***
Его желание узнать все о будущем было очень милым. «Как встречаться начали, да? — девушка легонько подула на свои ладони, согревая их теплым воздухом. Силы и выдержка покинули ее с уходом героев, и она на некоторое время позволила себе стать обычной, выдохшейся, уставшей собой. — Как открыли личности, да? Готова поспорить, ты к такой истории еще не готов, котеночек…» Звезды над головой странно успокаивали. Даже теплый уютный отель не казался таким заманчивым, по сравнению с самим космосом. Миллионами галактик… Миллионами огней… «Интересно… а он сейчас там?» Маринетт с грустной улыбкой откинулась назад, чувствуя привычный холод бетона на спине. Она любила это ощущение. Потому что очень, очень долгое время леденящие мурашки, бегущие по позвоночнику, означали, что через пару секунд на плечо девушки ляжет рука в черной перчатке. И сразу станет тепло. Всегда становилось, хотя Кот Нуар сам нередко дрожал от леденящего холода и искал спасения у своей леди. Маринетт закусила губу, сдерживая смешок. Адриан тогда так сильно напоминал ей вымокшего котенка, что она сама частенько принималась мурлыкать или шептать что-то в духе «кис-кис-кис». Нуара это заставляло шипеть. Ее — смеяться. Волна холода вновь прошлась по спине, и девушка, вздохнув, перевернулась на другой бок. Еще немного. Вот так полежать, а потом уходить под крышу, возвращаясь к своим проблемам. Зато никакого холода по спине… Черт… Маринетт готова была отдать все на свете, лишь бы вновь лежать на крыше, зная, что до шутливых пожеланий споКОТной ночи и сладкого сопения в обнимку осталась всего пара секунд… «Как начали встречаться, да?..» Да просто так. И девушка чуть-чуть рассмеялась. Воспоминание было не из приятных. Но из тех, что при пересмотре с другой точки зрения заставляют поднимать уголки губ вверх. Все и правда началось довольно просто. В тот день была очередная битва, а после нее — очередная фотосессия, организованная бойкой Алей и еще небольшой толпой фанатов, и Нуар по своей старой привычке шутливо закинул руку на плечи своей леди, приглашая ее поучаствовать в этом. На многое он, конечно, не рассчитывал. Но у Маринетт был хороший день, веселое настроение, никакой домашки после, да еще и Адриан некоторое время назад как сквозь землю провалился… и ах, да она просто была в том необычайно шутливом девичьем настроении, что бывает только у юных девчонок. В общем, наверно именно поэтому Мари, недолго думая сама обняла Нуара в ответ, да еще и, повернувшись к нему, приняла такую позу, что… боже, Адриан потом целую комнату оклеил обоями, на которых тиражировалась эта фотка! Серьезно, целую комнату. Она сама видела. А тогда парень просто стоял и смотрел, не веря своим глазам. И Маринетт, глядя на расплывающуюся по его лицу счастливую недоверчивую улыбку, внезапно ощутила, как где-то глубоко внутри смешным эхом ёкнуло сердце. А еще ей вдруг захотелось… видеть такое лицо чаще?.. Она не знала. Это чувство было новым, смешанным, настораживающим и волнующим. Девушка до сих пор помнит, как сильно растерялась она тем же вечером, когда поняла, на что это похоже. И все же ни о чем она не жалела. В тот день они фотографировались до самого упора, пока Талисманы не запищали в последний раз, и Маринетт все никак не могла прекратить радоваться, что приняла такое решение. Замечали когда-нибудь, что на большинстве фотографий героев Парижа они стоят порознь? Обычно впереди маячит яркая фигура Ледибаг, а бедный Кот позирует где-то сзади. А все потому, что они никогда не позируют вдвоем. И зачастую это вина именно Маринетт. Ну, была, по крайней мере. Раньше. Зато сейчас девушка словно оторвалась. Под ручку, спиной к спине, даже у Нуара на руках! — его счастливая улыбка и ее беззаботный смех мелькали абсолютно на каждой фотографии, заставляя людей улыбаться в ответ. А когда пришло время прощаться, Кот с таким счастливым лицом поблагодарил ее за все это, что девушка окончательно утвердилась в своем решении вызывать такую улыбку как можно чаще. Так и случилось. Адриан, далекий, неприступный Адриан становился все ближе, но… становился все более другом. Чем чаще Ледибаг принимала шутливые подарки Нуара, чем чаще она хихикала в ответ на его шутки и принимала приглашения поиграть в догонялки на Эйфелевой башне, тем проще ей становилось рядом с Агрестом. Сначала ушли заикания, затем запинки, а после — нерешительность. И в какой-то момент Мари вдруг поняла, что абсолютно спокойно может с разбегу запрыгнуть ему на спину или закинуть руки на