Трудный путь

Ему было откровенно не до того... От их парочки: сияющий он и мрачный Бродяга, все шарахались в каком-то даже суеверном ужасе. Джеймсу было в принципе плевать, слишком он уж был счастлив. И он совершенно не желал скрывать ни одно мгновение радости, которым он горел. Они с Жасмин - будут вместе! Конечно, впереди их ждет долгая дорога. Но только о плохом Джеймс думать физически не мог. Тень была за спиной, неотступная, вечная проклятого Наследия, дарила поддержку. Знание, что, если будет совсем край, есть на кого опереться. Эти мысли были неправильными и отдавали вязким соблазном... Если бы не одно "но". Золотой Грифон не опускается до мелочных интриг. Отказ или принятие Его должны быть честным и добровольным решением. Иначе ничего не получится. На Джеймса никто не влиял, это были его собственные мысли. С самого возвращения с Кира-на-Тонг он так ярко ощущал присутствие своего спутника. Сначала это тревожило - пока не стало привычным. Если уж возглавлять парад обреченных, то с немалым козырем за спиной. И плевать, какой будет цена, если ему придется... Джеймс не был уверен, что сможет удержать силу. Жасмин, безжалостная в своей внезапной прозорливости - сказала, что они очень похожи. Казалось, после того, как она таскала Грифона за перья, его ничто не сможет уже удивить. Но эти ее слова удивили и обрекли. Тень - не враг им, и никогда Он врагом не был. Золотой Грифон лишь то, чем был каждый Поттер. Похожи... Но достаточно будет ли этого? Сейчас Джеймс не хотел об этом думать. Взвешивать невеселые шансы или искать ответы. Сириус уже не выглядел так, словно разваливается изнутри. Спокойный, какой-то могильно серьезный, он был совсем не похож на себя обычного. Того, которого Джеймс знал, казалось, сто лет и так же хорошо, как самого себя. Пламя в безбашенном Сириусе Блэке не притухло, нет, оно полностью погасло. Он больше не был темной звездой... И к этому другому Бродяге предстояло привыкнуть. Никогда еще синие по-блэковски глаза не горели такой мрачной решимостью, и никогда в них не было столько стылой тьмы. За которой скрывалась острая боль. Бродяга никогда не хотел взрослеть. Несмотря на груз, который должен был нести, воспитание и дрессировку - он оставался беззаботным и обаятельным, до последней степени шалопаем. То, что отчаялась изменить в сыне миледи Вальбурга - ушло само собой. Сириус в несколько мгновений повзрослел и постарел душой на несколько лет. Он больше никуда не хотел бежать от того, кем должен стать. Такой страшной ценой в своей сути до Бродяги дошла простая как палка истина. Ты - тот, кем рожден. Джеймс точно не стал бы лезть в душу... Но если бы Сириус поговорил с ним ему бы стало легче прежде всего. Правда, кроме торжественного поздравления с победой, то есть с помолвкой, он ничего так и не дождался. Прежний Сириус выплескивал свои эмоции, совсем не задумываясь о последствиях. Этот же новый держал все в себе. - Питер, эта толстая крыса, - заговорил он вдруг без привычного уже безразличия. - Он может доставить тебе неприятности. Джеймс, придурок влюблен в Жасмин. - Знаю. И с каких это ты пор все продумываешь? Если Бродяга решил выпасть со своего океана безразличия, то нужно ему в этом помочь. Например, издевкой. Жестоко в данной ситуации, но действенно. Пусть разозлится или хоть что-то другое... Да, Джеймс от дуэли сейчас бы не отказался. Лишь бы лучший на свете друг очнулся и стал хоть немного собой. О друге Жасмин он думал и сам. Болван был по многим причинам неудобен. Но будущая леди Поттер не его пленница и собственность. Она может выбирать, с кем дружить. Даже если этот "друг" полное и трусливое ничтожество. То, что Питер ненавидит его, для Джеймса не было великой тайной. Бесило как раз другое - толстый трус не мог сказать об этом в лицо. А жался по углам. И дружить с этим? Джеймс считал, что даря дружбу Петтигрю, его Сокровище крупно ошиблась. Такие люди не меняются, каким бы ты ни был добрым или понимающим к ним. Трусость - это не временное явление, а состояние души. И еще отвратительней было понимание, что придурошный Питер всерьез считает себя достойным Жасмин Блад. Смеет думать о ней в таком ключе. Ревнивая, злая и темная его часть шептала, что несчастный случай для ничтожества стал бы хорошим выходом. И вовсе не из-за ревности, а потому что он печется о безопасности Сокровища. Только вот, правда, Джеймс усвоил прошлые уроки и делать этого не собирался. Жасмин ему такого никогда не простит, и кроме того, сама она скоро увидит - какой "друг Питер" на самом деле. Не стоит и одной рыжей