Противостояние Пламени и Льда

— Ты цвети, аленький цветок… — Наш закрыл уши ладонями, дабы не слышать этот чарующий тонкий голосок, разносящийся со всех сторон, точно сами каменные холодные стены источали его. Голос завывал с такой болью, что это чувство передавалось и Драгнилу, однако не в такой степени, как если бы он слушал внимательнее. Наш понял, что если не будет внимать чьему-то пению, то не попадется вновь в ту ловушку, в которую был загнан пару минут назад. По телу пробегались мурашки, заставляя передернуться, когда парень вспоминал, как его сознание точно вытолкнули из него самого, а он стал какой-то бесформенной массой, расширявшейся так сильно, что она теряла какую-либо плотность и видимость. Он просто перестал существовать на секунду, но, слава феям, смог вернуть контроль над своим телом и разумом. А главное — над чувствами. — Я молю дай услышать голосок… — продолжал нежный голос, и Драгнил прижал ладони к ушам еще сильнее, да так сильно, что, казалось, его голова не выдержит такого давления и лопнет. Но нельзя было во что бы то ни стало дать словам проникнуть в его разум, иначе тогда он лишится его навсегда. — Ответь, почему люди сеют лишь вражду, что несет лишь боль и скорбь… — на мгновение Наш вновь поддался голосу, ненароком прислушавшись к произносимым им словам, но тут же пришел в себя. Нельзя поддаваться. И правда: почему люди не могут жить в мире? Не было бы войны — не было бы и тех страданий, тех потерь, которые она несет за собой. Война — высокое тощее существо, чье лицо скрыто черной ободранной тканью потертого капюшона, уходящего вниз бесконечным плащом. Этот плащ тащится по земле за Войной, оставляя после себя кровавые следы и выжженную землю. Интересно, как бы сейчас сложились жизни тех, у кого Война отняла нечто ценное, загребая все в свои костлявые ледяные руки? Были бы эти люди еще счастливее? И существовали бы ли они вообще? — Ты цвети, цвет моей души… — по обеим сторонам от Драгнила вновь начали распускаться алые цветы, точно как в его видении буквально пару минут назад. Они источали слабый свет, но его было достаточно, чтобы осветить весь каменный мрачный коридор закулисья стадиона, даруя тем самым долгожданный свет во тьме. Но Наш знал, что этому свету нельзя верить. Он ослепит, собьет с пути, ведь такого его предназначение, такую цель вложил в него создатель. Но как же эти цветы были прекрасны. Неожиданно все вокруг исчезло, и Наш оказался в целом поле, усеянном этими алыми цветами. Они шуршали под его ногами с каждым шагом, казалось, что именно они поют парню ту самую песню, чарующую его своей красотой. И Драгнил шел по этому полю все дальше и дальше, удаляясь от места, куда он так уверенно бежал только что. Он позабыл о том, кто и что ему нужно, ведь теперь юноша был убежден, что прекраснее этих растений он не найдет ничего. — Что увидишь ты, посмотрев в глаза мои? — некогда ярко-зеленые, точно два изумруда, глаза Наша потеряли прежний свой блеск, и теперь его мутные очи отражали окружающее его поле, тем самым окрашивая радужку в багровый. — Ответь, почему люди войны предпочтут любви к себе? Губы Наша растянулись в глупой, бессмысленной улыбке, а сам он побежал по полю, вздымая в воздух пыльцу прекрасных цветов. Запах этих растений дурманил, расслаблял и веселил, точно как огромное количество алкоголя. Или яда. — Как чиста на небе синева! — залепетал голосок, и Наш рухнул прямо на алую перину, устремив затуманенный взор в ярко-голубое небо. В такое чистое сапфировое и такое пустое небо. — Я запомню навсегда, как с тобою мы сошлись! Твои слезы в тишине с грустью перешли мне… Наш не чувствовал больше никаких мук совести или же тяжести его ноши. Ему впервые в жизни было так легко и спокойно, он был полностью расслаблен и абстрагирован от всего мира, словно его взяли и отрезали от него, не впуская обратно. Хотя он и не рвался, предпочтя остаться в поле алых цветов, так приятно щекочущих уши и греющих спину. Однако в какой-то момент цветы начали обволакивать все тело юноши, постепенно утаскивая его под землю, но Наш не замечал этого. Его голова была чиста, тело неподатливо, а душа… А ее и вовсе, казалось бы, не было больше в этом существе. Именно существе, ибо