This heart is burning up

- Тифа, ты скоро? – звонкий голосок маленькой Марлен разносится по коридору, заставляя девушку поднять голову от документов. Локхарт торопливо складывает листы бумаги, донизу испещренные текстом, в конверт и осторожно запечатывает, вовремя успевая спрятать его до прихода девочки. Дети – цветы жизни, но все важные документы нужно заблаговременно прятать от их любопытных носиков, которые они часто суют туда, куда совсем не нужно. А потом на оторопевшую Тифу сыпется куча вопросов, на которые она не всегда может ответить. Марлен широко улыбается и хватает девушку за руку своими маленькими ладошками, помогая ей подняться со стула и упорно пытаясь увести ее из комнаты. Тифа качает головой и смеется. - Ты обещала поиграть с нами! – нетерпеливо восклицает ребенок, строя жалостливые, как у котенка, глазки,- Дензел уже принес мячик! Послеобеденное время – единственный перерыв Тифы, потому что в этот момент все детки приюта ложатся спать, а у нее наконец появляется возможность заняться своими делами. Бывают, правда, и вот такие казусы: Марлен с Дензелом больно шустрые, да и с Тифой они близки больше других, поэтому время от времени они просят ее поиграть с ними. Тифа вздыхает – у нее и собственных дел по горло – но этим двоим никогда не отказывает. Может, потому, что они сироты, а может, она просто любит их, как родных, она об этом сильно не задумывается. Так что и в этот раз она поднимается, хмыкает и идет следом за Марлен во двор погонять мяч. У них в Нибельхейме слишком тихо. Мирно, спокойно, никаких монстров или солдат в округе, не считая небольшой группы военных, охраняющий мако-реактор Нибеля. Кое-где, конечно, еще стоят развороченные до каменных блоков дома (а как без разрухи в их-то послевоенное время?), но на фоне цветущих садов они кажутся почти незаметными. А вот Коста-дель-Соль, где Тифа даже была когда-то вместе с отцом, и Мидгар, столица, разрушены почти наполовину. Она сама этого не видела, но любопытной Локхарт об этом рассказали проезжающие мимо путешественники. Звучало это жутковато, но Тифа подумала не о городских руинах – о той жизни, которая течет именно там, в шумном Мидгаре, который не сильно опустел даже после бомбежки. Там, где под бдительным наблюдением корпорации Шинра восстанавливается старый Эдж, создаются новые машины и оружие, а ученые разрабатывают вакцины от неизвестных болезней, распространившихся после взрыва мако-реактора в Гонгаге. И Тифа верит, что ее место там, в людном Мидгаре, но никак не в маленьком Нибельхейме. Не то чтобы она была семи пядей во лбу или умела делать что-то фантастическое (знание Муай-тай не в счет!), но Тифа амбициозна, она готова учиться, работать головой, а не руками. Локхарт глубоко уверена, что где-нибудь в лабораториях Шинры она может принести гораздо больше пользы, чем в детском приюте. Хотя мысль о том, что она когда-нибудь покинет «своих» деток, ее все-таки тревожит. Но не проводить же всю свою драгоценную жизнь в этой деревне! Мячик едва не попадает Тифе в лоб, ловко отправленный в воздух прытким Дензелом, и девушка с трудом успевает отскочить в сторону. И смотрит на перепугавшегося мальчонку с укоризной, уперев руки в бока. Марлен тут же снова тянет ее за руку и жалобно голосит, пытаясь отвлечь ее внимание: - Он не хотел, Тифа! Не хотел! Когда Дензел стыдливо склоняет голову, утыкаясь взглядом в землю, легкие завитки его каштановых волос падают ему на глаза. Ему очень неловко перед девушкой, и он хорошо знает, что может схлопотать от нее подзатыльник. Не то чтобы Тифа была злой и часто давала ему по ушам (хотя он иногда заслуживал, это да), но саму ее вырастил только отец, так что не так уж