* * *
– Если так пойдет и дальше, от героев в Глубоководье пострадает больше народа, чем от дроу. В моей гостинице – так точно, – угрюмо сказал Дурнан, заводя всю компанию в кабинет. Фраузетаулену, кажется, тоже хотелось высказаться, но он был слишком занят, прикладывая к глазам холодный компресс. – Ну, звиняй, дядя, мы, канечн, хотели народ удивить, но по-хорошему, – Томи был сама безмятежность. – О, вон пусть Шарвин концерт устроит: споет, потренькает. Это ж по ее части боевой дух поднимать. – Почему всякий раз, когда ты думаешь, что предлагаешь что-то умное, Томи, стыдно становится мне, а не тебе? – Бардесса опустилась в кресло, изящно вытянула скрещенные в лодыжках ноги, и удовлетворенно вздохнула. – Птмушта у меня воображалка получше, чем у тебя? – Нам очень, очень жаль, что так получилось, господин Дурнан, – Лину Ла`нерал предусмотрительно выбрала кресло подальше от чучела совомедведя. – Мы подозревали, что у Халастера нет артефактов без подвоха, но что даже портал на поверхность будет таким… таким вредоносным… Может быть, вам нужна помощь? Лину подалась к Фраузетаулену, при этом угодив ножкой кресла в трещину между половицами. В полу что-то угрожающе хрустнуло, но Даэлан своей лапищей схватил Лину за плечо, удерживая на месте, и после короткого мучительного ожидания последствий все облегченно обмякли в креслах. Фраузетаулен кашлянул, незаметно отодвигаясь от жрицы. – О, нет-нет, благодарю. Почти прошло. Наш мрачный Фаэрун никогда не будет залит таким количеством света, чтобы ослепить мои глаза. – А камешек-то какой открывал портальчик! – не унимался Томи. – Жерновушек! Обкакаешься, когда только посмотришь, не то что когда поднимать начнешь! Ты давай, Лину, рассказывай! – Хватит! – в один голос произнесли Дурнан, Шарвин и Лину, но Томи, ничуть не смутившись, лучезарно улыбнулся и подмигнул Феос, которую только что, заходя в комнату, мимоходом погладил по бедру, желая то ли облапать, то ли проверить карманы. Невервинтерская четверка вызывала у Феос странные эмоции. Они напоминали бродячий цирк, но у Феос не было сомнений, что даже болтливый Томи, даже неловкая Лину вовсе не бестолковы, это сработанная, знающая свое дело команда, какая только и могла спасти Невервинтер, да и весь мир, от древних людей-ящеров. Феос не могла сказать, что чувствует по этому поводу – зависть или грусть. Мастер Дроган был прекрасным учителем, но чего он не умел (или что не удавалось его питомцам), так это организовывать работу в команде. Феос, Миша, Дорна, Ксанос – все они предпочли идти своим путем, и легендарной компании приключенцев из них бы не вышло, несмотря на годы, проведенные вместе. По крайней мере, хотя бы Дикин был рядом, теперь примостившийся на ручке кресла с Энсерриком в лапах. Самого меча, невзирая на протесты, вновь задвинули в ножны так, чтобы он помалкивал: говорить и без него было кому. Как бы Шарвин с Лину ни одергивали Томи, они и сами оживились, вспоминая приключения в Подгорье: невервинтерцам удалось спуститься на более глубокие уровни и повидать еще более странные места. – Целый лабиринт, полный ловушек и спятивших гоблинов, – Шарвин закатила глаза. – Даж не знаю, как мы там выжили-то, с Лининым везением, не иначе, кой-чьи золотые руки подмогли. Но на ракшасах ты отыгралась, сестренка, а? Лину, густо покраснев, что-то неразборчиво пробормотала. – Ах да, ракшасы, – Шарвин будто попробовала это слово на вкус, и он ей не понравился. – Неплохо они устроились. Представьте себе залы как в калишитских сказках: ковры, разбросанные по ним подушки, курительницы с благовониями… И тут же – грязные казематы, холодный камень и солома, где ютятся измученные люди, которые были рабами Халастера, а теперь стали прислужниками ракшасов. Они плакали, пытались целовать нам руки, умоляли вернуть их на поверхность, к солнцу, которого не видели годами… Это выглядело так естественно, что им почти удалось обмануть нас. – Почти? Да вы уши поразвешивали до