Противостояние Пламени и Льда

С момента объявления о начале третьего дня Великих Магических Игр прошло уже более, чем достаточно времени, чтобы каждая команда выбрала участника для сегодняшнего состязания, однако «Когти Стервятника» все медлили, чем заставляли скучать зрителей, нервничать «Хвост Феи» и испытывать неудобства устроителей. В конечном итоге последним не понравилось, что стадион постепенно начали покидать собравшиеся гости, и те передали ведущим через стражей просьбу поторопить «когтистых». — Уважаемые команды «Когтей Стервятника», — обратился к волшебникам Лепеши Лола, попутно протирая платочком вспотевшую под париком лысину. Почему с ведущего в три ручья лил пот — оставалось загадкой, кажется, даже для него самого: то ли ему было так жарко, то ли он слишком разнервничался, напрямую обращаясь к поистине жутким магам. Вдруг они потом решат отомстить ему за то, что он бесцеремонно и на всеобщее обозрение начал их торопить? — Убедительная просьба выдвинуть ваших кандидатов в ближайшие пять минут, иначе состязание начнется без вашего участия! Стинг усмехнулся, когда сидящий рядом ведущий, договорив, отпрянул от микрофона, словно еще немного, и тот бы опалил его огнем, и облегченно выдохнул. Однако забавляться видом перепуганного Лепеши Лолы Эвклиф долго не смог, ибо заметил краем глаза активное движение на балконах «Когтей Стервятника»: их фигуры словно отмерли и из неподвижных плоских картонок, расставленных по небольшим лоджиям, зашевелились и будто обрели объем. Стингу показалось это подозрительным: волшебники словно специально тянули время, так как после предупреждения о начале испытания без них буквально не раздумывая выбрали участников, хотя до этого момента и словом между собой не обмолвились. Мастер «Саблезубых Тигров» был буквально уверен, что маги что-то ждали, но что? — О феи… — в ужасе промолвил Наш, увидев, кто вышел на арену к остальным участникам. По телу юноши пробежался табун мурашек, парня сначала обдало холодом, а потом резко бросило в жар, да так сильно, что потемнело в глазах и выступила испарина на лбу. — Что там? — вяло отозвался Шторм, не наблюдавший до сего момента за происходящим на арене. Сегодня Фуллбастер чувствовал себя более устало, чем вчера. Он пытался ссылаться на то, что они просто засиделись ночью в кабаке, посему он не выспался, но в глубине души волшебник понимал истинные причины своего состояния: он уже изрядно устал от всего происходящего. Как же Фуллбастер хотел сам обладать магией Заклинателей Звездных Духов, чтобы смочь воспользоваться Книгами Времен и вернуться назад, хотя бы в прошлое лето, когда вся его семья была в целостности и сохранности. Иногда Шторму приходила в голову мысль попросить об этом Наша, но он старательно отгонял ее, понимая, что подобная просьба лишит Драгнила жизни. Он как-то слышал, что за спасение светлых гильдий в финальной битве против «Глаз Зла» Юкиро и Наш отдали по десять лет своих жизней, хотя повернули время вспять всего на пару минут. Что же тогда станет с драгонслеером, если он в одиночку попробует вернуть все на год назад? Однако был в душе Шторма и склизкий холодный змей, ползущий где-то в самых ее недрах и нашептывающий время от времени парню о том, что две жизни, особенно жизни его брата и сестры, стоят намного больше, чем жизнь Наша, из-за которого началась вся эта история. Но и со змеем-искусителем ледяной созидатель пока что боролся. — Это он… — точно в оцепенении протараторил блондин, не сводя полных ужаса глаз с представителя первой команды «Когтей Стервятника». — Это он! — Драгнил резко повернулся к Шторму, чуть ли не столкнувшись с ним лбами. Он указал трясущейся рукой на невысокого и частично облысевшего мужчину, чье лицо было обезображено шрамами. — Да кто «он"-то? — не понимала Луна, что так взбудоражило ее брата. Когда Драгнил попыталась унять светловолосого и заглянуть ему в лицо, она заметила, что зрачок юноши в янтарном глазе аномально сузился. Сердце кареглазой словно пронзили эпидуральными иглами: она вспомнила абсолютно все, что пришлось пережить ее брату за последние пару дней, и теперь ее пугала