плечи, приветствуя. Однажды она именно так и сделала, и Адриан, расхохотавшись в ответ, дернул ее на себя, пытаясь шутливо придушить руками. А затем отпустил, и они вдруг приняли позу героев Парижа, точь-в-точь, не сговариваясь, словно репетировали годами. Тогда у них и появилось первое зерно подозрения, но они оба так успешно обходили эту мысль годами, что правда так и осталась в стороне. С Нуаром все было по-другому. Шутливые дразнилки, забеги, подколы и его такой сумасшедше красивый весёлый смех, когда он вновь и вновь убеждался в том, что Ледибаг не шутит, она идет с ним дурачиться и хохотать… Это было… потрясающе. Маринетт все чаще ловила себя на мысли, что она хочет, чтобы он смеялся так вечно. Но действовать решительнее она была не готова. Пока не готова. Она все же осторожничала, пыталась не дать Нуару повод перейти границу и начать все заново, начать все выяснять. Хотя, глядя на те события сейчас, из будущего, можно смело сделать акцент на слове «пыталась». Сейчас Маринетт с легкой улыбкой вспоминает все те свои смешные реакции на его улыбки, наигранные восторги и каламбуры и понимает, как тяжко приходилось Нуару видеть ее смущенные красные щеки и спрятавшийся куда-то вбок взгляд и ничего не делать. Даже не выдавать, что он это замечает. Хотя, нет. Один раз он все-таки выдал. Но тогда и сама Мари постаралась от души. И что на нее нашло?.. День святого Валентина, крыша какого-то из домов на Монмартре… И они вдвоем. — Не как парню… — девушка, явно нервничая, почти запихнула маленькое сердечко с конфетами в руки растерянного напарника. И вдруг заметив, как погрустнел он после этой фразы, вздрогнула. И нырнула в омут с головой. — Пока-что-не-как-парню-но-уже-не-как-другу! Бросив эту убойную скороговорку ему в лицо, она… сбежала. Нет, Маринетт, конечно, хотела остаться, улыбнуться и шутливо потрепать его по голове, но когда девушка приоткрыла один из зажмуренных глаз, то лицо, которое она увидела напротив, напрочь лишило ее рассудка. Так сильно ее не колотило даже рядом с Адрианом, и это была последняя мысль, после которой девушка смогла лишь что-то пискнуть, наугад швырнуть йо-йо и исчезнуть. На целую неделю. Много позже Плагг рассказал ей, что всю эту неделю Адриан проходил в той же прострации, в которой простоял неподвижно еще минут десять с того момента, как девушка исчезла за домами. В школе он, разумеется, не появлялся. Первая акума за это время пришла ровно семь дней спустя, и Маринетт скрепя сердце пришлось вновь облачиться в гороховый костюм. Она не понимала саму себя, не понимала свое смущение, не понимала ничего. И поэтому, когда герои наконец столкнулись нос к носу, девушка всем своим видом постаралась показать, что еще рано, что она ни к чему не готова. Хоть была уверена, что Нуар не послушает. Но парень словно понимал все, о чем она думала. Ни во время битвы, ни часом, ни днем, ни неделями после он не выдал того, как сильно его эмоции хотят прорвать внешнюю маску рядом с ней. Кот молчал о самом важном, смеясь и шутя, выжидая, когда же наконец настанет тот день, когда он сможет на тысячу процентов быть уверенным в том, что на его признание леди ответит тем же. А в том, что такой день настанет, он больше не сомневался. Пока же они просто были безумно похожи на лучших друзей. А вообще, как он признавался потом, к его радости, все случилось гораздо быстрее, чем планировала строящая невнятные планы на ближайшие пару лет Ледибаг. Все произошло в один дождливый осенний день, когда одного из героев Парижа к стенке в подворотне приперла банда взрослых пьяных в стельку парней. И вы не подумайте, это была не Маринетт. Адриан еще долгое время умалчивал о начале этой истории как только мог. Однако Маринетт почти наверняка знала всю правду. Еще с первого шага этих людей к нему парень изо всех сил воззвал к самоконтролю, ведь с возрастом сил Кота Нуара в нем прибавилось и сейчас, не контролируя себя, он мог запросто отшвырнуть их всех к соседней улице за один удар. Или сломать им шеи. Без разницы. — Посмотрите, кто у нас здесь! — стебались парни, окружая Адриана и заставляя его отступить в темноту подворотни. На долю секунды в ней мигнули ядовито-зеленые кошачьи глаза, но парень тут же усилием воли запихал Нуара обратно. Не здесь. Не сейчас. Множество, множество раз после этого Плагг заверял Адриана, что в экстренных ситуациях, наподобие этой, применить всю свою мощь и сломать пару лиц можно и даже нужно. Но Маринетт знала, что ее Нуар не такой. Как знала и то, что