прядки на ее голове. - Ты впал в счастливую кому, и кто-то должен думать? Бродяга усмехнулся и вернул шпильку. - Думать и ты, мой старый друг - это два взаимоисключающих понятия. - Джейми, решай... Если он пострадает на каникулах, то мисс Блад ничего не заподозрит. И ты будешь ни при чем, даю слово. - Нет, Бродяга. Пусть "дружат"... Мое Сокровище рано или поздно увидит гнилое нутро сама и отвернется от него. Просто за Питером стоит присматривать, вот и все. - Смотри, какие люди? Лорд Лонгботтом и его недо-леди. Сириус уже развалился в кресле в своей привычно небрежно-привлекательной позе. Но синие глаза смотрели без капли живой беззаботности. Просто остро, внимательно и очень насмешливо. На какое-то мгновение Бродяга этим взглядом ужасно напомнил ироничного лорда Ориона. Для которого насмешка была хорошим оружием, и владел он ей с превосходной остротой. Но наваждение быстро пропало... Сириус снова стал собой, а не юной копией отца. А Джеймс обратил внимание на сияющую собственным светом Эванс и совершенно незаметного за этим сиянием торжества Фрэнка Лонгботтома. Эванс была красивой... К чему врать? Только вызывала одно глухое и сплошное раздражение. Джеймс не мог понять, как он из рассказа Жасмин мог выбрать эту высокомерную дуреху? Что истинный Поттер мог в ней найти? Лично он настоящий желал, чтобы мисс Лили Эванс держалась от него как можно дальше. Иначе он за свою реакцию не поручится. Она была кромешно тупа и так же самонадеянна. Ее даже не было жаль. Пускай хвастая кольцом в честь помолвки, Лили Эванс ославливает саму себя на веки вечные шлюхой. И шлюхой, притом глупой. Что уж совсем непростительно. Каждый, кто хоть немного разбирался в реалиях их мира - сказал, что дорогая побрякушка на тонком пальчике ничего не стоит. Ведь магии за ней нет... Их с Жасмин соединил Глава Рода у Алтаря - у них есть прочная нить. Два в одно. А здесь пустота и явное надувательство. Правда, Эванс сама виновата. Столько лет жить среди них и не знать очевидных вещей, правил, традиций. Вот почему клеймо грязнокровки никак не желает с нее слазить. И даже эта псевдопомолвка его не сгладит, а только усугубит. - Десять галеонов на то, что курицу никто не просветит об истинном положении вещей. Легко предложил Сириус и, улыбнувшись своей очаровательной улыбкой, пошел поздравлять Эванс и Фрэнка. От того, что ее новое положение оценил и так вежливо заговорил несносный до этого Сириус Блэк - несчастная идиотка засияла еще больше. Веря, что будущий брак так изменил к ней отношения гордеца Блэка. Все это четко было написано на хорошеньком личике крупными буквами. Джеймс, правда, удивился, насколько циничен оказался маменькин сынок Фрэнк. Защитник "обиженных и угнетенных", образец благородного гриффиндорца оказался парень не промах. Заявляет о высоких чувствах и делает девушку, которую будто любит - наложницей... Хорошенькое дельце! А главное: совершенно спокойно воспринимает то издевательство, которое Эванс просто не понимает. В силу ограниченности куриных мозгов. - Нет, Джеймс, не могу... Эта действительно верит, что скоро станет леди Лонгботтом. На полном серьезе уверена в этом. Глаза Бродяги смеются, но стоит им упасть на Фрэнка, на лице появляется откровенное презрение и угроза. Сириус не вмешается... Это не его дело. Лили Эванс ему никто. И она сама виновата. Но все равно это очень подло, и это они с Джеймсом - отморозки и темные твари. А Лонгботтом хороший и правильный мальчик. Мир пиздец какое ебанутое место! - Ей кто-то скажет? - Не думаю. Вместо Бродяги отвечает тихо подошедшая к ним Медоуз. На Эванс она вообще старается не смотреть, а вот на Фрэнка смотрит так, что тот загореться должен. Правда, защищен подлец так хорошо, что даже искреннее желание чистокровной ведьмы не помогает. - Слизни будут наслаждаться цирком и тем, как очередная грязнокровка мешает себя с отборным дерьмом. Наши просто не полезут в чужое дело... Воронам пофиг. А барсуки не станут помогать Эванс после ее нападок на твое, Джеймс, Сокровище. Дура сама себя на это обрекла. Разве я не прав, Медоуз? - Твоя правда, Блэк. Но если Лонгботтому никто не устроит взбучки, я сама его прокляну. Джеймс смотрит на нее с удивлением, да и у Сириуса вытянулась физиономия. В честь чего такие репрессии? Медоуз же обычно не слишком-то благосклонна к Эванс. Заметив их удивленные физиономии - девушка снисходит до пояснений. - Она заслужила все это, но никто не должен так обращаться с женщиной. И уйти при этом безнаказанным. Эванс пусть хлебает свои помои и считает себя королевой мира, плевать...