мысль о том, что он начал медленно сходить с ума. — Тот, кто напал на меня в день похищения Сильвии! — рявкнул Драгнил, разозлившись на сестру за непонимание. Сейчас его настолько охватили эмоции, что он перестал соображать что-либо, и именно поэтому даже не задумался о том, что Луне неоткуда было знать, о ком он говорит. — Он точно знает, где Сильвия! Он напал на меня специально, чтобы я не успел спасти ее! — все не унимался Драгнил, то поворачиваясь к волшебнику, стоящему внизу, то обратно к друзьям. Сейчас он напоминал пса, которого хозяин обманывает, делая вид, что метает ему палку. — Ты считаешь, что мог успеть бы спасти мою сестру, если бы на тебя не напал этот мужик? — осторожно поинтересовался Шторм. Постепенно в его голове начинала выстраиваться определенная цепочка событий последних дней, но он хотел согласовать ее с действительностью, а сделать это можно было только узнав у очевидцев, то бишь у Наша. — Да, — уверенно заявил парень, сжав кулаки. — Они не ожидали, что Сильвию пойдут в ту ночь искать, — уже более спокойно, но не менее озлобленно проговорил Драгнил. — Точнее, в тот момент. Видимо, они как-то узнали, что я иду, и в спешке подослали ко мне этого ублюдка, — прошипел светловолосый, ударив кулаками по перилам балкона, после чего на них появились трещины. — Я уверен, что Сильвия была где-то рядом, — Заклинатель Звездных Духов искоса взглянул на стоящего сбоку Шторма, и тому от его взгляда стало не по себе: впервые в жизни он видел пылающий огонь в глазах блондина, словно вот-вот из них вырвется дед парня — Король Огненных Драконов Игнил. — Хватит, — строго перебила парней Луна. — Прекрати подпитывать его параноидальные мысли, — огрызнулась розоволосая на Шторма, и тот в непонимании рассеянно заморгал. Почему розоволосая не верит собственному брату? Даже Фуллбастеру все рассказанное Нашем не кажется таким бредом, как ей, той самой, кто должен быть на стороне блондина в первую очередь. — Это не паранойя! — запротестовал Наш, но Луна не дала ему возможности сказать что-либо еще. — Хватит! — крикнула на младшего брата розоволосая. На секунду между двумя родственниками сверкнули искры пламени, но они быстро рассеялись, ибо Луна не собиралась прибегать к использованию волшебства. Наш — не ребенок, он должен понимать, когда с ним говорят обычным языком. — Я больше не хочу ничего слышать. Ты устал, завтра я найду тебе замену, а ты отдохнешь, — эти слова прозвучали для блондина как гром среди ясного неба. Значит, вот так с ним собирается поступить родная сестра? Вот так она ему верит? — Ты не посмеешь, — запротестовал Шторм. — Что с тобой такое, Головешка? В голове уже даже пепла от мозгов не осталось? — Не лезь в чужую семью, Шторм, — раздраженно произнесла Луна, смерив парня недовольным взглядом. Волшебник на мгновение оробел от слов подруги, но тут же собрался и уже был готов огрызнуться на нее в ответ, как его неожиданно перебил Наш, сказав такое, что ранило бы даже самого бесчувственного человека, услышь он эти слова от близкого родственника. — Мы больше не семья, — неожиданно ответил сестре Драгнил. От услышанного волшебница вздрогнула и еле как нашла в себе силы повернуть голову в сторону брата. Что значит «больше не семья»? Ради чего или ради кого юноша отрекается от их родства? Ради своего сумасшествия и тех, кто это поощряет? — Локи ты сказал то же самое? — не растерявшись, парировала волшебница Драгнилу. На секунду он растерялся, не понимая, откуда она узнала об их с Зодиаком разладе, но решил не забивать себе этим голову. — Ты теперь откажешься ото всех из-за своих тараканов? — Хватит, Луна, — вмешался в перепалку Шторм, грубо схватив девушку за локоть и развернув ее лицом к себе. Маги встретились взглядами, и Фуллбастер заметил пылающий огонь в карих глазах. Казалось, он даже ощутил жар этого пламени на себе. — Ты записываешь Наша к психам, а потом удивляешься, почему он отдаляется от тебя, — проговорил юноша, и от его слов повеяло холодом, заставляя Драгнил поежиться. — Тебе ли об этом говорить? — фыркнула волшебница, косвенно напоминая парню, как он почти всю жизнь близнецов