Перевёрнутый канон

Нам всем хорошо знакома та Василиса, которая всю жизнь прожила на Остале, которая о кошках своей опекунши знает больше чем о родном отце, которая не эгоистка ни разу и с друзьями в огонь и воду, которая… да вы и сами знаете, о какой Василисе я говорю. Но что, если она всю жизнь жила с отцом? Что тогда? Какой будет рыжая часовщица, и насколько она будет отличаться от привычной нам девчушки, ничего не понимавшей в часодействе? Представьте: Василиса всю жизнь прожила в доме отца, хорошо, дружески, можно сказать, общалась с братьями и сестрой, ничего не имела против Марка, сплетничала с Маришкой, изучала теорию эферов, была одной из любимиц Елены. Стала наследницей не просто потому, что степень выше, ключ получила не потому, что дуракам, простите, хорошим девочкам везет, а потому, что все, включая ее отца, действительно этого хотели. Совершенно другая, она заочно презирала Ника и Константина Лазаревых, состояла в Ордене Непростых, фей считала созданными часовщиками рабами… Во всем, во всех мельчайших деталях, до последнего штришка характера была как отец. Как брат. Как сестра. Как Марк. Как Елена. Держит голову так высоко, что, того и гляди, облака вздернутым носом зацепит. И даже мысли не возникает, что в другой параллели, где все складывается иначе, она сможет быть счастливой, что вообще сможет по-другому жить. Что будет считать правильной какую-то другую, не такую прекрасную жизнь. Что жить по указке отца, как она живет сейчас, какой-то другой Василисе Огневой может не нравиться так же, как ей не нравится сама мысль остаться без указующего перста Нортона-старшего. Что некоторые детали вроде общения с Лёшкой и гимнастики, которые здесь ей нужны скорее со скуки, где-то там значение имеют почти первоочередное. Неужели вся история будет другой, как и сама Огнева — холодной, сильной, уверенной? Подчиненной малейшей воле ее отца и оттого совершенно пустой? Сложно сказать. Пока ясно только одно: она другая. Абсолютно.