Трудный путь

Наверно, все для них должно было закончиться так. Ведь некоторые вещи предопределены, как ни крути. Но в пекло философию, в которой он никогда не был силен. Страха нет, есть только решимость. Джеймс прекрасно знает, что это бой не на жизнь, а на смерть... Но ему, в общем-то, все равно. Все равно они бы встретились. Даже Сокровище говорила, что эта тварь однажды попробует прийти за его сыном. За их сыном. Так лучше. Темный Лорд больше никогда и никуда не пойдет, ему будет просто нечем идти. Джеймс об этом примерно позаботится. Будь здесь вечный спутник, то на пыжащегося полукровку Грифон смотрел как минимум с недоумением. Все-таки все следы вырождения, как говорится, налицо. Правда, теперь они одно. И Джеймс прекрасно помнит все, что помнил и знал он. Это не страшно и не больно - просто наконец стать собой полностью. В принятии есть только благо, ну и капля яда, с которой легко смириться. На самом деле он боялся, что Жасмин не сможет принять нового его. В ее глазах не было страха... На самом деле плача, она прижималась к нему, словно не до конца поверив, что боль ушла, она выжила. И за каждую эту слезу Джеймсу Гриффиндору хотелось сжечь весь мир. Но Жасмин, такая противоречивая со здравым смыслом в своей доброте, даже не позволила убить ту, которая стала причиной их почти расставания. А теперь этот вырожденец. Как же он устал... Желая всего лишь покоя, получив вместо этого войну. Салазар был изрядным гордецом, куда там простому, как палка, Гриффиндору. И этого точно бы не назвал своим преемником. Раб собственных страхов, раб своей ущербности, пародия на бессмертного в своей изломанности. Пешка в чужой игре. А ведь Слизерин идет только своим путем, даже если этот путь ведет к самоубийству. Он помнил это. Все-таки старый друг проиграл, если этот и есть будущее его рода. Обреченный стать последним, так или иначе. В этом месте так много силы давно ушедшего за Грань мага. Так много того, что делало Салазара чудовищем и гением. И это он сам оставил для своих потомков предопределенность, схожую с той, что оставил для тех, в ком течет его кровь, Гриффиндор. Не жаль, что мнящий себя выше всех полукровка этого не понимает. - Ты отважен... Лорд склоняет голову в уважительном полупоклоне. Но в глазах все больше алого и насмешки. Он уже предвкушает победу... И не видит, как за спиной смотрящего на него, как на кусок мяса, молодого Гриффиндора распахиваются крылья магии. Пока что только для того, чтобы обогреться - все-таки Салазар еще та скотина даже после смерти. И в этой комнате ему не рады. - Быть может, даже веришь, что можешь победить. Голос Лорда медовый, но от чего-то напрягается. Может, потому что в глазах противника ничего человеческого? Разве что все сокрушающая скука. Он уверен, что есть смысл потянуть время, скоро ему доставят ту, которая станет преимуществом в этой битве. Темный Лорд не хочет просто победить, он желает унизить напоследок. Интересно, что бы сказал Салазар, увидев свою кровь такой? Память подсказывает, что Слизерин был бы лаконичен и, скорее всего, самолично открутил бы голову не оправдавшему возложенных надежд наследнику. Да, они друг друга ненавидели девяносто девять процентов времени, но в некоторых вещах были до ужаса солидарны. Джеймсу до ужаса противно слышать весь этот высокопарный бред. И он отпускает себя, и в ту секунду небо падает на землю... Колоссальная масса магии обрушивается сквозь замок и окрестности, гася почти всю магию. За редкими, но нужными исключениями. Они в пустоте... Они больше не маги. Джеймс обходит лужу и какой-то мусор на раньше безупречном полу и без затей пинает коленом в лицо согнувшегося недо-Лорда. Он что и правда думал, что это будет магический поединок? Что он будет изгаляться, рисковать собой? И ради чего? Потешить сего недоумка? Или он казался всем таким одноклеточным? Зачем эти благородные и бесполезные жесты? Здесь никто их не увидит. Да, ему и не нужны зрители. Джеймс просто планирует выпустить пар. Раз подходящая жертва не только сама нашлась, но и заманила его сюда в "ловушку"... Недоумка некому спасать. Здесь нет Сокровища, которая огорчится, будь он нечеловечным. Пора спросить с Тома за все. Из темноты, обретая плотность и загораясь нестерпимо ярким пламенем, выступает Тень. Приобретая форму Грифона. Острейший коготь, состоящий из пламени, одним росчерком отделяет кисть руки, которая держит палочку. Лорд хрипит и воет от боли... Но двинуться не может. Джеймс пожимает плечами - так неинтересно. Будет забавней по-другому, и кроме того, он не собирается пачкаться. Он, раскинув руки, отступает и полностью сливается с тенью в одной вспышке. За ликом Салазара пытается притвориться дохлым Король Змей... Тысячелетний василиск стар, но умирать раздавленным, раздертым и освежеванным на мелкие куски как-то не по нему.

