Love is blindness

Лёгкий морской ветер касался лица молодого мужчины, что стоял на борту корабля. Его столь долгое путешествие уже подходило к концу. На горизонте виднелась величественная статуя Свободы и потрясающей красоты небоскрёбы, о которых так часто Штефан слышал во время войны от американцев, что привозили продовольствие и оружие. Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь увидит этот продукт прогресса человечества собственными глазами? Америка была его единственным шансом начать всё с начала, но в выражении лица Штефана помимо восхищения видом Нью-Йорка можно было разгадать сомнение. Он помнит, словно это было вчера, ничем не прикрытую злость отца, когда мужчине пришло в голову решение - бежать из Германии, но по-другому из родной разрушенной и голодающей страны выбраться не представлялось возможным. Увы, его память запечатлела, как плакала мать на его плече в ночь отъезда. «- Пусть катится ко всем чертям!», - взвыл глава семейства, отчаянно краснея и брызгая слюной, когда увидел, как жена всячески уговаривает сына не покидать их. То, что отец был в ярости – мягко сказано, его злости не было предела. В конце он сказал слова, которые теперь не выходили из головы Штефана, как бы он не старался избавиться от них. «- Ты никому там не нужен. Денег тебе хватит только на билет в один конец. Что ты собираешься там делать? Дурак». Да, возможно он и был непрактичным идиотом, но Штефан радовался от того, что война не убила в нём желание двигаться дальше, несмотря на многие вещи, что он видел на своём пути. Некоторые после войны покончили жизнь самоубийством, не стерпев непосильный груз воспоминаний, кто-то забывался алкоголем или пропадал в опиумных притонах. Где сослуживцы находили последние - Музиоль даже не мог предположить. Он с презрением относился к спиртному и наркотикам, поэтому подобные способы забыться искренне не понимал. За два года, что мужчина пытался вернуться к прежней жизни, он понял только одно – это совершенно бесполезно, когда ты видишь ежедневно вокруг себя лица людей, которые были с тобой бок обок в бою. Женщины, носящие чёрные платья, чьи мужья не вернулись домой, также бесконечно угнетали мужчину день ото дня. Однажды его терпению пришёл конец. Идея бежать в Америку оказалась кстати. Договориться с одним из товарищей, чей родственник служил во французской армии, чтобы тот помог Штефану пересечь границу между двумя странами, оказалось не так уж и сложно. Труднее было приобрести билет на корабль, ведь люди бежали из Европы, как обезумевшие, в поисках лучшей жизни, но немцу снова повезло. В какой-то момент Музиоль подумал о том, что сама судьба благоволит ему. Теперь, когда французский корабль практически готовился прибыть в порт «Саус-Стрит-Сипорт» в Нью-Йорке, он чувствовал себя бесконечно потерянным среди суеты матросов и взволнованных пассажиров. Штефан с любопытством оглядел людей на палубе, надеясь хоть немного отвлечься от неприятных воспоминаний о своем отъезде из Германии. Ничего примечательного: мужчины, женщины и дети - все среднего достатка. Герою в мыслях они представлялись каким-то одним серым пятном, совершенно незапоминающиеся лица и одежда. «Как же скучно», - подумал он. Так и не найдя ничего для себя интересного, его взгляд скользнул дальше. Мгновение, и Штефану кажется, что будто стальная ладонь сдавливает его горло, не давая сделать и малейший вздох. Точеные губы, острый подбородок, чуть вздёрнутый носик - остальная часть лица незнакомки прикрыта полями аккуратной бежевой шляпки, но он уверен, что и она не менее прекрасна. На фоне лазурных вод океана, сверкавших серебром благодаря яркому солнцу, её хрупкая фигура в белом кружевном платье смотрелась, по мнению Музиоля, особенно удивительно. В свои тридцать лет мужчина уже потерял веру в подобные чувства, которые он испытывал сейчас, но, по всей видимости, у высших сил образовались грандиозные планы на то, чтобы переубедить его. На протяжении всей жизни в любви Штефану совершенно не везло - женщины, которые были симпатичны ему, не обращали на него никакого внимания и, наоборот, женщины, проявляющие к Музиолю интерес, не волновали его душу. Поэтому он замешкался, стоило ли беспокоить прекрасную девушку, если из этого ничего не получится. Штефан не был трусом, будь то на войне или в любовных делах, но отнимать чужое время просто так он не выносил. Мужчина не мог оторвать глаз от изящных пальцев юной дамы, облаченных в летние перчатки, которые чуть взволнованно сжимали ридикюль. Почему они ему казались изящными? Он не знал. Может Музиолю просто хотелось так думать? Штефан хотел было отвернуться - все-таки не вежливо так откровенно разглядывать незнакомую девушку, как она, словно бы, наконец, ощутив чье-то внимание к своей скромной персоне, бросила на мужчину мимолётный взгляд, полный робости, которая присуща большинству дамам её нежного возраста. Он не был любителем пустых иллюзий, являясь реалистом во всём, но он осознал – они поняли друг друга с первого взгляда. Осторожная улыбка, предназначенная ему и никому больше, украсила лицо юной леди. - Милен! Девушка испугано вздрогнула и оглянулась на спешащего к ней мужчину. Глядя на его идеально сшитый костюм из дорогой ткани, на практически неношеные туфли и элегантную шляпу, Штефан сразу сделал вывод, что джентльмен и его спутница богаты до неприличия. Музиоль всеми силами старался смотреть куда угодно, но лишь бы ни на них, но не мог этого сделать. Вот мужчина слишком собственнически и грубо, на взгляд немца, касается талии Милен, рассерженно прошипев ей что-то на ухо. Это сразу же испортило всю потенциальную эстетику отношений, которую уже представил Штефан между парой у себя в мыслях. - Ник, прекрати, - Милен произнесла это тихо, чтобы их не услышали, но, тем не менее, придав настойчивости своему голосу, мягко отодвинув руки спутника со своей талии. Штефан почувствовал, как еле сдерживаемый гнев распространяется по всему телу, он никак не мог понять, как мужчина, стоявший рядом с ним, позволяет себе такое самоуправство - возможно, она была его женой, но подобных прав он все равно не имел. Да, немец был идеалистом, что часто мешало ему. Он страстно желал поскорее прибыть в Нью-Йорк и забыть об этой сцене, желательно, навсегда. Вот только он заранее знал, что образ прекрасной Милен ему точно не выкинуть из головы, ибо немец отличался всегда невероятно романтичной натурой, и ценил такие встречи с прекрасными дамами. «Но почему в этот раз всё так… странно?», - отчаянно подумал Штефан, устало прикрыв глаза. Решив, что хватит истязать себя таким образом, мужчина зашагал в противоположную сторону палубы, но на полпути его вежливо остановил запыхавшийся матрос. - Месье, мы скоро прибудем, советую приготовить ваши вещи, - он поправил чуть сбившийся набок фирменный головной убор. - Благодарю, - улыбнулся в ответ немец. Настроение от этого у мужчины сразу же улучшилось - его ждёт новая жизнь, гораздо интересней и насыщенней предыдущей, стоило ли так беспокоиться по пустякам? В этот раз его ждёт успех, он обязан в это поверить.