Один Шаг.

Машина рыкнула в очередной раз, выдохнула и замолчала. Впрочем, это ничего не значило. Он заводил мотор, будто собирался уехать, и глушил его, будто собирался остаться. Вокруг белой Tata Safari то и дело сновали любопытные зеваки, недоуменно переводящие взгляд с силуэта водителя на ветхий дом, у которого припарковался Арнав Сингх Райзада. Он сидел здесь с полчаса, так и не решаясь войти внутрь. А до этих тридцати минут был еще месяц, в который он делал что угодно, лишь бы не думать о Кхуши Кумари Гупта, и вот наконец сдался. Последние дни прошли как в плотном густом тумане, один едва ли отличный от другого: дом и работа, сестра, молитвы, таблетки, врач и перевязки. Плечо еще саднило, но в целом боль в теле — единственное, что осталось у него в череде серых, скупых на события дней. По ночам все было хуже: на смену тягучей реальности приходили сны, настолько яркие, что с непривычки ослепнуть можно. Снилось всегда одно и то же: склад, Кхуши наверху, его попытки попасть в заваленную комнату, долбаная балка, что не выдержала нагрузки и рухнула, увлекая за собой всю конструкцию здания и погребая тех двоих, которым не посчастливилось оказаться здесь. Ему повезло чуть больше, ей — чуть меньше. В этом же никто не виноват. Никто, правда? Арнав вызвал спасателей, растаскивал камни, игнорируя собственные ушибы и порезы, сидел в машине скорой, все это время держа ее за холодную, почти ледяную ладонь, оплатил лечение, не спрашивая ни суммы, ни диагноза, и… исчез. Словно подвел черту и перевернул страницу. Словно причинил ей столько боли, что одно его присутствие рядом нелепым напоминанием ошибки гордеца будет гореть клеймом на ее ладонях. Зачем он приехал сюда — вопрос, ответ на который не смог найти ни он сам, ни кто-либо другой, расскажи он, куда и к кому едет. Возможно, Арнав хотел узнать, что за этот месяц с Кхуши стало все в порядке, убедиться, что она справилась и с болью, и с обидой, снова уловить в ее глазах привычные вызов и какую-то смутную, почти неуловимую мягкость, увидеть… К черту! Просто увидеть — и этого будет достаточно. Полная, очень суетная женщина встретила его на крыльце и проводила в комнату, в которой, не сразу адаптируясь к ярким краскам, блестящим сувенирам и всем тем шуршащим женским штучкам, которые превращают любую комнату в рождественскую елку с Таймс-сквер, он разглядел Кхуши. Она сидела в кресле и читала книгу, а весь ее образ светился какой-то простой, домашней красотой — той, что не принято выставлять наружу, но за которую всегда цепляется глаз. Она была укутана в мешковатую кофту и накрыта одеялом, словно мерзла, несмотря на жаркое лето. — Как ты?.. — Она вздрогнула, и, черт возьми, ему показалось, что все ее хрупкое тело вспорхнуло за секунду до того, как он задал свой вопрос. — Как ты, Кхуши? — Вы?! Что вы здесь делаете? — Девушка со злостью захлопнула книгу, даже не посмотрев, на какой странице остановилась. — Кхуши, я просто… Мне надо было убедиться, что ты… — Что я что, господин Райзада? Что я в порядке? Убедились? А теперь проваливайте! Тетя, тееетя! — Она отвернулась от гостя в сторону двери, пытаясь докричаться до кого-то в комнате. Но в ответ не раздались ни шаги, ни голоса, и АСР удовлетворенно продолжил. Не хватало, чтобы Арнава Сингх Райзада выставили из этого дома по поручению наглой, спесивой девчонки! За этот месяц он отвык от нее полностью, от ее упрямого нрава и вздорных мыслей, в первую очередь. — Ты не будешь указывать, что мне делать, Кхуши Кумари Гуп…та, — на миг забывшись, зарычал он, о чем тут же пожалел, столкнувшись с чем-то странным, прежде незнакомым и таким пугающим, где-то в глубине ее глаз. — Просто скажи, не нужно ли тебе что-нибудь и… Может, ты хочешь вернуться на работу? Я мог бы… — Вы могли бы… Вы и так сделали все, что могли, господин Райзада, и работа ваша мне не нужна, и