Драгнил стал неопределенной массой, он точно разжижался под по-хозяйски тащившими его под землю растениями. — Не могу чувства сдержать! Ведь они без слов не вернут тебе любовь… Только сердце даст ответ… — парень уходил под землю все глубже и глубже, но он полностью игнорировал это. Для него сейчас существовало лишь небесная синева и необычайно приятный аромат, источаемый цветами. Алыми, как кровь, цветами. — Когда солнце манит, да весна, а в тенях скользят ветра… — будто отзываясь на слова песни, поднялся сильный ветер, резким, приводящим в чувства ледяным ударов хлестнувший Наша по щеке. Волосы на голове юноши начали метаться в разные стороны, точно пламя на ветру, тело его покрылось мурашками, напоминая, что он все еще жив. Но надолго ли это? — И твоя любимая душа все еще во мне жива… — солнце куда-то исчезло, и Драгнил даже не мог вспомнить, как давно. Все померкло, и лишь алые цветы все еще источали слабый свет, однако теперь он был каким-то враждебным и тревожным. Или Заклинатель Звездных Духов просто начал приходить в себя? — Музыку вдаль разнося… — голос становился все приглушеннее, а сознание блондина яснее. Придя наконец в себя, Наш резко поддался вперед, желая поднять с земли, но цепкие корни уже обвили его настолько сильно, что сделать это с первого раза ему не удалось. Драгнил задергался, он не собирался сдаваться, точно как и его сестра на сегодняшнем испытании. Как смеет он называть себя волшебником «Хвоста Феи», если не может справиться с какой-то галлюцинацией? Зеленоглазый сжал кулаки и прикрыл глаза, успокаивая свои нервы. Магия черпается не из агрессии, а из спокойствия, из баланса между гневом и гармонии. Волшебство источает не тело, а душа, которую у юноши только что так нагло норовили похитить. Тело Наша засветилось: сначала слабо, точно прощупывая почву, затем сияние постепенно усиливалось и наконец исчезло, когда корни алых цветов, вскруживших магу голову, растворились в золотистом свечении. Светловолосый тут же вскочил на ноги и ужаснулся: небо было заволочено свинцовыми облаками, где-то вдали сверкали толстые молнии, напоминающие по своим формам те самые корни, утаскивавшие его под землю, а алые цветы, которыми он только что с таким благоговением любовался, превратились в мерзкую кровавую гущу. Как только Драгнил заметил это, ему в нос резко ударил металлический запах, вызывая тем самым приступ рвоты, но Наш сдержал его. За спиной парня раздалось хлюпанье, постепенно приближающееся к нему, но чем ближе некто подбирался, тем сильнее тело мага сковывал ужас, не давая возможности обернуться. Наконец Наш смог перебороть свое непослушное тело и резко развернулся, однако тут же пожалел об этом. Драгнил рухнул в кровавую кашу под своими ногами, зрачки его янтарных глаз истерично пульсировали, точно вот-вот выпрыгнут за пределы радужки, а тело била крупная дрожь. Повидавший многое, Наш никак не был готов к тому, что, а точнее — кто, предстанет прямо перед ним. — В память о тех, кто погиб в бою… — допел тот, кого так испугался Драгнил. Наш сразу узнал его. Именно так он представлял себе Войну: высокое, в несколько метров существо, костлявое тело и изуродованное лицо которого скрывал черный ободранный и обугленный плащ, тянущийся от него до самого горизонта. Монстр протянул зеленоглазому свою ладонь, обтянутую полусгнившей кожей, приглашая его к себе. В качестве палача или жертвы — Наш не знал, но был уверен, что не согласится ни за что, даже если ему придется сражаться за свою жизнь. Быть может, это подарок судьбы? А что если высшие силы послали Драгнилу это испытание, благодаря победе в котором он спасет всех от назревающей вновь войны? Сколько жизней парень сможет сохранить, если сейчас он одолеет это чудовище! — У тебя лишь один выход, — наконец заговорил демон, и Наш дрогнул, услышав его голос. Внизу живота скрутило так сильно, что Драгнилу показалось, что ему вот-вот нужно будет в туалет, руки затряслись с такой силой, что любая попытка колдовать привела бы к бессмысленной трате магической энергии. — Со мною объединись и будешь непобедим… — Война вновь протянула Нашу ладонь, но на сей раз настойчивее, и блондин в ужасе закрыл уши. Он не мог больше слушать этот голос. Свой голос.