колен, один хуже другого! – проворчал Томи. – “Ой, бедненькие рабы, страдалечки-лапулечки, мы вас ща спасем!” Чуть не поперлись к дроу за камушком, чтобы халастеров портал для них открыть! И Лину, канешн, в первых рядах, так и рванулась к ранам всю себя прикладывать! Ну и вперлись прям в клетку к тигрушам, и там вся эта свора в момент обернулась… – Это была превосходная маскировка, – спокойно сказала Шарвин. – Те, кто справился с ракшасами в роскошных палатах, теряли бдительность, увидев беспомощных рабов. Мы потом нашли много обглоданных костей среди тряпок. – Ты еще похлопай им, Шарвин, молодцы-то какие! Хотя, может, и молодцы, умно это придумано, но че-та я ваще не в восхищении, когда куча тигр собирается меня сожрать, будто мыша какого. Но тут Лину молодцом себя повела, не поспоришь. Свалки ждать не стала – сразу решила вырубиться. – Томи! Я оступилась от неожиданности, но… – А там, этот, савкофав… копрофаг… каменный гроб, в общем, стоял. Лину жопкой-то крышку толкнула – та и слетела. И в гробу как сядет огромадный личара! Злой – вот как ты щас, дядя Дурнан, и смотрит так же. Даж тигры опешили. – Лич начал призывать огненную бурю, но, мне кажется, у него была аллергия на шерсть ракшасов, – Шарвин не смогла сдержать улыбки. – Он расчихался и вызвал волну дикой магии, которая превратила ракшасов в кур. Справедливости ради не могу не отметить, что в какой-то момент мы сами выползали из комнаты зелеными слизнями, а Томи и кроликом побывал, но это помогло нам затеряться в суматохе, когда на шум из соседних залов прибежали дроу и наткнулись на лича. И извлечь определенные… преимущества из ситуации. – Сааааакрушительная победа! – Томи потряс над головой кулаком. – Не-не-не, кто тут молодцы, так это мы! – Дроукрушительная? Личекрушительная? Ракшасокрушительная? – перебрал варианты Дикин, оторвавшись на секунду от стремительного черкания карандашом в блокноте. Глаза барда горели рыжим пламенем, чешуя на затылке поднялась, как будто он сам сражался с ракшасами и раскидал врагов парой ударов хвоста. Феос давно обратила внимание, что из всей четверки только Даэлан сохранял молчание, такое же спокойное и основательное, как он сам. Охотничьи рассказы товарищей он выслушивал с вежливым интересом, как Фраузетаулен, словно речь шла о событиях, которые не имели к нему никакого отношения, но стоило Томи сделать паузу, чтобы перевести дух, как полуорк тут же перехватил инициативу. – Это и правда была невероятная удача, спасибо леди Сеханин, – он снова сжал плечо Лину, на сей раз ободряюще, а та с признательным видом погладила свой жреческий амулет. – А то мы бы просто обошли лагерь дроу, не стали связываться с такой толпой. Но лич и ракшасы ее проредили, все стало проще, и нам достались трофеи. Похоже, у дроу там был штаб. Очень осторожно Даэлан принялся выкладывать вещи из заплечного мешка: винную бутылку с этикеткой “Джинн” (вторая буква была зачеркнута), внутри которой вихрился странный синий спиритус, крошечное увеличительное стекло, четыре недлинные цепочки с шариками на конце, покрытые разноцветной эмалью. Добыча была как из сорочьего гнезда, но опухшие глаза Фраузетаулена так и засверкали, и даже лицо Дурнана самую малость прояснилось. – Еще там были бумаги, – к трофеям добавились свитки, бережно завернутые в шелковые тряпицы. – Все со стола командира дроу, поэтому мы решили не разбираться сами, что из этого стоящее. – И правильно сделали, юноша, и правильно сделали! – Фраузетаулен смотрел так, словно хотел сгрести и прижать к груди всю сваленную на стол мелочь. – Бутылочку, правда, я вам посоветую вернуть в Подгорье: никогда не доверяйте джиннам, замоченным в можжевеловой настойке. А вот цепи… это ведь то, о чем я думаю, Дурнан? – Ключи это. От двери на нижний уровень Подгорья. – Их находка равнозначна тому, как если бы сам Халастер встал на пороге этой комнаты и предложил вам спуститься в его святая святых… – Говорят, обычно эта дверь