много она знала о женской ласке и методах воспитания детей. И вообще Тифу сложно назвать кисейной барышней – она не только чокобо на скаку остановит и в горящий реактор войдет, но и любого мужика с одного удара уложит. Так что понятие «воспитания» у нее было свое собственное, и спуску маленьким сорванцам она старалась не давать. Хотя каждого из них она любила, как полноценного члена своей семьи. Мальчонка все еще не поднимает голову, боязно вжимая ее в плечи в ожидании оплеухи, и Тифа только вздыхает. Он стоит с таким лицом, как будто она на расстрел поведет. Ну, в конце концов, что она, монстр для них какой-то? Или и правда она слишком с детками строга? Подумаешь, пнул он в нее мячик. Не убьет же она его за это. Девушка вздыхает снова – чуть тише – и протягивает ладонь к пушистым волосам мальчишки, ероша их ласково и как-то по-родному. Уже через пару секунд Дензел несмело посматривает на Тифу снизу и жмурится от прикосновений ее мягкой руки, а через мгновение по другую сторону его берет за ладонь хихикающая Марлен. Это маленькая хитрюга, кажется, с самого начала была уверена, что девушка не будет ругаться в этот раз. Тифа улыбается. - Эй, ребятня! – вдруг слышится могучий низкий голос откуда-то у нее из-за спины, и Локхарт оборачивается. У самого забора стоит здоровенный Лоз со своей глуповатой улыбкой во весь рот и держит в руках большой мешок. Этот огроменный детина – первый парень у них на деревне, как его с юморком называет Тифа. Его в Нибельхейме знают как третьего по старшинству из Сильверхедов и, пожалуй, среди них самого сильного, если не брать в расчет Сефирота. «Но тот-то генерал, ему можно, так что это не считается!» - как-то сказала Марлен, которая всем своим маленьким сердечком любит этого верзилу. Тифа тогда только фыркнула в ответ. Сила есть – ума не надо, вот это точно про Лоза. Лучше б ему половину своих внушительных мускулов обменять на мозги – так она думает, куда больше впечатленная Язу, его старшим братом, который работает школьным учителем. Вот с ним можно долго беседовать о войне, о мировом устройстве, рассуждать о том, что же дальше будет с ними и с Шинрой или с Вутаем и даже попросить совета насчет деток. У Сильверхедов вообще все с головой на плечах - даже у Кадажа мозги на месте, хотя этот маленький шустрый говнюк все детство изводил то Тифу, то братьев, то ребят в округе. А когда он уехал в Мидгар вместе с Сефиротом, Язу шепнул Локхарт на ушко, что она всегда их младшенькому нравилась, на самом-то деле. Та зарделась, раскраснелась и мигом усвистала домой, держась руками за разгоряченные щеки. Она об этом так никому и не рассказала, даже Аэрис. А теперь вот оказалось, что и Лоз в нее втюрился. «У них семейное, что ли?»- однажды мрачно подумала Тифа, снова наблюдая по-дурацки счастливую физиономию здоровяка, что-то слишком уж зачастившего к ним в приют: «Хотя, если б Сефирот позвал меня замуж, я б, наверно, согласилась…» Потом она тихонько, чтобы никто не услышал, захихикала и вернулась к работе. Ну, в самом-то деле, что за радость иметь в ухажерах такого глуповатого бугая! Да, Лоз пакеты с едой донести поможет, чего-нибудь вкусного притащит, забор починит, детей на своей широченной спине покатает. А дальше-то что? А разговаривать-то с ним о чем? О том, что он опять лбами с кем-нибудь в баре сшибся? Или снова про яблони, которые так хорошо в этом году цветут? Тифа готова закатить глаза от одного только воспоминания об их «э-э-э… мнэ-э-э…» разговорах. - Лоз! – тут же радостно вопит оживившаяся Марлен и несется к нему, отпустив руку тут же надувшегося Дензела. Парень бросает свой мешок на пыльную землю и подхватывает девочку на руки, поднимая над невысоким