***

Ее все-таки вырвало... Во-первых, от дикой головной боли. Во-вторых, не каждый день кому-то отгрызают голову у тебя на глазах. Сириус или то, что стало Блэком, еще и помочилось на обезглавленный труп - будто так и надо. Очищающие от крови, попавшей на лицо и одежду и, Мерлин знает еще чего, и иди дальше. Преданный, но абсолютной беспамятный взгляд собачки с коня ростом способствует сообразительности. - Сириус, ты можешь стать собой? Когда "песик" лизнул руку мордой, запачканной кровью, то затошнило снова, но не так интенсивно. Очищающие опять же для виляющего хвостом песика. - Джеймс, ты помнишь, нам нужно к нему? На этот раз на собачьей морде самое озабоченное выражение, и Сириус поворачивается в нужном нам направлении. В том, что в новом обличии он не менее смертоносен, чем в старом, сомневаться не приходиться. Правда, далеко уйти мы не успеваем - мир за секунду изменяется, и какие-то мгновения дышать невозможно. Пока эта сила не оставляет меня в покое, напоследок коснувшись лица. - Джеймс? Громогласный лай подтверждает мою догадку, и меня прихватывают за край мантии, зубами таща в нужную сторону. Видимо, Сириусу надоело ждать, пока я приду в себя. Нужно не забыть ему сказать когда-нибудь потом, что быть собакой ему идет больше. Краем глаза замечаю Медоуз, которая кидает проклятия в кого-то, кого мне не видно. Мелькает Эдит и даже снова Локхарт, который что-то записывает, не обращая внимания на хаос, предсмертные крики и просто вопли. Мимолетная мысль о чужой целеустремленности исчезает, стоит преодолеть первый лестничный пролет. Сразу несколько тел и все в ученических мантиях. Сириус не дает мне рассмотреть, толкая лобастой башкой вперед. Если отвлечься от сумасшедшей суматохи, то ощущаешь, как давление магии нарастает - словно колоссальная масса океана обрушивается на замок и окрестности снова и снова. Четко различая по неведомому принципу своих и чужих.

***

Беллатрикс запыхалась, в волосах ветки и еще какой-то сор... Но главное, в замок они добрались. Кто же знал, что в этом нелегком теперь деле поможет привычка дядюшки пить в самых отвратительных клоповниках. А трактир "Кабанья голова" как раз относился к таким. Брат директора Дамблдора, выслушав тетушку Вальбургу, согласился пропустить их через тайный ход. Правда, до этого пришлось открутить голову четверке особо наглых слуг Лорда. Хотели сжечь эту халупу... Не то, чтобы она осуждала их за это намерение. Казалось, с ней должно быть все в порядке. Но Беллатрикс ни на секунду не забывала, что сделала... Она, именно она впустила в их дом врагов, и дядя Орион погиб. Траурный наряд тетушки, ее вина, как и скорбь, омрачившая прекрасное лицо первыми морщинами. Удивительно, но ее никто и не думал упрекать или винить. Вальбурга, наоборот, укачивала воющую от горя дурную племянницу и просила успокоиться. Так, как будто то, что она сделала, так легко стереть из памяти. Забыть и простить. Иногда ей казалось, что она сходит с ума. И только взгляд сына сдерживал Беллатрикс от добровольного шага в пропасть. Пусть Альтаиру наверняка будет лучше без нее, чем с ней. Она умеет только одно - приносить несчастья. Ее глупость, ее гордыня, ее "великая" любовь... От которой Беллатрикс теперь тошнило самым натуральным образом. Леди Селвин мечтала, что именно она поставит точку в истории Темного Лорда. Даже если это будет стоить ей жизни. Она должна искупить свою вину перед семьей. Башня Гриффиндора дымилась и горела еще тогда, когда они только прибыли в Хогсмид. Раньше она бы многое отдала за такое зрелище... Львятник ей, как всякой порядочной слизеринке, был глубоко противен. Правда, теперь Беллатрикс осознала, что принадлежность к факультету значит ничтожно мало. Все предательства в ее жизни совершили слизеринцы. Весьма иронично. Только шутить она не была настроена, а вот убивать уж очень да. Правда, кто же знал, что все обернется так? Своего противника она не узнала. Плащ скрывал фигуру, а серебряная маска без всякого узора служила наглядным доказательством того, что ее враг принадлежал к ближнему кругу. В который та прошлая она так отчаянно мечтала попасть. Теперь приходилось танцевать во вспышках заклятий... Он ее не щадил и на подначки и прямые оскорбления совсем не реагировал. Хотя тут Белла превзошла в язвительности саму себя - факт, которым впору гордиться. Он был гибким и чертовски быстрым. Она кружила вокруг него привычным яростным вихрем, но голова продолжала оставаться холодной. Азарт битвы больше не грел ее. Словно сердце навсегда промерзло и превратилось в мертвый лед. Чудовищная, чуждая воронка того, чего не было под небесами тысячу лет, схлынула, больше не гасила магию штурмующих Хогвартс. Так что шансы вновь уравнялись, и это было уже по ней. Тетушка отправилась искать сыновей. Она панически боялась потерять теперь их... Беллатрикс не спешила, не с этим противником, когда он уже опалил ей волосы. Нарси нет, и ее прическу некому держать в порядке. Как много у нее теперь нет. И все началось с ее дурацкой увлеченности одной подлой тварью. Той, которую этот молчаливый господин называет Повелителем. В их поединок вмешался третий... Беллатрикс полностью сумасшедше расхохоталась - Грейбек! Тот самый, тот, кто был на Дрянн-аллее в тот роковой вечер. Тот, чью шавку она тогда отпустила и ушла за своей мечтой, оказавшейся пустышкой. Приоритет резко изменился. Она хочет голову этого и намерена ее получить.