в тот день он терпел. Сжимал зубы, проклинал всех этих людей яростным шепотом, но терпел. Пока они не перешли грани разумного, окончательно потеряв контроль. И с этого мига все и началось. Кажется, Плагг пару раз заверял их, что это был лучший момент в его жизни. — Да он все молчит! — почти заорал тогда один из тех «ребят», которым было либо нечего терять, либо они были пьяны настолько, что становились абсолютно бесстрашными… В общем, за языком он предсказуемо не следил. И это стало его ошибкой. — Ну почему ты молчишь, сопля? Эй, сосунок сраный, а ты так и будешь стоять тряпкой? Ты ничтожество, вот так вот. Маменькин сынок… Ой, нет, погоди! Что-то непорядок у тебя с маменькой! Про нее слишком мало известно, даа… Я знаешь, что, — и он мерзко икнул, — я ей помогу немножко прославиться! Распечатаю фотку этой красотки… — все. Больше терпеть было нельзя, — а ведь она — ик! — красотка вроде… — Адриан сжал кулаки, — прифотошоплю ее к фотке голой бабы… — зеленые зрачки внезапно вытянулись, становясь узкими и длинными, — распечатаю огромным тиражом и… ХРЯСЬ!!! Адриан сжал кулаки и шагнул вперед, но удар, превративший лицо говорившего парня в морду мопса, принадлежал не ему. Тонкая летняя курточка, туфельки на каблуках, французская косичка и милое платьице — Маринетт сегодня возвращалась со дня рождения своего дяди и решила срезать, из-за чего и натолкнулась случайно на группу этих людей. Даже зная о прекрасных физических способностях Адриана, она не смогла пройти мимо. Девушка остановилась, притихла… и случайно услышала последние несколько фраз. А дальше — провал в памяти. Она немного выпила сегодня, день был неудачным, да еще и Нуар сегодня утром на вопрос «Как твои родители относятся к тому, что ты вечно пропадаешь из дома?» ответил: «Мамы у меня нет, а отцу на меня плевать». Так что Маринетт была в оправданно мерзком настроении. И потому эти слова стали для нее красной тряпкой. Ее кулак с невероятной скоростью впечатался в одну из надменных рож, а отблески сияющих красным светом глаз отразились в его изумленных пустых зрачках. И затем он любезно поздоровался со столбом на другой стороне улицы. Девушка выпрямилась и решительно оглянулась, прикрывая пылающие алые зрачки ресницами. Адриан стоял прямо за ней, готовый к удару, вставший в профессиональную позу… Эта стойка на долю секунды показалась ей чертовски знакомой, но задуматься об этом ей не дали… По словам Плагга, в тот момент он и сам едва не поседел. Потому что вид здорового парня, возвышающегося с осколками бутылки в руке над хрупкой тоненькой девушкой, не внушал ему никаких приятных эмоций. Чего уж говорить о его хозяине, который в этот же миг абсолютно забыл обо всех своих геройских конспирациях. — МАРИ! — Плагг даже физически ощутил всплеск энергии своего Талисмана, когда Адриан, вновь засияв ядовито-зеленым, бросился вперед, намереваясь защитить эту худенькую девочку… Но помощь и не понадобилась. За долю секунды до удара Маринетт широко распахнула глаза… И резко ушла в сторону высоким грациозным сальто. Девичья ножка в элегантной туфельке с невиданной мощью впечаталась в подбородок того парня, отправляя его в нокаут, а ее ослепительно-алые радужки прочертили в воздухе две параллельные дуги, оставляя за собой мощный отпечаток на сетчатке глаза. В этот же миг Плагг узнал ее и понял — этим парням чертовски не повезло напасть на саму Ледибаг. Адриан, к счастью или нет, был настолько же догадлив. Черный квами однажды шепотом рассказал Маринетт, что он слышал, как колотилось сердце Адриана, когда он без лишних слов кинулся в гущу драки, помогая девушке. Он слышал безумное "бум-бум-бум!" каждый миг, когда его ослепительно-зеленые глаза сталкивались с ее, горохово-красными. И даже когда герои, действуя так привычно, так знакомо синхронно, уложили на лопатки последнего из невезучей шайки и обернулись друг к другу… Вот в тот миг, еле слышно выдал квами, его сердце едва не остановилось… Маринетт заверила его, что с ней было абсолютно то же самое. Она легко выдохнула, разминая кулак, неприятно горевший от встречи с очередным лицом, и замерла, наконец найдя в себе силы взглянуть в лицо правде. Адриан. Адриан Агрест стоял прямо напротив нее. Взволнованный, напряженный, все еще витающий среди произошедшей битвы… И сверкающий такими… кошачьими зелеными глазами в темноте этой дурацкой подворотни. Она знала это все. И лохматую прическу, и оборонную стойку, и прищур этих чертовски знакомых глаз. Абсолютно все. Кусочки паззла, который