забором и усаживая себе прямо на здоровенное плечо. Локхарт каждый раз удивляется – как худенькая Лукреция такого богатыря родила? Он же в плечах еще шире Сефирота, а тот тоже будь здоров себе мужик. Лоз громогласно смеется, придерживая сразу же полезшую обниматься Марлен, а Тифа вместе с раскрасневшимся от возмущения и стеснения Дензелом с укором косятся на девчушку. Тифа – потому что хорошие девочки не должны вот так запрыгивать на взрослых дяденек, а Дензел – потому что Марлен вообще его подруга, а не этого детины! Только маленькую дочку Уоллеса их рассерженные взгляды совсем не волнуют – она никогда не сдерживает свою радость, так что Лоз всегда получает свою порцию детских обнимашек и восторженных писков. В общем-то, он ей и сам отвечает похожим образом. «Большой ребенок»,- мысленно вздыхает Тифа, положив руку на плечо до глубины души оскорбленному Дензелю, и дежурно улыбается Сильверхеду. - Привет. Какими судьбами к нам занесло? Вопрос риторический – вот она, его «судьба», стоит перед ним в простеньких шортах и с перепачканными от игры в мяч ногами и ждет, пока Лоз наконец опустит Марлен на землю. А тот все улыбается, как мальчишка, и, не снимая девчушку со своего плеча, осторожно поднимает мешок, протягивая его Локхарт. - Я принес вам тупояблок! – говорит Лоз, светясь, как начищенный медный таз. - Тупояблок? – пораженно спрашивает Дензел, мигом позабывший о своей страшной обиде, и торопливо подбегает к мешку, доставая из него большущий фиолетовый фрукт. Девушка оторопело косится на яблоко, строя самые невероятные теории о том, откуда Лоз мог их достать, а дети уже начинают их лопать, кусая зубками мягкие сладкие плоды. Тифа шустро гонит их на кухню, чтобы они не ели немытые фрукты, и смотри за тем, как они скрываются в доме, горячо поблагодарив мужчину. Тот все еще светится, теперь устремив свой взгляд на Локхарт, и та чувствует какого-то рода смущение. Нет, Тифа не может сказать, что она никогда никому не нравилась. Был вот этот дурачок Кадаж, который вечно ставил ей подножки и дергал за волосы, был и смущенный романтичный Клауд, который несмело поглядывал на нее в школе, пока она «не видела». Они оба уехали в Мидгар, чтобы стать настоящими солджерами, сразу перед началом войны. И оба они тоже немножко нравились Тифе, хотя она смотрела на вещи слишком трезво, чтобы действительно влюбиться в кого-то из них. Кадаж был вундеркиндом – умным, способным, сильным, среди своих братьев больше всего похожий на Сефирота, и в детстве капельку заносчивая девушка часто с ним соперничала. Но сейчас Кадаж далеко, и от своей смешной влюбленности у него может и вовсе не остаться воспоминаний. Кроме того, его методы «ухаживания» до сих пор приводят Локхарт в ужас. Клауд, напротив, был мягким, трепетным, чутким, реагирующим на каждое волнение Тифы тихим добрым словом. Он относился к ней очень бережно с самой юности, и ей это определенно нравилось. Ох, как же она за него боялась, когда началась война! Думала, погибнет ее хорошенький чокобенок где-нибудь в Вутае, и даже памяти о нем не останется. Но Клауд мало того, что выжил, так еще и стал почти что героем – после военных подвигов его потом взял к себе сам генерал Анжил Хьюли, паренек Тифе сам об этом написал. На роль возлюбленного Страйф подходил куда больше ершистого Кадажа. Но любил ли он Тифу на самом деле? Ее саму, а не образ прекрасной дамы, которым он ее наградил, чтобы стать для нее рыцарем на белом мугле? Локхарт совсем в этом не уверена. Да и потом, Клауд тоже на службе, и она у него непростая. Он в Нибельхейм приезжает всего пару раз в год, да и то на денек-другой, а потом генерал Хьюли гоняет его вместе с Заком Фейром по