Трудный путь

Джеймс едва ли осознавал до конца, на что он способен теперь. Но так ли это важно? Горящая злоба улеглась, как ее и не бывало, как и бешенство, от которого дробился камень. Боль, в огне которой хотелось сжечь весь мир - ушла... Его больше не тревожила древняя, как камни, чужая и одновременно такая родная память. Остался только сам он. Все счета закрыты. А Годрик не был так жесток, чтобы посягать на свою кровь. Да и стоило разбираться, где сам Джеймс, а где сам великий? Они ведь все-таки очень похожи. Упертые бараны без капли здравого смысла. Главным было то, что угроза ушла в небытие. И никакой вины за свершенное он не чувствовал. Жасмин видела только его. Кажется, единственная, кто не обратил должного внимания на все перемены в нем. Ей то ли было абсолютно все равно, то ли она просто не видела, чем он стал. В любом случае такой исход не плох. Джеймс не хотел, чтобы она боялась, испытывала сомнения или терзалась виной. Да, он принял Наследие, чтобы спасти ее, но это была лишь его воля, его решение. И теперь реку времени не обернуть вспять. Не Поттер, только лишь Гриффиндор. Они будут очень счастливы... Не так, как ему представлялось раньше. По-другому, и это другое прекрасно. Поэтому Джеймс, собственно, не против. Он не хочет заглядывать далеко в будущее, ведь и настоящее заслуживает внимания. Держать ее за руку, слышать оживленный голос и ощущать покой. Предок понял бы всю бесценность этого мимолетного мгновения. Правда, ускользнуть от себя Сокровищу он давать не собирался. Все дела и заботы подождут. Джеймс до сих пор отходил от того, что едва не потерял ее. Худшим было то, что пра-пра-пра-бабка желала смерти Жасмин, лишь потому что она его. Леди, бывшая всем и даже больше для Годрика, рассчитала весьма точно. Сколько бы Джеймс продержался в здравом рассудке, увидев труп любимой? Сомнительно, что хоть сколько-нибудь долго. А безумцы, какими ни были бы они могущественными, так легко погибают, умирают или же убивают себя. Интересно, на что рассчитывала принцесса в его случае, в случае своего прямого потомка? И ей в своей холодной безупречности хватало наглости винить Годрика Гриффиндора. Винить за милосердие к ее народу, за любовь к ней... За то, что выбрал участь смертного. Годрик не совладал со своим сердцем, ушел непобежденным на своих условиях, но оставил потомкам нелегкое наследство. Из-за которого Таяна так отчаянно желала всем им смерти. Даже кровь Авроры на ее руках. Только вот зачем? Его сестренка была для высокой леди даже не помехой. Зачем подкидывать матери тот ритуал и смотреть, как он убивает и маму и сестру? Джеймс чуть крепче сжал пальцы Сокровища и уложил голову ей на плечо. Оправдания принцессы делали ей только хуже. Он многое мог понять. В конце концов, эгоцентризм и привычка всегда получать желаемое - это то, как можно охарактеризовать Поттеров. Но ничто из этого не оправдывало убийства своих потомков, целенаправленного уничтожения рода. Интриг длиной в десять веков. И это Джеймс должен был понять и принять? Таяна зашла слишком уж далеко. Даже если не засчитывать ей попытку убить Жасмин. Регулус дремал, уложив голову на колени Беллатрикс. Два сломанных ребра, вывих руки и шишка на голове. Вроде обвал стены, при котором он легко отделался. Но судя по-тому, как Регулус Блэк юлил, там была не только стена, и он не договаривал что-то своей обеспокоенной матушке. Впрочем, почти цел, жив и скоро будет в порядке, смысл углубляться в вопросы? Ведь врать братец Сириуса может бесконечно и с самым невинным выражением лица. Жасмин поворачивается, от чего он едва не падает... Если бы не ее руки, подхватившие его под голову и плечи. - Ложись уже. Джеймс целует уже не раненную ладошку и без возражений меняет место дислокации на ее колени. Так и правда удобней. Каким-то чудом зачарованный потолок в Большом зале уцелел, не иначе прямым попущением леди Ровены, и теперь можно было любоваться вечерним небом. После всей грязи, копоти, разрушений, крови, залившей здесь все, в этом видится утешение. Он мог бы погасить магию в каждом, кто был в замке и за его пределами. Выжрать, выжечь ее из Меченых... Но так вышло, что время чудовищ ушло. И правильным было бы, чтобы победа далась трудной ценой, усилиями многих. Чтобы память о героях и жертвах этого дня осталась надолго. Осталась, как немое, но грозное предостережение. Самый простой путь не всегда самый лучший. Годрик это понимал, как никто, и теперь это знал Джеймс, как его потомок. Нам не многое дано в сущности выбирать. Так пускай этот день станет не днем, когда пробудившаяся сила во всей безжалостной красе явила себя миру. Время для таких жестов уже ушло или, быть может, не настало. Годрик не желал ему славы всесокрушающего монстра, по себе зная, как она обременительна. Слушая, говоря с Таяной, он отчасти и