вообще, мне от вас ничего не нужно! — Она вытянула руки вдоль подлокотников и оперлась на них, будто собиралась встать и уйти от неприятного разговора и собеседника, но в последний миг передумала и с шумным выдохом переложила книгу с полки обратно на колени. — Знаете, что весь этот месяц я надеялась: ваше эго пропихнет вас куда подальше от Дели. Говорят, в Китае сейчас чудесная погода, не думали переехать туда? — Что за?! Какая чушь, Кхуши, какой Китай? — Благие намерения, с которыми Арнав приехал в Лакшми Нагар, таяли с каждым сказанным ей словом. — Кажется, сидение дома выбило из тебя последние мозги, мисс Гупта. Лично я обожаю самодостаточных людей. О, вот только вслушайся в забавный каламбур: тебе от меня ничего не нужно, но при этом ты прошла лечение на мои же деньги. Не стыкуется, не так ли? — Так значит на ваши… — Она ошарашенно замолчала впервые за все это время. — Что ж, этого следовало ожидать, господин Зазнайка. Значит, деньги ваши… Я отработаю, то есть я верну вам все, до последней рупии. Не думайте, что Кхуши Кумари Гупта будет должна такому человеку, как вы. — Ты просто идиотка. — Еще одно ее слово — и он едва ли сможет контролировать собственную ярость. Увидел, убедился и может, в самом деле, проваливать. Вся затея с посещением теперь казалась чистым бредом. Он бы еще цветы приволок и бутылки с соком. Отвернувшись от Кхуши, АСР закатал рукава рубашки, будто давал ей время извиниться, не дождался ни слова, ни взгляда и спокойно, контролируя каждый свой шаг, пошел на выход. В просторной комнате, заставленной лишней мебелью и ветхими маяками когда-то зажиточной жизни, он столкнулся с молодой девушкой, сестрой или же подругой самой Кхуши. Она волокла в руках нечто большое, тяжело вздыхая раз за разом, и даже не заметила разгневанного мужчину, в которого сама же и врезалась. Повинуясь любопытству, он обернулся назад, проводил взглядом девичий силуэт, что медленно, таща за собой неимоверную ношу, приближался к Кхуши. — Сестра. — Голоса долетали отчетливо, хоть и говорили они тихо, так, словно не было в доме никого другого. — На улице так тепло, точно не пойдешь гулять? Он не расслышал ответ, впившись взглядом в действия девушки, и все слова, сказанные Кхуши, пролетели мимо. Вот тяжелое бесформенное нечто раздвинулось вдвое, вот колесики черного монстра опустились на пол, вот он увидел взгляд, наполненный болью и отчаяньем, который бросила Кхуши на инвалидное кресло, вот… Вот. — Не трогай меня, я сама. — Она одернула руку сестры и сбросила плед на пол. Попытки пересесть в инвалидное кресло казались не очень успешными, а та, вторая, маячила сзади, так и не решаясь подойти, но готовая сорваться на помощь в любую секунду, как только гордячка позволит это. — Не трогай меня! Я должна сама, как вы все не понимаете? Через десять минут медленных, напряженных и не совсем успешных попыток, она перебралась на железное чудовище. Ее красное от сложной работы лицо выражало единственное чувство — ненависть. К себе самой и тому существованию, которое она вынуждена благосклонно принять, надеясь на скорейшую смерть и перерождение. — Я устала, диди. Давай пойдем на улицу в следующий раз. Просто подкати меня к кровати, я лучше немного отдохну. — Кхуши… — Он не узнал свой голос. Видеть, как живая, легкая, почти невесомая девушка, такая яркая в его снах, превратилась в тень, было немыслимо. Он и сам не понял, как оказался рядом с ней, как сел на корточки, как взял ее ладони в свои руки, как… Как, черт, возьми?! — Не знаете, что и сказать, господин Райзада? — Пауза слишком затянулась, но его смущение отчего-то забавляло Кхуши. — Паяль, ты только посмотри, сегодня Богиня благословила наш дом, не иначе. Сам Зазнайка молчит и не находит слов. А хотите, я вам подскажу? — Она театрально развела руками и продолжила: — Вам так жаль! Как же — как же это произошло? Что