***

Битва двух громовых волшебниц была в самом разгаре, однако, несмотря на то, что прошла уже половина отведенного времени, нельзя было предсказать победителя. Блондинки сражались так ожесточенно, что, казалось, кто-нибудь из них уйдет с тяжелыми травмами, если и вовсе сможет это сделать без чьей-либо помощи. Только что Нова отпрыгнула в сторону, и воздух взмыли куски земли, которые тут же были разрезаны на две части острыми, точно лезвия, картами. Ева выругалась, заметив, что сестра избежала ее атаки и теперь переводила дыхание, пока та высматривала ее сквозь гущу поднятой пыли. — Даже Розмари и та девица из «Пяты Русалки» так не дрались, — ужаснулся Шторм, не в силах оторвать взгляда от сражения двух сестер. Они яркими вспышками метались по всей арене, превратив ее стены в груды камней и песка, и устроители, видимо, решив, что зрителям может угрожать опасность, возвели магические барьеры, уходящие куда-то далеко в небо. — У Новы и Евы какие-то свои личные счеты? — поинтересовался Рейки, поняв, что такого сражения не может быть без каких-либо своих обид. Даже ради победы своей команды волшебники не стали бы истязать и себя, и противника до такой степени, что на теле не было бы и живого места. — Это очень долгая история, Рауф, — ответила ему непривычно для всех серьезная и сосредоточенная Луна. Она не меньше других была напряжена и боялась за исход этой битвы: ей были дороги обе волшебницы, ведь они были ее подругами. — Без стакана хрен разберешь, — отмахнулась она, и Фернандес снисходительно улыбнулся, понимания, что спросит как-нибудь у кого-то другого. Стоп, что? Рауф?! — Ты уже все перила попортил, — усмехнулась Розмари, наблюдавшая все это время за Гейлом. Она положила ладонь ему на плечо, и тот вздрогнул, только сейчас обратив на нее и ее слова внимание. Парень отцепился от перил и со стыдом заметил, что на них остались следы от его ладоней — настолько сильно он переживал за исход боя. Сейчас ему было плевать даже на победу, главное — чтобы Нова осталась цела. А с учетом того, как протекала битва между сестрами, надо было надеяться хотя бы на то, что она выйдет живой. — Просто бой интересный, — наигранно безразлично ответил Рэдфокс на замечание Розмари, после чего закинул в рот пару железных ложек, зашевелив челюстью. Девушка же улыбнулась, зная, что красноглазый боится за свою возлюбленную: мало того, что это состязание могло нанести Дреяр серьезный физический урон, оно могло еще и ранить ее душу. И Фернандес была уверена, что голубоглазая вернется обратно уже совсем другим человеком. — Молниеносное извержение! — выкрикнула Нова, взмахнув ладонью вверх, после чего под ногами Евы образовался магический круг, и, не успела девушка и среагировать, как из него тут же начали вылетать молнии, подняв ее тело на несколько метров вверх, где она увидела новую ловушку. — Храм молнии! — магическое кольцо, которое так долго висело над Евой, наконец было полностью заряжено и готово к удару. — Она совсем с ума сошла? — взвизгнула Луна, резко вцепившись в бортик их балкона. Она с ужасом смотрела на скопление лакрим над Альбероной, которые с минуты на минуту были готовы зарядить по ней со всей силы Новы. А зная, как сильна вышеупомянутая, Драгнил была уверена, что от Евы не останется и следа, если она не увернется или не отразит атаку, что было совершенно невозможно. — Нова, остановись! — закричал Лаксус, мечась по трибунам из стороны в сторону в поисках бреши в барьере. Сейчас Мастер был готов нарушить правила сражения и даже пережить дисквалификацию их команд, лишь бы его дочь не натворила глупостей. Он знал всю мощь «Храма молнии» и был в ужасе от того, что блондинка собралась применить это заклинание на человеке, в то время как оно было способно уничтожить как минимум целую Магнолию. — Нова, послушай своего старика! — Дреяр со всей силы ударил по практически прозрачной стене барьера, и та завибрировала, но не поддалась. — Своего старика… — усмехнулась Ева, обреченно глядя на искрящиеся лакримы над своей головой. — Везет тебе, сестричка, — точно яд выплюнула Альберона, переведя взгляд на запыхавшуюся голубоглазую. — Прекрасная мать, добрый отец, хорошие друзья и любящий парень — все, что нужно для счастья, — лицо фиолетовоглазой исказило раздражение. — Слишком идеальная жизнь для будущей убийцы, — добавила она, прищурив свои глаза, будто это поможет ей лучше прочитать эмоции старшей сестры. Однако лицо Новы не выдавало ее настоящих чувств, оставаясь все