был им... Только вот причин ее любить не видел. Гриффиндор был слишком уж горд для такого бессмертия и честен, чтобы захватывать своих потомков. Да, его ноша нелегка, но все они, начиная от его сына, могли отказаться. И отказывались из века в век. Так что Основатель пришел ненадолго, как память и опыт. Частично его растревожил недалекий в сущности потомок друга-врага. Годрик не терпел потомков, которые считают, что могут перекраивать мир, исходя из своих амбиций. Это их с Салазаром и поссорило. Пускай первым за непомерное властолюбие досталось Детям Хаоса. - Любил он меня по-настоящему? Нет. Всего лишь трофей... Главный алмаз в венце победителя, вот чем я была для твоего предка, далекое дитя крови моей. Такие слова выкрикнула ему высокородная принцесса. Существо, помнящее зарождение всех известных цивилизаций, и одновременно такая слепота. Дитя Хаоса... Она верила в то, что говорила, и верила твердо. Перекладывая свою обиду, свою неспособность любить на другие плечи. На плечи смертного, который уже не мог ей ответить. При обычных обстоятельствах. Но тогда на зов старой вражды, памяти и любви пришел первый Гриффиндор. И вовсе не Джеймс был тогда перед ней. Хотя Ему было приятно ощутить себя не одиноким. Сын его сына, второй, кто нес в себе силу, и девочка, которую его потомок любил. Хорошее утешение для мертвеца, обретшего покой. Годрик не захотел убивать свою возлюбленную. Да и пощадить ее просить не стал. Все же прощать предательство Гриффиндор так и не научился. Он оставил ее на суд Джеймса. Все равно та, которую он любил в сидхе, давно исчезла. Осталась только злоба, высокомерие и жажда реванша. Наверное, ее убийство было последним снисхождением, на которое сам Джеймс был способен. Ведь прощать целую череду несчастий со своим Родом он никому не собирался. Поэтому визит на Кира-на-Тонг немного отложен, вот и все. Скоро пустошь станет совсем, окончательно мертвой. Джеймс просто перестанет сдерживать Грифона - пусть рвет и крушит мир сколько ему угодно, пусть выжигает твердь и рвет небеса. Пока от бессмертной плесени не останется и следа. Джеймс просто не хотел остаток дней оглядываться, ожидая новой подлянки от Детей Хаоса. Или знать, что его дети и их дети в будущем могут пострадать. Сидхе не усваивали никакие уроки, предостережения с ними просто не работали. Они заслужили только тотального уничтожения. - Твой отец, кажется, искренне веселится. Голос Жасмин выдернул его из невеселых мыслей. Джеймс взглянул на Сокровище, а потом привстал, ища глазами родителя. Так и есть - веселится. В компании Альфарда Блэка - снова сломанный нос, выбитый зуб, из-за чего милорд шепелявит самым забавным образом. Неунывающий даже после самой сильной трепки характер на месте. Если вглядеться, даже леди Вальбурга чуть улыбается. Бледным подобием той сияющей улыбки, что была у нее когда-то. А смеется вся компания с Сириуса, который снова в который раз живо описывает свои подвиги в собачьем обличье. Бродяга первым делом прополоскал несколько десятков раз рот и еще совсем не культурно отплевывался. Сырое мясо и кровушка нравились Сириусу только в шкуре гримма. Человеком он не уставал ныть из-за гадкого привкуса во рту, а не пасти. - Зато наш носатый друг уныл, как гробовщик. Пока Жасмин смотрела на Снейпа, он самым наглым образом прижался к ее губам на пару секунд - срывая поцелуй. Потому что целовать его сама она явно не собиралась. А после того, как обнаружат его художества в Тайной комнате, на нежности точно рассчитывать не придется. До этого Сокровище лишь кивнула, когда он сказал ей, что Темный Лорд мертв. Мудро не интересуясь подробностями "счастливого" события. - Мне слишком хорошо, чтобы злиться. Недавно поцелованные губы сложились в милую, немного смущенную улыбку. Сокровище почти виновато уложила свою ладошку ему на щеку. Правда, Джеймс знал, что за этим обязательно последует продолжение - ведь это Жасмин. Она никогда и ничего не спускает ему просто так. - Просто, Джеймс, поцелуй выглядит так... Теплые, нежные и такие сладкие уста прижались к его в сводящем с ума касании. Она вся как-то вдруг оказалась очень близко. Забросила тонкие руки ему на плечи, а пальцами зарылась в волосы, приятно поглаживая. Джеймс, у которого шарики за ролики заехали еще в первую секунду, уплыл в какие-то небесные дали, сияющие алмазным светом. Тот чмок... Который он сорвал, не шел ни в какое сравнение с этим ощущением сейчас. Когда Жасмин сама прижималась к нему и целовала. Вместе с тем Джеймса терзала смутная ревность, где и с кем она научилась целоваться так? Так крышесносно. Не то чтобы он жаловался. Но очень ревнивый дракон внутри не давал покоя и мешал отдаться удовольствию целиком. В себя они пришли не из-за аплодисментов. А из-за того, что раздалось шипение, и завоняло дымом. Огненные крылья не