Un Breve Momento Di Amore

В двадцать четыре часа всё в школе уже знали, что случилось с Мечи. Слухи об Мерси быстро вытеснили слухи о Хорхе. Ей осталось жить три недели. на самом деле у неё СПИД. И вообще, рак — заразное заболевание так далее и тому подобное. Всё это было настолько ужасно, оставалось только смеяться. Родители Мечи планировали положить её на операцию в медицинский центр в Майами. Как с оптимизмом заявила Мерси, им рекомендовали там хирурга, проводящего интересные работы с опухолями мозга. Вообще её, кажется, больше интересовала сама возможность оказаться в центре, как таковом. Она даже надеялась организовать туда поездку своего школьного семинара. Иногда мне казалось, что она просто, что называется, витает в облаках. В то время как все мы сходили с ума, она оставалась… словом, она была сама собой. В среду Мечи настояла на том, чтобы пойти в школу, хотя она с родителями улетала в Майами четырехчасовым рейсом. На перемене мы уселись под деревом и стали завтракать. Никто из нас не чувствовал особого голода. — Ты волнуешься? — спросила я. — Волнуюсь? Волноваться по поводу того, что тебе просверлят дырку в голове и достанут горсточку мозгов? Ничуть! Вот если бы у меня были проблемы с носом, тогда, конечно, другое дело. Мечи откинула прядь волос, упавшую на глаза. Когда она вернётся из Майами, у неё не будет волос. Всё равно она останется красивой, подумала я и сказала ей об этом. — Обещай мне одно, Тини. Если я выйду из госпиталя полной развалиной, не позволяй никому суетиться по этому поводу. Я тоже самое сказала родителям, но ты ведь знаешь, как родители к своим детям и всё такое. Если я вдруг начну ныт или вдруг у меня обнаружится пристрастие к сериалам, не жалей меня. Я чуть не подавилась от смеха. — Нет, я серьёзно, — настаивала Мечи. — Обещай. — Обещаю. — Хорошо, что на нас обеих были очки от солнца. Мне не хотелось смотреть ей в глаза в эту минуту. Мечи наклонилась ближе ко мне: — Незнакомец-шатен, размышляющий о чём-то загадочном. Я проследила за её взглядом. Это был Хорхе. После того дня в роще я видела его впервые. Наверное, он снова прогуливает занятия, подумала я. Я даже ни разу не упомянула о нем в разговорах с Мечи. Все те чудесные воспоминания как-то потонули в беспокойстве об Мерседес. Хорхе стоял, прислонившись к шершавому стволу дерева, на некотором расстоянии от нас. Может, он смотрел в нашу сторону, а может, и нет. На нем тоже были очки от солнца. Легкий ветерок играл его волосами. — Нехороший мальчик Хорхе, — сказала Мечи. Она подняла очки на лоб. — А знаешь, мне нравится, как он выглядит. — Хорхе? — переспросила я как можно спокойнее. — Чем? — Видишь ли, когда ты высокая до безобразия, выбор у тебя небольшой, и в этом смысле у него преимущество футов эдак шесть. — Мерседес вернула очки на место. — Потом, эта замечательная улыбка, как будто ему одному известен какой-то большой секрет, но он не собирается ни с кем делится им. К тому же, — добавила Мерси, — его «харлей» уж точно выведет мою маму из себя. — Думаю, «харлей» можно сбросить со счета. — Я ещё не закончила говорить, когда пожалела, что начала. Совершенно неподходящее время рассказывать Мечи о моём увлечение Джорджем. В любой день, только не сегодня. — Да? Откуда ты знаешь? Я подергала пучок травы рядом со мной. — Я видела, как он разбил его. В роще, где я катаюсь верхом. Бедному мотоциклу досталось основательно, в этом я уверена. — Не может быть! Почему ты не сказала мне? — Ну… потому что это было в понедельник. — А…- кивнула Мечи. — так что же случилось? — Его кровь пролилась на мою футболку. — Ну прям как в фильме «Вызываю помощь рейсу 911», — хмыкнула Мечи. — Искусственное дыхание рот в рот? Закрытый массаж сердца? — Ничего опасного для жизни. Мерси внимательно посмотрела на меня: — И молния пронзила ваши сердца… — Никаких молний, Ламбре, — соврала я. — Он приехал, разбил мотоцикл, разбился сам, и на это всё закончилось. — Хорошо, потому что я, может быть, приглашу