отперта, – бас Дурнана без труда перекрыл голос волшебника. – “Говорят” – потому что я сам туда не доходил и не знаю никого, кто бы эту дверь видел. Добраться до нее – уже что-то доказать, поэтому Халастер и не трудится ее запирать: заходи, муха, к пауку, потолкуем. Иногда он просто играет, иногда, вроде как, учеников себе находит таким образом. – Пополняет запас, – ввернул таки Фраузетаулен, – уж очень быстро они кончаются. – Если Халастер почувствует настоящую угрозу, он может просто приказать двери закрыться, и ключи разлетятся по Подгорью, как иголки по стогу сена. – Вродь как в сейфе себя запереть? Мож, старичок отсиживается за дверкой до сих пор, а мы-то думаем, куды он делся… – Томи выглядел почти разочарованным. – Это объяснило бы, почему дроу занялись поисками ключей, но не то, почему дроу до сих пор в Подгорье, – Фраузетаулен просматривал бумаги темных эльфов листок за листком. – Оно создано для славы Халастера, во благо Халастера и для удовольствия Халастера. Конечно, есть вероятность, что он одурачил сам себя и попался в собственную ловушку… так-так-так, а вот и кое-что интересное. Похоже, ваш командир вел переписку с главным штабом дроу, расположенным где-то ниже… он отчитывается о поиске ключей и охоте на тварь, которой удается запечатывать дверь прямо перед его носом… спрашивает, не проще ли будет сломить упрямство старика, чем терять солдат в Подгорье. Хм, даже удивительно, что в ответ ему пообещали всего лишь превращение в драука, если он не справится с задачей при помощи имеющихся глаз и конечностей до прибытия Величайшей. – Той самой Вальшаресс? – спросила Феос, припомнив нелестную расшифровку этого титула, данную Фраузетауленом. – Стариком-то наверняка является Халастер, – заметила Шарвин. – Может быть. Не хотелось бы получить слишком много могущественных неизвестных в этой истории, – лицо мага внезапно сделалось серьезным. – Скажу вам честно, молодые люди: мне сильно не по себе, и, думаю, я не раз еще пожалею, что упустил ту девочку-дроу, Натирру, которая хотела нам помочь… Я пытался сам что-нибудь узнать о Вальшаресс, и не вышло. Информации просто нет. Было бы логичным предположить, что женщина с таким титулом будет матерью-матроной одного из великих домов дроу, но ничего подобного. Никто не знает даже, из какой она семьи, что для темных эльфов совсем нехарактерно: все же ресурсы Подземья достаточно ограничены и делены-переделены известным кругом игроков, и тягаться с Халастером сейчас некому. – Ну что ж, не в первый раз героям придумать надо смелый план: на то и звание такое, и быстрый ум им в помощь дан, – улыбнувшись, продекламировала Шарвин. Томи что есть силы пнул ногой ее кресло. – Эгей, артистка, ты тока не забывай, что порой не по дитятке Баалов трон! – но, похоже, сказано это было просто из вредности. – А что с увеличительным стеклом? – спросил Даэлан. – Со стеклом? – Фраузетаулен небрежно покрутил его в руках. – Полагаю, с его помощью можно жечь насекомых, если кому-то по душе столь жестокие развлечения. Ну и… Дурнан, у тебя есть какой-нибудь не слишком дорогой сердцу трофей? Трактирщик только рукой махнул, и Фраузетаулен прицелился в один из мечей на оружейной стойке. Комично прищурив глаз, подвигал увеличительным стеклом из стороны в сторону – и лезвие вместе с полкой переломилось пополам. – Приятный бонус.* * *
Феос отыскала Дикина – повесив Энсеррика за спину, он кормил Бурко сахаром. Казалось, конь только из вежливости подбирал губами сладкие кусочки: большие лиловые глаза были полны почти человеческой печали. – Пора идти, Дикин. Возвращаемся в Подгорье. – Можно маленькую минуточку, босс? Дикину нужно еще немножко времени, чтобы побыть с Бурко. Дикин рассказал ему про сэра Танареля, и Бурко теперь очень нужны друзья. – Да, конечно, – Феос похлопала коня по шее, – не волнуйся, госпожа Маэр и Дурнан о нем позаботятся. Они ведь хорошо знают друг друга, правда, Бурко? – Я опять слышу в вашем голосе что-то