вовсю ширь, но все равно стекли по плечам и спине волной алого пламени. Словно плащ и корона. Распахнулись, прожигая прочную древесину стола, на котором они сидели. Пламя не обжигало тонкие пальчики Жасмин, а лишь ластилось к ней. Зато всем остальным, кто сидел рядом, пришлось срочно отскакивать подальше. Ведь с посторонними проявление сущности Гриффиндора не было бы таким милым, как с Сокровищем. Сейчас он не гасил магию... Нет. Он больше не выжигал сущность каждого колдуна и ведьмы, не клеймил души. Наоборот, воздух был переполнен магией. Сотни золотистых искр танцевали в воздухе вокруг их пары. Образовывая созвездия и галактики. Сталкиваясь и превращаясь в радужные вихри. А Жасмин, его Жасмин, просто сияла в этом огне. Сама став его теплым отсветом. Локоны горели не стылой медью, нет, а светом тысячи солнц. Она казалась такой красивой и далекой... Что Джеймс тряхнул головой и буквально пинками свернул все это безобразие. Он знал, какая она на самом деле без всего этого представления. Совершенно особенная. Остальные же обойдутся, потому что точно недостойны лицезреть его Сокровище. Он ревнивый и эгоистичный. И Жасмин точно знала, с кем связалась. Она покраснела и спрятала пылающие лицо у него на груди. Джеймса все эти изумленные, радостные и завистливые взгляды лишь веселили... Он никогда не скрывал, что для него Жасмин ценнее и выше всех. Очевидное не прячут. - Иногда я тебя просто ненавижу, Поттер. Приглушенно раздалось от его груди, где Сокровище уткнулась носиком в его рубашку. Она смутилась почти до слез. И хорошо, что в их паре толстокожая скотина как раз он. - Я - Гриффиндор, радость моя. Спектакль закончен, хватит пялиться! Джеймс добавил к списку своих дел - поцелуи, много поцелуев в месте, где не будет столько болванов. А еще лучше будут только они вдвоем. И узнать, где она научилась так... Может, это врожденный талант? С другой стороны, с кем Жасмин могла целоваться, кроме него? Он всегда рядом с ней, самоубийц, настолько жаждавших мучительной смерти, не наблюдается. Значит, есть вполне логичное и невинное объяснение. - Так что со Снейпом? Ради такого "важного" вопроса Жасмин перестала изображать смущенную статую самой себя. И с какой-то жалостью посмотрела на вышеозначенного, а потом кивнула в сторону простофили Лонгботома и Лили Эванс, которая вцепилась в своего псевдо жениха с такой силой, что и великану было бы невозможно ее отодрать. И Джеймс, прости Мерлин, понимал девицу - покровитель, который обеспечил столь "блестящий" министерский брак, на этом месте циничная насмешка так и просилась - мертв. И теперь мисс Эванс - просто грязнокровка, за которой не стоит влиятельный Дамблдор. К тому же, мисс-снова-пустое место уж очень не мила своей будущей свекрови. А железная леди Августа - не та, с которой стоило шутки шутить. Шансы Эванс стремительно таяли. Как снег на весеннем солнце. Разрыв ни к чему не обязавшей помолвки на бумаге дело легкое. Если она не обеспечена чем-то еще. Кто знает, насколько был предусмотрительным ныне покойный директор. Раз ему так нужен был этот союз. Снейп же был тотально неудачлив. Он рисковал своей жизнью, как полоумный разыскивая по всему замку девушку, которая в нем совсем не нуждалась. Кроме того, отец уже успел поведать Джеймсу о глубине предприимчивости его матушки. Вот уж воистину все беды из-за дурных баб... И ничего тут не добавишь. - Переживет. Джеймс был краток и равнодушен. Если что понятно в Северусе, так это его упрямство. Будет страдать, но жить ему это не помешает. В конечном итоге может выйти так, что Эванс еще пожалеет, что не выбрала вариант попроще. Жизнь чистокровной леди далеко не сахар, тем более, фурия в аду, в сравнении с леди Августой, милейшее существо. Лично ему плевать. А на девицу, которая должна была стать любовью всей его жизни по версии Жасмин тем более. Для Джеймса есть только одно бесценное Сокровище. - Что будет дальше? - Жизнь. - А с ними? Из бывшего Ближнего круга осталось не так много живых. Люциус Малфой - ожидаемо... Джеймс даже знать не хотел, под какими кустами красавчик просидел всю битву. Рудольфус Лейстрендж, ударивший в спину своим и прикончивший того, кто атаковал Беллатрикс. Сделавший свой выбор весьма определенно. Искалеченный Лордом, даже красиво лицо уродовал - длинный шрам через всю щеку. Теперь он глаз с бывшей невесты не сводил, та, впрочем, его не замечала. Больше занятая Регулусом. Беллатрикс вообще вела себя странно. Словно не рассчитывала пережить эту бойню. И еще несколько человек по мелочи. Лейстрендж и Малфой точно выкрутятся. Их мало, чтобы позволять министерским расправляться с представителями древних родов. Дамблдора, который мог создать проблемы больше нет. Очень вовремя помер. Лорд тоже... Их мир станет таким, как был до этого противостояния. С изменениями, но все же.