрагивать. Ченни поднимает на волшебников взгляд и ей хватает всего секунды, чтобы понять, какая между ними теперь непреодолимая пропасть. И ей жаль. В голове непроизвольно появляются мысли о Рейки. Что с ним сейчас? Юкиро боязно сжимает ладони в кулаки. Рейки уехал так внезапно, не обмолвившись с ней и словом, но она видела, что ему было очень страшно. Ее любовь, её привязанность к нему подсказывают, что Фернандесу сейчас очень плохо. Ее любимый мужчина страдает, а она никак не может ему помочь из-за многокилометрового расстояния между ними. Как бы ей хотелось сейчас сорваться и, все бросив, уехать в Магнолию, чтобы прижать к себе Рейки, нашептывая ему успокаивающие слова. Но она не может. Ее долг — быть здесь и продолжать играть в эту игру, которую затеяли «Когти Стервятника». Все они такие же пешки, как и Рин, и от осознания этого по спине пробивает дрожь. — Мне нужно уходить, и вам тоже, — Рин поднимается первым, прикрывает глаза, чтобы не увидеть сейчас боль в глазах Розмари. Но он её чувствует, как что-то разбивается в её душе, и эти осколки ранят и его тоже. Вот бы хоть на минуту остановиться, забыть о всех, схватить Розмари, прижать к себе и не отпускать больше никогда. — Сейчас, — строго добавляет Рин, готовый поклясться, что если бы его сердце сейчас билось, то оно непременно отдавалось бы болью в грудной клетке. — Но… — Розмари забывает, как дышать. Нет-нет-нет, только не сейчас! Ей нужно еще немного времени, чтобы побыть рядом с ним, но в этот же момент она понимает, что ей нужно уходить сейчас же, пока лицо Рина снова не закрепилось в её памяти, пока его присутствие не впечаталось в повседневную картину мира. — На рассвете мы будем ждать вас на побережье, — Фуллбастер смотрит ей в глаза и подавляет в себе желание смахнуть с ее щек слезы. Нельзя. Как бы сильно он не хотел ее коснуться, ему запрещено это делать. — Пожалуйста, Роуз… Приходите все вместе, — напоследок добавляет парень перед тем, как раствориться и исчезнуть в темноте ночи. Юкиро сочувственно смотрит на свою подругу и кладет ладонь ей на плечо, слегка сжимая. Она понимает боль Розмари. Она разделяет ее вместе с ней.***
— Силька-а-а! На весь коридор раздается полный счастья крик Луны, которая, заметив, что их общая подруга, наконец, пришла в себя, бросается на нее с горячими объятиями. Драгнил крепко сжимает в объятиях возвращенную из плена «Когтей Стервятника» Сильвию, но та, кажется, не обращает на нее никакого внимания. Ее взгляд прикован лишь к облегченно выдохнувшему Нашу. Ей ведь не послышалось? Он правда сказал ей, что любит ее? Может, он сделал это специально, чтобы вернуть ей память, которую у нее жестоко отняли темные маги? Но взгляд полу-зеленых глаз говорит совсем об обратном. Сильвия видит, как сильно Драгнилу хочется обнять ее, как сильно он хочет прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. И она хочет того же. — Твою мать, блять! Что у вас здесь происходит? — раздается откуда-то из коридора, и, обернувшись, Фуллбастер замечает Нову, сидящую на полу и болезненно потирающую ушибленную поясницу. — Сильвия? — Дреяр резко меняется в лице, когда ловит на себе блестящий от переполняющей душу радости взгляд темных глаз. Нова вскакивает, забывая о боли в спине, и бежит к подруге. Дреяр забывает не только об ушибе, но и обо всем на свете, ведь наконец-то перед ней ее близкая подруга, наконец-то она может коснуться ее и выбросить из головы все те дни, что она провела в неведении. Сильвия рядом, она обнимает ее в ответ и всхлипывает ей на ухо, но Нову это не раздражает так, как раньше. Пусть Фуллбастер плачет ей в плечо хоть каждый день, лишь бы она была рядом и больше не исчезала. — Слава феям… — тихо шепчет Нова, прижимая к своему плечу синеволосую голову. — Как же я счастлива… — девушка всхлипывает, она зажмуривается и поджимает губы, сдерживая в себе крик. Вся та боль, что бушевала в душе волшебницы эти дни, теперь пыталась вырваться наружу, но Нова позволяла себе дать волю эмоциям только в виде обильно стекающих по щекам слез. — Спасибо, — еле слышно произносит волшебница, подняв взгляд на сидящего напротив Наша. Он лишь мягко улыбается ей и кивает. — Ну все, отлипни от нее! — возмущается Луна, оттаскивая Нову за шкирку в сторону. — Нам, вообще-то, пора идти! — с важным видом оповещает волшебников Драгнил. — Это еще куда? — недовольно интересуется Дреяр, тыльной стороной ладони вытирая нос. Она бросает на Луну возмущенный взгляд, но искренне не злится. Сегодня не тот день, когда она может позволить себе испытывать негативные эмоции. — Нас ждут, — серьезно отвечает Луна, чем заслуживает полные непонимания взгляды своих товарищей. — На рассвете мы встретимся с нашими товарищами.