невольно формировался в ее сознании уже довольно долгое время, что она так старательно обманывала саму себя, с громким щелчком сложились воедино. И алый свет в ее глазах погас. — Черт возьми… — еле слышно выдавила Маринетт. Она перевела быстрый взгляд на гору «трупов», окружающих их двоих. Затем снова на слишком явного Нуара в одежде Адриана Агреста. И шумно сглотнула. — Твою же мать… — Знаешь, это тогда меня добило, — много после рассказывал Адриан, обнимая свою уже девушку за талию, а та звонко смеялась, прося подробностей. — Ну представь, милая скромная малышка Мари, которая лишь так чудесно улыбается постоянно и абсолютно всех и вся любит, внезапно срывается в драку в подворотне, выносит добрую половину народу, да еще и дополняет великолепном словесным аккомпанементом! Ах, да, а еще ее голубые глаза сияют ярко-красным цветом. В горошек, чтоб его! Когда он рассказывал это вот так, она смеялась. Но в тот день в подворотне, Маринетт лишь смотрела на растерянного, испуганного Адриана, так по-знакомому лохматого и чумазого, и понимала, что…черт! Черт! Черт! Черт!!! Растрепанная прическа Нуара. Идеальное лицо Адриана — да, они давно стали друзьями, но это совсем не отменяло того факта, что она продолжала поражаться его красоте, — и горящие ослепительно-зеленым глаза с почти вертикальными зрачками. О, черт побери, идеально. В тот раз они разбежались больше, чем на неделю. Маринетт тогда, осторожно отступив назад, еле нашла в себе силы раскрыть рот. Потому что нужно было хоть что-то сказать. Хоть что-то! Что угодно! — …Нуар?.. — она не узнала свой голос. — …Ледибаг?.. — и не узнала его. Пауза затянулась. — О, нет… Ее сердце пропустило пару-тройку ударов. Синие глаза распахнулись еще шире, и если бы она не была так сильно поглощена охватившим ее отчаянием, она бы заметила, как парень моментально пожалел о сказанном, едва не захлопывая себе рот обеими руками. «Нет, нет… Нет! Только не это. Он мог сказать все, что угодно, но только не это! Потому что это звучало так, будто он ужасно разочаровался, увидев ее. Будто сделал именно то, что, как много лет уверял он Ледибаг, никогда не сделает!» Примерно так он описывал свои эмоции потом. И примерно вот этот же кошмар она могла бы прочесть в его взгляде в тот миг, если бы присмотрелась. Но она не присматривалась. Парень еле подавил дрожь в голосе, вновь попытавшись заговорить, и это ее добило. — Марин… — Уходи, пока не прибежала полиция, — голосом робота, жестами робота, походкой робота — Маринетт, еле передвигая ноги, сделала шаг назад. И еще один. А затем вдруг судорожно вдохнула, развернулась и побежала. Она не видела, остался ли Адриан или сделал то же самое — ей было уже все равно. Тогда она просто бежала. Как можно дальше. От него, от этих глаз, от правды… От этого «О, нет…». Особенно от последнего. После этого она тогда словно пропала. Не выходила на связь, не отвечала на сообщения в их общем чате, не принимала звонки на йо-йо. Не открывала дверь дома, запирала изнутри дверь на балкон и говорила родителям, что ушла к Але, а Але — что осталась дома. Но, справедливости ради, стоит сказать, что Адриан не так уж много и пытался. Внезапное раскрытие личностей выбило и его из колеи. И подорвало почву под ногами. И все же такое напряжение не могло держаться вечно. Это «маленькое недоразумение» разрешилось, когда Хищная Моль наконец очнулся от спячки и послал на город сильную акуму, которая, к несчастью абсолютно всех сторон, оказалась ярой фанаткой романтики вообще и — вот ужас — пары Ледибаг-Кот Нуар в частности. А еще так вышло, что задолбавшийся вечной классикой и всем прекрасным Адриан в тот день слушал в наушниках тяжелый рок. И не услышал криков. Маринетт вышла на бой одна. И привычка в сражении полагаться на своего напарника сыграла с ней злую шутку. — Нуар, прикрой меня! — автоматически крикнула она, собираясь выполнять какой-то очередной трюк, и прыгнула вниз. И, естественно, тут же пропустила все удары, что только могла. Новая злодейка-романтик была как-то связана с электричеством (разрядами любви, или как она их там звала), а потому впервые за всю свою жизнь в качестве героини Маринетт оказалась на грани потери сознания. В тот миг она лишь успела с ужасом осознать, что сейчас подведет весь город, всех своих друзей, Тикки и Нуара, а затем перед глазами ненадолго потемнело… И почти все произошедшее дальше она знала лишь со слов своего напарника.***
