Противостояние Пламени и Льда

После свадьбы родителей Розмари о помолвке объявили мои предки. Грей Фуллбастер и Джувия Локсар — парочка, которая хорошенько потрепала всей гильдии, да и всей Магнолии, нервы. Полбеды было в том, что после свадьбы Фернандесов мама задумалась и о бракосочетании с моим отцом. Люди тут семью создали, а она как была просто лучшим другом и девушкой, которая всегда придет на помощь, так ей и оставалась. Мама искренне надеялась, что после бракосочетания Эрзы-сан и Джерара-сана мой отец задумается и о свадьбе с ней. Но нет. Время шло, родился Рейки, которого мне порой хочется заморозить, чтобы не раздражал, а мой отец даже не предложил маме встречаться. Я знаю, что ее это задевало: когда она рассказывала мне об этом — ее голос дрожал, а взгляд тускнел. А еще по гильдии пошли всякие слушки о том, что мой отмороженный папаня завел себе женщину на стороне, никому не рассказав. Именно тогда сердце моей бедной мамы не выдержало, и она поняла, как сильно устала бороться за «Грея-саму». «Сколько же можно? Сколько еще он будет издеваться надо мной? Над моими чувствами?» — цитировала мне она свои тогдашние мысли. В те дни, когда Кана-сан впервые заикнулась об отношениях отца с другой женщиной, на улицах Магнолии начало твориться невесть что. Сильный ливень ужасно мучил всех горожан. Так продолжалось дольше месяца, пока мама не набралась смелости, чтобы покинуть гильдию. Я иногда осуждаю этот ее поступок: если бы девушка, которая мне нравится, завела себе парня, я бы показывал ей всем видом, как мне и без нее хорошо. Да и друзей оставлять в неведении было неправильно — мою маму многие любят и ценят в гильдии. Вернемся на семнадцать лет назад. В тот день в Магнолии произошел самый настоящий потоп. Лавки торговцев уплывали и, кажется, даже не собирались возвращаться, вода заполоняла первые этажи домов. Мама хотела уехать как можно скорее, чтобы не навредить городу еще сильнее. Она боялась. Боялась, что за весь ущерб, что она нанесла, ее возненавидят. В гильдии лишь на следующий день нашли от нее записку, в которой мама писала, что больше не вернется. Она говорила, как устала плакать, как ей больно смотреть на дождь, барабанящий ей в окно. Отцу тогда немало прилетело от Гажила-сана и Нацу-сана. Он как-то говорил, что был в таком шоке, что даже не заметил, как на него несутся два мага, бранясь и ругаясь. Всем казалось, что если драгонслееров не остановить, то они станут убийцами не только драконов, но и убийцами людей — с мурашками говорили мне согильдийцы. Я даже усмехнулся тогда. Жизнь папане сохранили Леви-сан и Люси-сан, дав ему возможность объясниться. Наверное, если бы не эти две девушки, то сейчас не было бы ни меня, ни Рина с Сильвией. Нашел папа маму чуть меньше, чем за месяц. Она жила в деревушке далеко от Магнолии, так что они бы вряд ли пересеклись. Как же он был счастлив, когда наконец нашел ее! — это я видел по его взгляду. Отец так улыбался, отвечая на мои вопросы, что и я не мог сдержать улыбку, хотя был обижен на него за такую выходку с мамой. Только вот мама не была рада его визиту. Именно тогда, когда она со слезами на глазах воскликнула «Ненавижу!» и влепила ему пощечину, отец понял, как сильно любил эту волшебницу все время. Любил, но не ценил. А когда она убежала в сторону своего дома, у него появилась гениальнейшая идея, как ее вернуть. Все-таки, креативности и ума отцу не занимать, он придумал действительно клевый план. Под покровом ночи, когда все в деревушке спали, он пробрался к дому мамы и, поборов себя и стыд, запел. Он в жизни не пел. Никогда. Даже в душе. А слова песни «Отпусти и забудь», что отец переделал под себя, заставили маму подойти к окну и взглянуть на это зрелище. Если бы я услышал такое, то подойти бы вряд ли смог — я бы катался по полу в приступах смеха, ведь представить вечно серьезного отца поющим мне не удавалось. И папа, заметив маму у окна, создал ледяной мост и начал петь еще громче, чем смешил ее до слез. Мам, я бы рыдал от смеха! Именно слезы смеха он и хотел видеть на ее прекрасном фарфоровом личике. Моей маме не идут слезы страдания. Он создал ледяную коробочку, настигнув мамино окно и глядя прямо в любимые глаза. Пусть это и звучит сопливо, но мне кажется весьма романтичным. В коробочке было обручальное кольцо, создать которое отец смог только благодаря той женщине, которую в гильдии приняли за любовницу. Да, он может создать что угодно, но папа долго думал, какое кольцо понравится его Дождии. Вот и попросил помощи у старой знакомой, которая, пока он там пел, как мартовский кот, объяснялась в Хвосте Феи. Как только мама увидела маленькое колечко, на ее глазах вновь выступили слезы. Слезы радости. Однако, кольцо она брать так и не решалась, не услышала вопрос, заданный полушепотом: — Джу, будешь ли ты дальше колдовать вместе со мной? Теперь я знаю, как буду делать предложение своей девушке. Весьма оригинально. Вернемся к моим предкам. Улыбнувшись, мама взяла украшение в руки и, притянув к себе отца, у которого от волнения взгляд метался из стороны в сторону, обняла, ответив: «Холод всегда мне был по душе…». По возвращению в гильдию свадьбу сразу же сыграли на острове Тенрю, где пьяные Фейри Тейл уж точно никому не навредят. Кроме друг друга. И через полтора года совместной жизни мама забеременела, и ребенка, который очень любил потолкаться у мамочки в животе, а именно — меня, назвали Штормом. Через несколько лет родились двойняшки — Рин и Сильвия или же моя головная боль. Младших я люблю, но порой они кажутся мне чересчур шумными. Пусть даже отец и купил маме настоящее обручальное кольцо, она так и продолжает носить то ледяное, что сделал ее любимый. Оно дорого ей, как память, и мама всегда повторяет, что передаст его мне, когда я решусь жениться.