похожее на конфуз, – подал голос Энсеррик, – разговаривать с конем, какой ужас! Даже если конь настолько умен и благороден, что это паладин должен был ходить у него под седлом. – Кажется, я уже извинилась перед тобой. – О, мне просто нравится напоминать о неудобных вещах. Феос сочла за лучшее не обращать на него внимания. Кто ее больше волновал сейчас, так это Дикин: кобольд выглядел недоумевающим, напряженным и сердитым. Ей даже показалось, что это Бурко пытается утешить Дикина, а вовсе не наоборот, терпеливо снося его неловкие заботы и шумно фыркая ему прямо в морду. В обычное время Дикин был бы от этого в полном восторге, но сейчас, кажется, едва замечал знаки лошадиного внимания. – Что случилось, Дикин? Плечи кобольда едва заметно напряглись, но, к счастью, отрицать очевидное ему практически никогда не приходило в голову. – Дикин подумал грустное. Про сэра Танареля. То есть сначала Дикин про него не думал, а потом рассказал Бурко и расстроился. – Знакомое ощущение, – Феос опустилась на колено, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с мордочкой барда. – Дикин какой-то весь порватый изнутри. Он сильно, сильно обижался на сэра Танареля и совсем его не любил под конец, но если бы сэр Танарель просто помер, Дикину было бы легче. Наверное. Дикин не знает. – Знаешь, мне кажется, Дурнан и Маэр чувствуют то же самое. Они ведь много лет дружили с сэром Танарелем. – Дикин совсем не думал, что так расстроится. Но сэр Танарель помог ему, когда Дикин был совсем один и голодный, он привел Дикина к боссу, а потом вдруг стал портиться. Может, Дикин что-то сделал не так? Сэр Танарель ведь был нормальным до того, как встретил Дикина. – Нормальным? Да эта старая сволочь прогнила насквозь, – снисходительно заметил Энсеррик. – А ты-то откуда знаешь? – Откуда? Мы, творения Халастера, одним миром мазаны – оценили мою подкупающую искренность? Нормальные люди в Подгорье не ходят или честно дохнут, а не превращаются во всякую фигню. Что-то жрет тебя изнутри, тянет в эти сраные коридоры, а потом тебя захапывает Халастер. И это что-то – уж точно не благость и широкая душа… хотя, может, я как раз из-за нее и застрял в этом мече. – А Энсеррик знает, куда делся сэр Танарель? Как его будут наказывать? – на эти вопросы Дикин решился далеко не сразу. – Нет, приятель, тут банальное благоразумие не располагает к любопытству. Может, тебя переделают во что-то. Может, сожрут. Может, на какой-нибудь карманный план выкинут посидеть и подумать. Как, думаешь, Халастер получил репутацию пострашнее, чем у иных активных гадов, просто сидя в своем подземелье? Он никому ничего не объяснял. – А если Дикин и босс снова встретят сэра Танареля в Подгорье? – Ну, предупредить-то я вас успею. А вы, может быть, успеете убежать. – Не бери в голову, – шепнула Феос, увидев, что Дикин совсем повесил нос. Но у нее самой при одной мысли о новой встрече с падшим паладином все внутри похолодело. …У дверей конюшни их поджидал Гровел. Похоже, он успел приступить к своим новым обязанностям на кухне: поверх одежки гоблина был повязан новый передник, в пасти перекатывалась почти не обсосанная куриная косточка. Гровел застенчиво выплюнул ее в ладонь. – Гровел чичас-чисас работать, мыть-мыть-мыть пол. Маленький перерыв, да. Гровел хотеть сказать пока-пока. – До свидания, Гровел. Ты нам здорово помог со спящим королем. Гоблин кивнул с важным видом и тряхнул протянутую для пожатия руку Феос. – Гровел такой, да. Гровел уметь наводить порядок, за что ни взяться. В следующий момент, прежде чем Дикин успел что-либо сказать, Гровел заключил его в объятия, словно брата родного, и смачно чмокнул в щеку. – Гровел никогда не думать раньше, что встречать такой герой, и тот не хотеть его убить, а помогать и спасать. Гровел говорить большое-большое спасибо добрый Дикин. – Дикин не совсем добрый, он щипал Гровела, – самокритично сказал кобольд, повеселев на глазах. – Но Дикину тоже нравится быть героем.