Адриан злобно уставился на толкнувшего его уже третьего человека подряд. Музыка в его ушах грохотала, на то, что творится вокруг, парень принципиально не смотрел, а тот факт, что быстро разрастающаяся толпа так и норовила сбить его с ног, жутко раздражал. Ноги упорно несли его вперед, а народ валил навстречу, и это было настолько неприятно, что, когда число толкнувших его перевалило за семь, парень наконец раскрыл прищуренные глаза и злобно покосился на толпу напротив. Маринетт знала: он искренне ненавидел рассказывать об этом моменте. Потому что в тот день он сразу же понял, что что-то не так. Испуганные лица, судорожная давка и взгляды, направленные куда-то вверх… Сердце тревожно ёкнуло. Адриан медленно поднял руку к уху и вытащил наушник, позволяя шуму окружающего мира слиться с тяжелой музыкой в его голове. И, надо сказать, сочетание вышло что надо. — Что теперь, что делать? — донеслось до него со всех сторон. — Это ужасно, не смотри, уходи отсюда, бегите… Музыка пошла на снижение, затихая, заканчиваясь и оставляя в ушах лишь эти голоса. — Ледибаг звала Кота Нуара на помощь, но он не пришел! — эти слова заставили его застыть как вкопанного и резко побледнеть. — Она не справилась одна! Она проиграла!!! Музыка резко закончилась. А раздавшийся следом за этим громкий крик, в котором Адриан с ужасом узнал голос своей леди, эхом отдался в каждой клеточке его тела.***
Он плохо помнит, что было потом. Плеер полетел под ноги кому-то из толпы, а сам Адриан стремительно развернулся к Эйфелевой башне, куда и стремилась большая часть города. У него тряслись руки, готовились отказать ноги, а крик Ледибаг до сих пор звучал в голове. Парень еле нашел в себе силы посмотреть наверх. Однажды он сказал, что тут же пожалел, что это сделал. Если кто-нибудь взглянул на него в тот миг, он бы сразу же понял, кто это такой — зрачки глаз парня резко вытянулись и загорелись, давая ему возможность воспользоваться идеальным зрением Кота Нуара, и… черт возьми, лучше бы он этого не делал. Лучше бы он вообще так не умел. Все, что угодно, лишь бы не видеть Ледибаг, судорожно сжимающую плечи руками и еле стоящую на ногах. Не видеть ее растрепанные из-за порванных ленточек волосы и потемневший от боли взгляд. Не видеть огромное количество ран и костюм, весь в порезах. Все, что угодно. — Пропустите меня, — Адриан все еще не двигался, словно забыв, как это делается. Он не узнал бы свой голос, если бы услышал себя сейчас, не узнал бы и свое застывшее в страхе лицо. Сейчас лишь те хладнокровные, решительные черты Кота Нуара, что хранились где-то глубоко внутри парня, управляли им. И именно они заставляли его продираться сквозь толпу. — Пропустите, пропустите, с дороги!!! — парень пихал всех, кого только мог, но сравниться с прущей вперед оравой людей, готовых смести все на своем пути ради любопытства и пары фотографий, он не мог. Он рвался назад, толпа неслась вперед. И в итоге он просто стоял на месте. Просто. Стоял. — Внимание, леди и джентльмены! — раздался над площадью резкий ликующий голос акумы, и парень вновь застыл на месте. — Меня зовут Электромантика, и я посылаю импульсы любви! Но сейчас я буду играть не в это — не-а. Я милая девочка. Сейчас я, а точнее, мы с Ледибаг будем играть в «Правда или ложь!» Правила просты. Я задаю вопрос, а моя дорогая подружка отвечает. По импульсам и волнам я определяю, врет она или говорит чистую правду. Если последнее — то она получает небольшой разряд, хи-хи. Вот так! За секунду до того, как наверху засверкали молнии, Адриан внезапно почувствовал, что у него словно переключили рубильник. И размазать Катаклизмом каждого на своем пути показалось ему отличной идеей. А дальше яркой вспышкой загорелся «небольшой разряд», Ледибаг вновь закричала, а парень, заметив вдруг, что люди достали камеры и начали это снимать… он захотел убить их всех. — Плагг, — чужим голосом сказал он. — Трансформац… — С ума сошел?! — котенок, сидящий в его рубашке, изо всех сил укусил его за плечо. Адриан даже не поморщился. — Нельзя! Здесь люди, тебя увидят, тебя раскроют, и Хищная Моль… — Мне насрать, — на Плагга посмотрели абсолютно чужие глаза, и квами судорожно сглотнул. — Тикки говорит, Ледибаг просит тебя этого не делать, — тихо сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Она говорит, чтобы ты остался здесь и увел как можно больше людей, чтобы они не пострадали. — Какого черта… — голос Адриана мгновенно охрип. Мысль о том, что Ледибаг сейчас смотрит на него, просто стоящего, даже не пытающегося ей помочь, заставила его похолодеть. — Она… меня