таким же серьезным. — Я не убью тебя, — выдохнула Дреяр, устало взглянув на сидящую на земле волшебницу. — Ты бесишь меня до пены изо рта, и я ненавижу тебя, но не собираюсь убивать, — Ева усмехнулась, после чего поднялась на ноги и, скрестив руки на груди, наклонила голову вбок, рассматривая Громовую Убийцу Драконов. Ее поражало и в то же время злило то, как сильно они были похожи. — А зачем тогда все это? — девушка взглядом указала на заклинание над своей головой. — Чтобы показать папочке, какая ты сильная волшебница? Чтобы он видел плоды своих трудов? — последние слова были сказаны Альбероной с нескрываемой злобой и обидой, и Нове хотя бы отчасти стало понятно, почему Ева так старается уколоть ее. Дружба с Луной, флирт с Гейлом — она пытается отнять у Дреяр хоть что-нибудь, чтобы компенсировать «забранного» отца. — Нет, идиотка, — Нова чувствовала, что Ева начинает ее выводить, но старалась подавлять это. Если она не сдержится, то и вправду убьет Альберону, не оставив от нее даже праха. — Я надеялась, что хотя бы под угрозой смерти ты расскажешь мне, почему ты ведешь себя, как сука, — съязвила блондинка, и лакримы заискрились еще сильнее. — Нова, сними заклинание! — продолжал кричать дочери встревоженный Лаксус, и фейритейловцы впервые видели его в таком состоянии: казалось, что мужчина за пару минут постарел на много лет. — Мира, хотя бы ты скажи устроителям, чтобы они завершили сражение! — через весь стадион обратился к жене Дреяр, но та не слышала его, глядя на свою дочь. Лаксус видел в глазах жены страх и понял, что она слишком охвачена им, чтобы что-нибудь предпринять. Остается только самому бежать к устроителям и требовать остановить бой. — Ты правда думаешь, что я стану изливать тебе душу? — невесело усмехнулась Ева, и что-то внутри Новы оборвалось. Наверное, это рухнула последняя надежда. — Можешь убить меня, стереть с лица земли, но ты никогда не узнаешь, почему я ненавижу тебя. Ты просто не сможешь понять меня! — воскликнула Альберона, и ее фиолетовые глаза блеснули в свете искрящихся молний. Нова не могла понять: были ли то слезы или же это была ярость. Пылающая ярость. — Ты никогда не была обделена чем-либо! Богач не сможет понять причин печали бедняка… — произнесла Ева, и тон ее Дреяр совсем не понравился. Что-то таинственное, зловещее и отталкивающее было в нем. И предчувствие не подвело Нову. Пока Дреяр пыталась осознать услышанное, на нее уже надвигалась огромная шарообразная молния, собранная из всех молний, заточенных в лакримах. Ева оказалась не просто стервой, но еще и очень умной стервой: отвлекая Нову разговорами, она умудрилась разрушить заклинание над своей головой картой, которая, оказавшись между всеми магическими сферами, начала впитывать в себя их мощь. И все, что оставалось сделать фиолетовоглазой для, как она думала, решения всех своих проблем, — это направить карту на свою противницу. И противницей Нова была ей не только на Великих Магических Играх. — Уклоняйся, Нова! — завопил Лаксус, однако он уже не видел фигуру своей дочери, ибо та скрылась в свете шара, покрытого золотистыми молниями. — Твою мать, Бровастая, если ты пожжешь себе брови, мне придется придумывать тебе новое прозвище, поэтому живо беги! — закричал Гейл, и вены на его шее вздулись так сильно, что, казалось, тотчас лопнут. Он приходил в ужас от одной только мысли о том, что вся сила Новы сейчас была направлена против нее. Стадион озарила яркая вспышка. Она была настолько ослепляющей, что даже когда она исчезла зрители еще долгое время не могли прийти в себя: в глазах было темно, в ушах гудело, а сердце замерло, словно оно тоже наблюдало за битвой и остановилось посмотреть. Лаксус скатился вниз по барьеру, глядя пустым взором куда-то на арену. Его тело размякло, взгляд расфокусировался, а душа покинула свою оболочку. Он не успел. Он не успел остановить этот чертов бой, забравший у него самое дорогое, что только недавно появилось в его жизни. Дреяр и так был виноват перед дочерью за то, что пропустил все самые важные события в ее жизни: ее первое слово, первые шаги, первые успехи и провалы. Его никогда не было рядом, а когда появился шанс все исправить — он просто не успел. Не смог заставить свои ноги бежать быстрее, не смог заставить свои руки бить по этому проклятому барьеру сильнее, чтобы разрушить его. Такой сильный и волевой Лаксус Дреяр наблюдал за защитной баррикадой, как стирают в прах его родную дочь — его маленькую копию. Стадион замер в