не обращал на них внимания. — Ты, видимо, задумываться о родстве стал только после того, как потерял всех! Луна тут же осеклась. Она словно отрезвела, произнеся эти слова, но изменившееся лицо Шторма говорило только о том, что думать нужно было раньше, прежде чем открывать свой рот. Волшебник тут же спокойно убрал свою руку, которой держал до этого кареглазую за локоть, после чего, выпрямившись, шумно втянул в легкие побольше воздуха, тем самым, видимо, подавляя в себе злость. — Шторм, я… — Драгнил замялась, не представляя, как ей теперь оправдаться. Она ляпнула такое, чему нет прощения, и, зная то, что Шторм долго помнит обиды, перепугалась еще больше. Как она вообще позволила себе сказать такое? Она даже и на йоту представить не может, что пришлось пережить Фуллбастеру и что сейчас творится у него на душе, а сама раскидывается такими словами. Луне стало до такой степени мерзко от самой себя, что ей захотелось вырвать себе язык и скормить его драконам, но те, увы, вымерли много лет назад. — Шторм… — только и смогла выдавить из себя волшебница, непроизвольно протянув к юноше руки, словно пыталась ухватить его ускользающее от нее доверие. Но было уже поздно. — Я не поверю ни одному твоему оправданию, — сухо произнес Шторм, после чего, задержав на девушке на секунду взгляд, перевел его на арену, игнорируя не то чтобы наличие, а существование розоволосой. Фуллбастер был так зол после услышанного, что ему бы сейчас хватило сил заморозить аж весь Шафран, но он лишь молча сжимал пальцами перила их балкона, скрипя зубами, да так сильно, что, казалось, они вот-вот треснут или войдут в десны. И это он должен был услышать от своего лучшего друга в такой тяжелый для него момент? Нет, в подкорке сознания Шторм понимал, что он заслужил такие слова в свой адрес, ибо действительно был самым худшим и бесполезным старшим братом, не сумевшим защитить никого из своих младших. От осознания и этому ему стало вдвойне гадко. — Я никогда не подумал, что ты способна сказать такое кому-то в лицо, — процедил сквозь зубы Наш. Парень сверил сестру презренный взглядом, после чего, фыркнув, отвернулся. Драгонслеер буквально прожигал взглядом вышедшего на арену волшебника, который помешал ему спасти Сильвию и нагнал на нее самый настоящий ужас. Именно он заставил Драгнила сходить с ума от неизвестности и от кошмаров наяву. И кошмарами Наш считал не только свои видение, но и похищение Сильвии. Без нее мир потерял какие-либо краски. Страшник, заметив на себе пристальный взгляд Наша, повернул к нему голову и ухмыльнулся, обнажив гнилые острые зубы. Драгнил противно поморщился и уже было хотел отвернуться от этого волшебника, чтобы не терзать душу дальше, как вдруг «когтистый» кивнул ему на балкон своей гильдии. Парень непонимающе мотнул головой, но взгляд все же перевел. Сердце остановилось. Там, на балконе, среди этих уродов, смеющих называть себя волшебниками, стояла Сильвия. Ее помутневшие глаза бездумно смотрели на арену, а сама она была словно тряпичная кукла — такая же безвольная и поддатливая. Ее толкали, потому что она мешалась под ногами, а она, казалось, даже не замечала этого. Гнев закипал внутри, готовясь вот-вот вырваться наружу, уничтожив все на своем пути. Наш чувствовал, как его сознание начинает утекать от него, а телом начинает управлять какая-то неведомая ему сила. Нет. Нельзя поддаваться эмоциям, он должен сохранять спокойствие, если хочет спасти Сильвию. «Когти Стервятника» — сволочи, а не идиоты, и с ними нужно быть поосторожнее. Он должен продумать все заранее, рассмотреть несколько вариантов событий, если хочет вернуть Сильвию живой и выжить самому. А еще… Парень из-за плеча взглянул на своих друзей. Никто из них не был в хорошем расположении духа, и Драгнил понимал, что из-за него все трещит по швам. Если сейчас он скажет им о том, что видел Сильвию, то Луна точно заменит его, а их взаимоотношениям со Штормом придет конец. Но даже если они поверят ему, то стремглав побегут спасать их общую подругу и подвергнут себя опасности, и навряд ли вернутся домой живыми. Наш принял решение спасать Фуллбастер в одиночку.