видит?.. — При наличии освещения у нее такое же зрение, как и у тебя, — осторожно напомнил Плагг. У Адриана задрожали колени. Уже совершенно не заботясь о том, что его может кто-то заметить, парень вновь «включил» зрение Нуара и посмотрел наверх. Взгляд родных синих глаз он встретил сразу же. Но сейчас ему было страшно. — Спасай людей, — одними губами прошептала девушка, осторожно переступая с ноги на ногу. — Ей не нужны Талисманы, ей нужны мы. Беги! Адриана кто-то толкнул, и тот, едва не упав, разорвал контакт с напарницей. Руки затряслись еще сильнее. Беги? Какое, к черту, беги?! — Вот как-то так, — нарушила вдруг тишину Электромантика. — Это будет, если Ледибаг скажет правду. Но если моя драгоценная леди соврет, то разряда она не получит… На секунду Адриан застыл, ища подвох. Чутье подсказывало ему, что просто безопасно врать не выйдет, но что тогда эта акума… «Спасай людей!» О, нет. И парень вдруг широко распахнутыми глазами оглядел площадь перед башней. Плохо. Очень! — … его получите вы, мои дорогие жители города! Вот так! — и акума взмахнула рукой. В следующую секунду всех накрыла огромная волна из молний, и площадь наполнилась криками сотен людей. Они кричали, что горят, что ломают кости, что их убивают. Адриан еле устоял на ногах — накрывшая его боль была настолько сильной, что лишь осознание того, что там, наверху, Ледибаг терпит то же самое по его вине, заставила его удержаться. Злость, страх, отчаяние… — парня трясло вовсе не от разряда тока. Он вновь поднял глаза наверх, но Ледибаг согнулась пополам, желая удержать крик внутри себя, и Адриан остался один. Просто на это смотреть. — Итак, первый вопрос, моя дорогая ле… — начала было Электромантика, но вдруг осеклась. И зашипела на невидимого собеседника: — Прекрати мешать мне! Нет, я не забываюсь, просто иди-ка ты со своими Талисманами куда подальше! Ни Ледибаг, ни Кот Нуар не имеют отношения к моим проблемам на работе, понимаешь? Я просто люблю, когда сходятся пары, и хочу, чтобы все были счастливы. Только делаю это по-своему! Адриан удивленно поднял брови, но секунду спустя тревога вернулась обратно, заставляя его напряженно сосредоточиться. Надо было увести людей. Но как?! — Итак, вопрос, — пропела акума, включая молнии в виде мерзких сердечек, уже готовые поразить нужную цель. Она вдруг хихикнула и смущенно улыбнулась. — Кто любит тебя больше всех на свете? Ледибаг удивленно выпрямилась. На долю секунды ей показалось, что она ослышалась, но акума повторила вопрос, и уверенность пришла. Но это была не уверенность в ответе. — Моя се… — начала была девушка, но Электромантика нетерпеливый жестом оборвала ее, не позволив дать ответ. — Да нет же, — вздохнула она. — Как Ледибаг, а не как твою обычную личность и все такое. Кто любит тебя той Ледибаг, какая ты есть, сильнее всех? Ну-у! А вот и подвох. И девушка нервно закусила губу. Вопрос был и сложный, и нет, но в голову все равно лезло только одно имя. Пришедшее туда с самой первой секунды, оно — очевидно — было именно тем ответом, который так хотела услышать от нее эта наэлектиризованная чокнутая шипперша. Чтоб ее! — Итак, ответ! — пропела акума. Ледибаг покраснела, против своей воли задумавшись, есть ли хоть кто-нибудь еще, кроме этого человека, кого она может назвать? Хоть кто-нибудь, чье имя произнести будет не так… смущающе. Хотя она и так прекрасно знала, что нет. И быть не может. Потому что тот, кто любит ее сильнее всех со всеми заморочками, нытьем, занудством и постоянными претензиями — один-единственный человек во всем мире. — Кот Нуар, — пронесся над площадью ее тихий голос. Настолько тихий, что во всем этом диком шуме различить его смог, пожалуй, лишь один-единственный человек. Адриан низко опустил голову и стиснул зубы. В другой момент он бы обязательно улыбнулся, просиял. И отпустил бы какой-нибудь свой фирменный каламбур, но… Он действительно любит ее. Больше всех на свете. А значит, Ледибаг сказала правду. — Умничка, — хихикнула акума. И щелкнула пальцами. Новый крик разлетелся по улицам. Ледибаг дернулась вперед и изо всех сил ударила пару раз кулаками в стенки купола, внутри которого стояла. И еще, и еще… Но бесполезно. Девушка в отчаянии посмотрела вниз и вдруг наткнулась на почерневший взгляд Адриана. И видеть его таким было куда страшнее, чем стоять здесь и терпеть эти электрические заряды. Героиня попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло ничего, кроме гримасы. Для Адриана это был словно выстрел в сердце. Парень в ужасе