ожидании, когда рассеется дым. Все затаили дыхание, предвкушая дальнейшее развитие событий, которые, казалось, были так очевидны, но… — Бой был окончен шесть минут назад, — огласил на весь стадион знакомый голос, и все волшебники встрепенулись от неожиданности и надежды на наилучший исход. — Победа осталась за Новой Дреяр из первой команды «Хвоста Феи», — подвел итог боя юноша. Когда дым наконец полностью растворился в воздухе, зрители смогли увидеть Наша, стоящего перед спрятанной в Часы Новой. Руки Драгнила, ладони которых были облачены в перчатки, подаренные больше года назад Локи, находились в скрещенном положении, что говорило о применении парнем магии. Неужели Наш защитил Нову от неминуемой смерти? — Д-да, т-точно! — тут же затараторил Лепеши Лола, придя в себя после увиденного. — Посмотрим на записи магических камер! — в небе вновь возникли экраны, где была видна последняя минута боя: вот Ева лежит на земле, не шевелясь, а напротив нее стоит готовая сражаться дальше Нова, однако время выходит, таймер гласит «тридцать: ноль-ноль», и состязание должно быть завершено, но… Почему-то все смотрят дальше. — М-мы приносим свои глубочайшие извинения за нарушение нами правил б-боев! — нервозно заговорил мужчина, но никто не обращал внимания на его тщетные попытки защитить себя. Стадион недовольно загудел, в адрес устроителей посыпались оскорбления, ведь по их вине могла погибнуть кто-нибудь из участниц, не вмешайся вовремя Наш. Мира отшвырнула от себя микрофон и разрыдалась от счастья. С ее дочерью все в порядке, она жива и невредима, но страшно представить, что было бы, не успей Наш всего на минуту. Однако лучше не думать о плохом, если все хорошо, верно? Доранбалт также облегченно выдохнул и постарался унять дрожь в своих пальцах. Сейчас ему лучше успокоить Штраусс и подумать, что делать дальше: проводя такое опасное соревнование, как Великие Магические Игры, устроители берут на себя обязанность соблюдать все стандарты их проведения, а в противном случае — Совет имеет полное право подать на них иск. Действительно ли они все просто засмотрелись или же это было чьих-то рук дело? Мест был более чем уверен, что он бы или Мираджейн точно заметили истечение времени, но в последнюю минуту таймер словно остановился. Может, стоит устроить проверку магического оборудования? Или же проверку устроителей? Лаксус прислонился лбом к каменному балкону и схватился за ноющее сердце. Только что он мог потерять свою дочь навсегда, но, слава феям, все обошлось. Теперь Мастер до конца жизни будет обязан Нашу и всем Драгнилам за то, что они вырастили такого сына — надежного друга и сильного волшебника. — Ты в порядке, Нова-чан? — обеспокоенно спросил Наш, как только Часы исчезли, и Нова оказалась на земле. Она старательно прикрывала глубокую рану на своей шее, но Драгнил все равно заметил ее и предложил помочь блондинке. К его удивлению, Дреяр согласилась и даже подала ему руку, но как только подняла на него взгляд в ужасе отшатнулась назад. — Ты… — воздух вдруг стал таким горячим, точно по легким разливали горячий метал. — Что с твоим глазом? — Нова нервно сглотнула, глядя на Звездного Убийцу Драконов широко раскрытыми от страха глазами. Наш непонимающе мотнул головой и вопросительно взглянул на перепуганную подругу, однако она была настолько шокирована, что не сразу смогла подобрать слова. До сего момента все ее попытки объяснить, что странного в его глазе, были похожи лишь на мычание и заикание. — Он другого цвета, — ответила Нова, не отрывая взгляда от левого глаза Драгнила. — Янтарного… — еле как выдавила из себя блондинка, и Наш дрогнул. Он медленно поднес ладонь к своему лицо и коснулся глаза, на который указывала ему Нова. Неужели он не вернулся в свой натуральный цвет? Уж не значило ли это, что… — Ребята! — крикнула издалека приближающаяся с остальными членами первой команды «Хвоста Феи» Луна, когда барьеры наконец были сняты, и им позволили спуститься к друзьям на арену. — Я сейчас же сотру тебя в порошок! — послышался с противоположной стороны рассерженный голос Гейла, который явно обращался к Нове. Сама же девушка не замечала ничего вокруг, кроме потерявшего прежний, успокаивающий зеленый цвет глаза Наша. У нее было очень много вопросов к парню, и она решила, что узнает ответы на них при первой же возможности. И чем раньше она появится — тем будет лучше, ибо время неумолимо утекает, приближая куда более ужасные события. Ведь Наш в своей схватке с Войной проиграл.