будет делать бедная девочка? Какая обуза семье, лучше бы Шаши не брал сироту в дом! И последнее, мое любимое: Кхуши, если тебе что-нибудь понадобится, ты только скажи, и мы мигом придем. Придете! Вы-то все придете, а я вот, увы, ходить больше не смогу! — Прости. — Он опустил голову, покаянно принимая каждое брошенное в него слово. — Простить. Мне не за что вас прощать, а было бы, так… Уходите. Просто уйдите, и пусть все будет так, как раньше, когда ни вы меня не знали, ни я вас. — Кхуши, я хочу хоть как-нибудь помочь. Если вам нужна консультация врача, то ты только скажи, я договорюсь и улажу любые формальности. Продукты, лекарства или может… — Он оглянулся по сторонам, ища кого-то глазами. — Сиделка? Кто-то же должен ухаживать за тобой? Я могу позвонить, и тебе подберут персонал, который днем и ночью будет рядом. — Рядом? — Разумеется. Она или они будут всегда поблизости и будут помогать тебе. — То есть выполнять все мои прихоти? — Он не сразу уловил азартный блеск в глазах Кхуши. — В рамках разумного, разумеется. Но я обязуюсь платить им достойные деньги, так что, думаю, они будут полностью слушаться тебя. В комнате раздался ее смех, чужой, будто электронный, издаваемый шарнирной куклой, но никак не человеком. Арнав посмотрел на сестру Гупта, но та лишь виновато опустила глаза и развела руками, давая понять, что такое в их доме впервые. Кхуши смеялась. Долго, истерично. Она плакала и всхлипывала, вытирала слезы руками, но, подняв глаза, снова опускала голову, заходясь в новом приступе хохота. — Паяль! — Она едва выговаривала слова. — Паяль, ты слышала это? Господин Зазнайка хочет в обмен на мои ноги привести в тетин дом прислугу. Мне. Служанок! Ну ты только послушай. — И тут что-то изменилось. Ее лицо исказила гримаса, и во всем облике Кхуши не было больше ни веселости, ни тем более нервозности. Она продолжила ровным голосом, чеканя каждое свое слово: — А как вам такой расклад, господин Райзада? Вы будете моей сиделкой. Днем и ночью. Хотя нет, Богиня, зачем вы мне тут ночью, дня мне вполне хватит. Всегда рядом, помогать мне, выполнять мои капризы, в рамках разумного, или как вы там сказали? За достойные деньги, разумеется, — одну рупию. Больше не дам, рупии и так много. Сколько я должна была работать на вас, месяц? Не кажется вам, что будет справедливо, если вы вернете мне мои тридцать дней, отработав их на меня? — Сестра, что ты такое говоришь? — Паяль испуганно зажала ладонями рот. — Ничего! Хотя, почему ничего? Я говорю дело. Диди, дай мне скорее лист и ручку, нам необходимо составить контракт. Ты, конечно, не в курсе, но в АР Групп ничего без контракта не решается. — Кхуши, я прошу тебя, перестань. — Арнав успокаивающе накрыл руками ее ладони, но ее передернуло от этого жеста. — Вот не надо, за нежности я вам платить не буду. Уход и капризы, или как там? Диди, дай же ты мне скорее бумагу, вы все что, меня не слышите? — Сестра, я прошу тебя, остановись, — едва не плача пробормотала девушка. — Да к черту, я сама найду. — Оглядевшись по сторонам, Кхуши увидела книгу и, схватив ее со стола, принялась черкать что-то обрубком карандаша, заложенным между страницами. Ей было плохо и внутри, и снаружи, и все деньги Райзада не могли починить что-то, что сломалось в этой хрупкой девочке. Это было больно видеть. В этом было невозможно участвовать. Он вышел из комнаты и прислонился к дверному косяку, чтобы дать себе передышку и осмыслить все, что произошло за этот час. Нескольких секунд хватило на то, чтобы странное, абсурдное решение обрело реальные контуры и показалось единственно верным. Он вернулся в комнату и, не глядя ни на одну из девушек, взял из рук Кхуши книгу и карандаш, поставил размашистую подпись на исписанной мелким почерком странице, вырвал ее, сложил вчетверо, спрятал в нагрудный карман рубашки и вышел вон, так и не сказав ни слова.