***

Рейки молча сидел на полу, бездумно глядя себе в ноги. В доме стояла гробовая тишина, изредка нарушаемая падающими на пол каплями крови. Он так и не смог найти в себе силы снять тело отца со стены. Фернандес даже ни разу не поднял на него взгляд. Что теперь делать? Как продолжать жить, зная, что его отца распяли на стене, а сына похитили? А как сказать об этом матери? А что будет с Юкиро, когда она узнает, что он не смог уберечь самое дорогое, что у них было — их ребенка? — Феи… — дрожащим голосом прошептал Рейки, зарывшись лицом в ладони. Он был готов вот-вот разрыдаться в голос, но слезы почему-то не шли, а лишь комом стояли в горле, перекрывая кислород. Может, так будет даже лучше? Может, стоит перестать дышать и вовсе, чтобы этот ужас наконец закончился? Его семья была его кислородом, его семья наполняла его легкие, сохраняя жизнь. А что теперь? У него не осталось почти ничего, ради чего стоило бы жить. И почему только он был так глуп всю жизнь? Почему он никогда не ценил отца и даже ни разу не сказал ему о том, как любит его и ценит все, что он ему дал? Ведь именно Джерар помог ему стать таким сильным волшебником, именно Джерар воспитал в нем мужчину, а что он? Рейки наконец поднял взгляд на отца. Слезы сами по себе побежали по щекам, а дыхание сперло до такой степени, что Фернандес начал задыхаться, судорожно хватая ртом воздух, который почему-то ускользал обратно, не попадая вовнутрь. От боли, разносящейся из груди по всему телу, его скрутило до такой степени, что он сам был готов вот-вот умереть. Фернандес закричал. Он закричал что есть мочи, и темный вихрь закружил вокруг него, снося все на своем пути: мебель, которой уютно было обставлено родовое гнездо Фернандесов, взмыла в воздух и с оглушающим грохотом разбивалась о стены, но Рейки не слышал этого, он, казалось, не замечал уже вообще ничего, продолжая кричать и плакать, позволяя этой боли вырваться из него. Уже задрожали сами стены, заскрипела крыша дома, который, казалось, был готов рухнуть, но Рейки не обращал внимания. В голове проносились все воспоминания, связанные с отцом и сыном, и это заставляло его кричать еще громче, заливая слезами пол. — Рейки, — прозвучал где-то поблизости голос отца, и Фернандес-младший, наспех утерев слезы, оглянулся по сторонам в поисках Джерара, после чего, не заметив его на горизонте, заполз под куст еще глубже, чтобы его точно не было видно. — Я же знаю, где ты, перестань, — мягко произнес синеволосый, срываясь на смешок. Рейки, находясь в своем укрытии, затаил дыхание, чтобы его точно не нашли. Но вот в лицо неожиданно ударил солнечный свет, а, значит, ветви куста, под которым он прятался, были раздвинуты в стороны, и он предстал перед отцом в, по мнению парня, очень унизительном виде: весь в ссадинах, грязи, порванной одежде. — Ну что такое? — аккуратно поинтересовался Фернандес, залезая к сыну в укрытие и, усевшись, ласково прижал его к себе. — Что случилось? — Ничего, — буркнул красноволосый, надув губки и отвернувшись от отца в сторону, чтобы тот не увидел ссадин на его лице и залитые слезами глаза. — Рейки, — Джерар улыбнулся, потрепав сына по голове. — Ты можешь рассказать мне абсолютно все, — заверил юного волшебника Фернандес, после чего раздались громкие всхлипывания, и мальчик резко прижался к папе, вцепившись в него так, будто тот мог вот-вот раствориться. Синеволосый вздохнул и улыбнулся, поглаживая мальчика по спине, тем самым помогая ему успокоиться. — Мне так стыдно, папа… — пробормотал кареглазый, горько обливаясь слезами. Его в первые в жизни смогли одолеть в драке, да какой одолеть! Его избили так, словно никаким волшебником «Хвоста Феи» и сыном самих Фернандесов он и не был вовсе. Юный маг считал, что теперь он — позор всей гильдии и своей семьи, которая наверняка откажется от него после такого. — Вы меня теперь бросите, да? — Не говори ерунды, — рассмеялся Джерар, и Рейки удивленно взглянул на отца, проглатывая оставшиеся слезы. — Мы на всю жизнь твоя семья, и какие-то неудачи — не повод бросать тебя. — мужчина погладил мальчика по щеке, тем самым ободряя. — Мы наоборот, поможем тебе стать сильнее. Будешь маму и папу в старости оберегать от всяких плохих дядь, да? — вытирая сыну слезы, спросил Джерар. Мальчик сжал ладони в кулаки и уверенно кивнул, на что Фернандес-старший удовлетворительно улыбнулся и крепко обнял мальчика, сдерживая слезы гордости за своего сына. Он свято верил в то, что из Рейки вырастит воистину могущественный маг и достойный мужчина. — Я никогда не оставлю ваших обидчиков без наказания! На лицо активно падали капли дождя, остужая кожу и разум. Рейки стоял на улице, подняв лицо к небу, словно черпая откуда-то свысока силы, которые пригодятся ему, когда он найдет тех, кто сделал это с его семьей. Парень перевел взгляд на лицо отца, которого он держал на руках. На губах Фернандеса-старшего застыла легкая полуулыбка, и Рейки был уверен, что Джерар улыбается ему откуда-то из другого мира, будучи гордым за своего сына. — Я же обещал тебе, что никогда не оставлю в покое тех, кто причинит вам вред, — прошептал отцу красноволосый, аккуратно положив его на землю. — Прощай, папа, — дрожащими губами произнес Рейки, опуская мужчине веки. — Покойся с миром, а с остальным я разберусь…