его погулять. Представь: » Я знаю, ваш «харлей» мертв, и тем не менее могу ли я рассчитывать на прогулку в вашей компании? — Нормально. — Не слишком, да? — Мечи пожала плечами. — А впрочем, Ти, какая мне разница? Я поняла, что призрак смерти раскрепощают. Ничего худшего со мной уже не случится. Я приглашаю его, он отказывается, я умираю. Я приглашаю его, он соглашается, я умираю. В любом случае его отказ — ничто на фоне общей картины. — Ты серьёзно? — Сама не знаю. Я ничего больше не знаю, Тини. Она легла на траву и вздохнула: — Ты такая оптимистка! — Да, я оптимистка и хочу, чтобы ты тоже верила. — Если бы я могла! Как хорошо, когда у тебя прекрасные мысли и правильные слова, тогда и в жизни всё будет просто замечательно. Меня задел её сарказм. — Не делай из меня наивную дурочку! — Тихо! — толкнула меня под локоть Мерс. — Посмотри, кто к нам ковыляет. Хорхе медленно пробирался к нам через газон. Сомневаюсь, что он был у врача: рубец у него на лбу ярко выделялся. При виде приближавшегося Хорхе я чувствовала, как моя душа переполнялась надеждой. Надеждой на что? Я не могла объяснить. Если только дикой фантазией, что сейчас он заключит меня в объятия и признается в том, что вся жизнь его изменилась с того дня в апельсиновой роще? — Привет! — сказал он. С фантазией было покончено. — Привет! — ответила я. — Теперь, кажется, моя реплика, — заметила Мечи. Она улыбнулась. — Привет! — Тебя зовут Мечи, правильно? И ты из французского четвертого, так? Она сняла очки. — Верно. Странно, что ты запомнил. Ты здесь, по-моему, не часто появляешься. Хорхе улыбнулся, потом стал серьёзным. — Я слышал про твою опухоль. — Самое главное, придётся брить голову. — Да, жизнь иногда подкидывает какую-нибудь гадость, — сказал он. — У тебя скоро операция? — В понедельник, но сначала обследование. — Сурово. Возникло неловкое молчание — Я слышала, ты изрядно расколошматил свой мотоцикл, это к вопросу о суровости жизни, — заметила Мечи. Джордж сунул руку в карман джинсов и вытащил бумажку. — Вот, — сказал он, впервые посмотрев на меня. Я почувствовала, как щеки у меня вспыхнули — Что это? — спросила я, нахмурившись. — Это за твою майку. — Да ты что! Это же была старая футболка! Он секунду колебался, потом сунул бумажку обратно в карман. — Ну, тогда спасибо ещё раз за помощь. Хорхе повернулся к Мечи и снял очки от солнца. — Удачи тебе, — произнёс он тихо и ушёл. — Чёрт возьми! — воскликнула Мерси. — Я упустила такую возможность! Ты поняла, что нас соединила высшая сила? Или это была просто жалость? Не важно, я приму то, что есть. Если я вернусь в школу ко Дню святого Валентина, я, может быть, приглашу Хорхе потанцевать. Как думаешь, это не слишком? — Не слишком, — ответила я, отведя взгляд. — Мне хочется настроить тебя на что-то положительное. — Я настроена положительно. Представляешь, я сейчас думала, как я надену на свидание потрясающее черное платье. — Скажи, ты это серьёзно о Хорхе? Мечи рассмеялась: — А ты как думаешь? — Не знаю. У тебя это так прозвучало… — Ты же знаешь меня, только болтаю, а до дела так и не доходит. Сердце бешено колотилось, когда позже днем я провожала Мечи через шумные коридоры к выходу из школы. Родители ждали её в машине. Я вытащила из рюкзак два смявшихся пакета. — Я так и знала, что вы сделаете из этого целое событие, — простонала Мечи. Она надорвала край блестящего пакета и вытащила красную пижаму. — Отлично! Хотя, я думаю, докторам больше нравятся хорошенькие ночные рубашки. — Я прочитала… — тут я вовремя остановилась. Дело в том, что я уже целых два дня отыскивала в Интернете всю возможную информацию о раке мозга. В одной из статей упоминалось о том, что операционным больным с раком мозга лучше надевать пижаму. — Прочитала что? — Ничего. Открой второй пакет. Она вскрыла пакет и вынула карту Парижа. — Это повесишь на стене. Мы обе плакали, затем Мечи вскочила с места и побежала в машину. — Всё будет хорошо! — крикнула я в пустоту, ведь Мерседес уже была в машине.