огляделся по сторонам и вдруг заметил то, что показалось ему сейчас единственным выходом. Один удар, и люди, стоящие на канализационном люке, разлетаются в стороны. Два — и сила, которую выдают резко позеленевшие глаза, отрывает к чертям крышку. И три — резкий прыжок вниз, сопровождаемый долгожданным криком «Плагг, трансформация!» — Хорошо, моя дорогая, — услышал Нуар. Он выскочил из другого люка и теперь мчался сюда изо всех ног. Но голос Электромантики был быстрее. — Скажи, и это второй вопрос, а ты относишься к нему так же? Нуар запрыгнул на Эйфелеву башню и понесся наверх изо всех сил, мысленно костеря так не вовремя прущую из современного люда романтику. — Итак, отве-ет, — Ледибаг молчала, судя по всему, честно пытаясь сохранить остатки достоинства и гордости. Что, несомненно, было плохим решением. — Ответа нет? — акума обиженно вздохнула, театрально прижимая к сердцу ладони: — Тогда я считаю от пяти и даю заряд на всех сразу! Пять, четыре, три… Девушка покраснела до кончиков ушей. Нуар ускорился до состояния ракеты. И все же не успел. — Да, — зажмурившись, еле слышно заговорила его напарница. — Я тоже очень сильно… люблю его. Годы тренировок не готовили Кота Нуара к такому моменту — его руки и ноги внезапно заскользили по балкам вниз, а равновесие помахало ему белым прощальным платочком, и парню стоило огромных усилий восстановить его. Однажды он не выдержал и признался: ему казалось, что в тот миг его сердце просто сошло с ума. Маринетт запустила в него подушкой и послала к черту, потому что, по ее словам, в тот миг она была как никогда готова провалиться сквозь землю. Что делало его страдания настоящим мизером. — И это правда! — просияла невероятно довольная собой акума, услышав долгожданный ответ. — Ты вновь спасла горожан. Но теперь у нас новый уровень, так что так сладенько, как в прошлый раз, увы, не будет. Хи-хи! И она щелкнула пальцами. Время уничтожило любые отголоски той боли, но Маринетт на всю жизнь запомнила те секунды. Это ощущалось так, будто тебя разрывают изнутри. Она сначала даже не смогла набрать в грудь воздуха, чтобы закричать. Это было больше похоже на хриплый писк, лишь затем переросший в полноценный вопль. Было очень, очень больно. Но недолго. — Катаклизм!!! Купола коснулась рука в черной перчатке и уже секунду спустя девушка вдруг ощутила, что летит вниз. Родные сильные руки подхватили ее на лету, и спустя мгновение падение прекратилось. Тут же расслабившаяся Ледибаг слабо улыбнулась, но слова благодарности замерли на ее губах, стоило ей поднять глаза на напарника. Нуар прижимал ее к себе, прожигая акуму настолько гневным взглядом, что становилось страшно. Он был в ярости. Самой искренней, злобной и полыхающей. Ярости, способной заставить его забыть обо всем и действовать на одних эмоциях. А этого допускать было нельзя. В их работе идти на поводу у чувств вообще было плохой затеей, и поэтому Маринетт вздохнула и быстренько засунула собственную панику куда подальше. Нужно было срочно разрядить обстановку. И хотя мастером в этом был обычно Нуар, у нее тоже была пара козырей в кармане. — Бесишь! — девушка вытянула руку и точным броском залепила этой Электромантике йо-йо прямо между глаз. Та удивленно крякнула, да и руки Кота Нуара, держащие напарницу, как-то опасно дрогнули. — Вот куда ты полезла, хотя не просили?! Я, может, вообще не так планировала признаваться! Но раз уж все испортила, будь добра, сгинь к черту, дай нам пообщаться, а то твой любимый пейринг канет нафиг в Лету. Спасибо! И акума послушалась. Совершенно обалдевшая, озадаченная, максимально потерянная, она буркнула что-то в духе «Только не целуйтесь без меня!» и растворилась в воздухе под громкое «Катись уже!» героини в красном. Губы Нуара дрогнули в подобии улыбки, когда он, убедившись в безопасности всех на площади, наконец прыгнул в сторону, унося с собой все еще ворчащую напарницу. А дальше они стремительно пролетели несколько кварталов, спрыгнули на какое-то здание, Нуар бережно опустил ее на крышу, тут же почти отпрыгнув на метр… И повисла тишина. Неприятная такая. Звенящая. Натянутая, как струна. Впрочем, в их команде Кот Нуар всегда был эмоциями, а Ледибаг — зерном рационализма. Когда молчать стало почти физически больно, Маринетт решила вдруг вспомнить об этом разумном факте. — Акуму нужно поймать, — отрывисто сказала она, приподнимаясь. — Со всеми нашими закидонами разберемся после. Уже скоро она поймет, что я ее обманула, и тогда сорвется на жителях горо… Черт! — Мари? — Нуар — Адриан, господи — тут же подорвался с места, наглядно демонстрируя в действии правило «знаешь имя — кричишь имя», и девушка состроила ужасающее лицо, понимая, как много им теперь придется разруливать. Хотя, конечно, все это могло подождать. — Чертова Электрика, — простонала Маринетт, пытаясь подтянуть себя за бортик крыши. — Я даже встать не могу, вот кто вообще стреляет такими зарядами в своих любимых персонажей? Адриан выглядел настолько потерянным, насколько это возможно. Он неловко топтался рядом, то и дело пытаясь протянуть к ней руки, чтобы предложить помощь, однако Ледибаг, у которой сейчас вместо ног была сплошнейшая каша из адски болящих мышц, догадывалась, что толку от этого не будет. — Ладно, — кивнула она больше сама себе. — Я сейчас подняться не в состоянии. Придется тебе одному работать, котенок… Просто пригнать акуму сюда, я подхвачу. Справишься? И пока Нуар медленно приходил в себя, возвращая былую решимость, она вызвала Талисман удачи и немного резко рассмеялась. — Держи, — кинула в напарника гигантским сачком она. — Пригодится. Тот кивнул, явно проглотив с десяток вертевшихся на языке вопросов. — Я… — хрипло начал он, тут же обрывая сам себя. — Хорошо. Скоро буду. А ты… будь осторожнее, ладно? Маринетт кивнула, и Адриан тут же рванул с крыши прочь, в один миг исчезая в небе. «Проще победить врага, чем поговорить с девушкой, — мысленно пошутила героиня, спасая себя от ненормальности ситуации. — Типичные мужчины!» Парень вернулся ровно через пять минут, когда время трансформации у Маринетт катастрофически стремилось к концу. Нервно ругаясь с сидящей в сачке маленькой черной бабочкой, Кот Нуар завалился на крышу и выпустил ношу в небо. Секундная вспышка — и волны красного света начали исцелять все разрушенное и испорченное в этом городе. Девушка еле сдержала вздох облегчения, почувствовав, как восстанавливаются ноги. Со врагом было покончено. С разговором — нет. … — Как ты нашел ее? — Маринетт спросила это, потому что нужно было хоть что-то спросить. Нуар слабо улыбнулся. — Начал кричать, что хочу тебя бросить, — пожал плечами он, усаживаясь на колени напротив напарницы. — Она объявилась тут же, даже возиться не пришлось… Маринетт осторожно фыркнула. — Сказал бы, что влюбился в нее. Уверена, это вызвало бы у нее короткое замыкание. Теперь настал черед Нуара смеяться. — Скорее, длинное, — улыбнулся он. — Она настолько зависла, что я просто снял с нее предмет с бабочкой… А ты все же хорошо меня знаешь. Сережки пикнули в последний раз, и девушка почувствовала, как пропадает с лица маска, начиная рассыпаться красными огоньками. — Ну так я Ледибаг или кто? — неуверенно пошутила она, но на этот раз на шутку напарник не отреагировал. Он лишь медленно поднял руки, касаясь ее лица, и осторожно, бережно-бережно снял с нее маску, что тут же растворилась в его ладонях. И еле сдержал глупый счастливый смешок. — Ты — Маринетт, — тихо сказал он. — И я очень сильно тебя люблю.***
«Ты сейчас назвал меня чересчур романтичной, котеночек? Меня?! Ты почти запел балладу о любви, когда стащил с меня маску! Я была готова к суровой беседе и долгим ссорам, а получила самую розовую ваниль в своей жизни!» «Ты была красной как помидор и минут двадцать после нашего поцелуя просто смеялась, вытирая слезы счастья, Жучок. Так что не надо мне тут заливать о черствости своего сердца! Я знаю тебя примерно раз в семьсот лучше, чем ты думаешь, ты романтик еще больший, чем я!» «Ты неисправим, Нуар» «Все для тебя, моя леди!» Маринетт застонала и перевернулась на живот, утыкаясь носом в холодную крышу. К ее носу внезапно спустилась выбравшаяся из кольца маленькая акума, и девушка невольно улыбнулась, кивая этой странной бабочке. Дурные воспоминания вновь покрылись белесой дымкой времени. Глупо было ложиться ночевать здесь. Глупо было ничего не есть из какого-то детского упрямства и желания пожалеть себя. Глупо было вообще вспоминать эту историю. И жить прошлым тоже — глупо. Девушка медленно поднялась с холодного бетона и подняла на руки уснувших рядом квами. Глупая у них хозяйка. Самая настоящая дурочка. Два глаза в ночной темноте резко вспыхнули алым светом, и Маринетт легко перепрыгнула с одной крыши на другую, держа путь к своему отелю. Ее маленькая акума ненадолго задержалась на месте, глядя назад, и, словно прячась от ее взгляда, стоящая там высокая темная фигура неслышно рассыпалась тысячей крохотных бабочек, исчезая в ночи. Маленький мотылек покорно полетел за своей хозяйкой…