заданиям. Какая с такой жизнью любовь? «Да, а вот этот зато рядом»,- с сарказмом думает Тифа и вздыхает, оглядывая светлые, почти прозрачные глаза Лоза. Он тоже хороший парень. Даже очень хороший – любит детей, руки у него на месте, да и сердце тоже. Но Тифе этого мало. У Тифы много амбиций, которые не дают ей усидеть на месте, и твердая воля, из-за которой в свой единственный перерыв она без устали строчит десятки писем в Мидгар, чтобы найти там работу, и она не остановится до тех пор, пока не уедет. Тифа хочет изменить этот мир. А Лоз принимает его таким, какой он есть. Ему нравится в Нибельхейме! Он любит здесь каждую захудалую улочку, каждое деревце и каждого жителя. И даже со своим крутым и невероятно быстрым мотоциклом он редко выезжает за пределы города, хотя Тифа, будь у нее такой железный зверь, рванула бы из этого места в первый же день (она преувеличивает, конечно). Нет, Лоз совсем ей не подходит. - Спасибо за яблоки, - улыбается она ему, когда он перехватывает мешок другой рукой и перелезает через собственноручно возведенный забор,- Ты голодный? Парень снова улыбается так широко, что, того и гляди, улыбка скоро со щек на уши полезет. Он в который раз задерживается в приюте до вечера, возвращаясь домой только ближе к ночи. - Опять к Тифе ходил? – смеется Язу, развешивающий выстиранное белье во дворе, когда Лоз мечтательно топает к их дому и врезается в калитку прямо носом. Уж старший брат лучше всех остальных знает, что творится с их здоровяком. Сколько тот уже вот так ходит к их хорошенькой черноволосой воспитательнице, заглядываясь на нее, как ребенок на красивую тетеньку? Язу иногда незаметно пропускает пару беззлобных смешков, следя за тем, чтобы Лоз их не услышал. Их «богатырь», как его когда-то в детстве почти ласково называл кадет Сефирот, влюблен так, что, того и гляди, скоро рисовать сердечки под окнами Лохкарт начнет, хотя пока он пытается брать ее едой. Язу пытался парочку раз объяснить Лозу, что, может, лучше каких-нибудь «умных» книжек ей купить, но тот только отмахивался, говоря, что деткам в приюте тоже нужно хорошо кушать, и тащил к ним очередной ящик с клубникой. Язу смотрел в спину брата, вздыхал и шел проверять школьные тетради. Что тут сделаешь? Тифа была слишком сложной для рубахи-парня вроде Лоза. Ему бы какую-нибудь мягкую деревенскую девушку с простыми желаниями вроде «иметь свой дом, семью, пару деток», а не Локхарт с этим ее «хочу совершить кучу открытий и помочь миру!». Нет, Язу не то чтобы был против желаний Тифы – он ее даже поддерживал и всегда одалживал ей книги из их большой домашней библиотеки, если девушка просила. Но он лучше других видел, что Лозу с этой пышногрудой честолюбивой красавицей ничего не светит. Вот то ли дело Аэрис… Хотя, нет, не Аэрис. И не простая деревенская девушка, потому что они Лозу попросту не нравятся. Бахамут его знает, почему. - Ты голодный? Лоз потирает ушибленный лоб и улыбается брату со смехом, неловко ероша свои серебристые волосы. - Неа. Тифа всегда меня кормит. И снова эта мечтательная ухмылочка. Язу поворачивается к бельевой веревке и старательно жует губы, чтобы не прыснуть от смеха. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок – самый главный секрет, который нужно знать, чтобы покорить его брата, и Тифа, сама того не подозревая, только влюбляет несчастного Лоза в себя все больше и больше. Длинноволосый молодой человек заправляет выскользнувшую прядь за ухо и достает из корзины белую рубашку, принимаясь аккуратно вешать ее на веревку. Язу молчит, зная, что Лозу сейчас очень нужно поговорить. Выговориться. - Какая ж она…- блаженно протягивает тот, с шумом плюхаясь на деревянную скамью у дома и заводя руки за голову. Язу пытается себя ущипнуть, чтобы не захохотать. - У-у-ух? - Ага… - на автомате отвечает замечтавшийся мужчина, уставившись то ли куда-то в ночное небо, то ли на фонарь у их дома. Он сидит так, наверно, целую минуту, пока Язу начинает вешать уже третью по счету рубашку, а потом вдруг поворачивает голову к брату и вопит во всю силу своего голоса: - Какое еще «у-у-ух» к Бахамуту?! Вот тут самообладание наконец подводит старшего из шинентаев, и тот сгибается от хохота пополам, не обращая внимания на страшно обиженного брата. Устоять просто невозможно – у Лоза такое лицо, как будто они снова дети, и Кадаж опять отобрал у него его что-то вкусное. Язу торопливо извиняется, улыбается брату беззлобно, ерошит ему волосы и снова идет вешать белье, клятвенно обещая больше не шутить в таком духе. Лоз вроде как успокаивается, снова разваливается на скамье и жмурит глаза, как огромный серый кот. Тифа со своей мягкой улыбкой так и стоит у него перед глазами, когда он вспоминает сегодняшний день. Лоз похож на мальчишку, когда думает о хорошенькой Локхарт. Она ведь такая… такая… - … умная,- наконец выдает он, открывая глаза и теперь уже точно смотря на показавшиеся на небе звезды. Язу улыбается. - И сильная. И характер у нее твердый! – Лоз говорит с таким восторгом, словно описывает не девчонку по соседству, а какую-нибудь мидгарскую телезвезду,- И деток она любит… Он звучит так, будто выбирает себе жену. Как будто дорос до этого – размышляет Язу, знающий, что вот этот вот огромный мужик рядом с ним если когда-нибудь с кем-то и спал, то разве что по страшной ошибке или будучи вдрызг пьяным. Какие там отношения! Все, что за свою жизнь делал Лоз – это смотрел на Тифу, ходил за ней, как потерянный щенок, и радовался точно так же по-щенячьи, когда она смотрела на него в ответ или говорила с ним. У Язу в школе ученики ведут себя посмелее и повзрослее с понравившимися девочками. Он даже говорил как-то Сефироту, что, мол, не нормально это – Лоз уже не подросток, а он все никак не вырастет. Все ли с ним вообще хорошо? Может, стоит забрать его куда-нибудь в мидгарский госпиталь, проверить по полной программе – мало ли что? Сефирот посмотрел на Язу серьезно, помолчал, подумал и покачал серебристой головой. «С ним все хорошо»,- отозвался самый старший из Сильверхедов, положив на плечо хрупкому брату свою тяжелую ладонь в кожаной перчатке: «Ты его не поймешь. Но он в порядке». И Язу действительно не понимал, но верил Сефироту, который был куда мудрее и старше его самого. Если уж сам старший брат говорит, что все хорошо, пускай Лоз и дальше живет себе, как хочет. Может, Язу правда чего-то не замечает. А теперь он просто принимает Лоза таким, какой он есть – дурашливым, чуть глуповатым, слишком добрым и очень мягким. Он всегда будет говорить ему, что у него есть шанс быть вместе с Тифой, хотя реальными шансами там вообще не пахнет, и будет утешать его, когда она все-таки даст ему отворот-поворот. Потому что Лоз его младший брат, часть его драгоценной семьи, которую каждый из Сильверхедов ценил больше чего бы то ни было. - А еще Тифа очень практичная, - добавляет Язу с улыбкой, заканчивая с развешиванием белья и усаживаясь на скамью рядом со здоровяком,- И хозяйственная. Тот смеется, как мальчишка, и отчаянно краснеет, жмуря глаза. Лоз думает, что Тифа очень похожа на маму, пусть он ее толком и не помнит – Лукреция умерла при родах Кадажа, когда самому Лозу было всего 4. Но есть в Локхарт что-то такое, отчего рядом с ней он чувствует себя как со своей семьей. Как будто Тифа недостающая ее частичка. Добрая, но иногда строгая, твердая и очень мягкая в глубине души. Умная-преумная, красивая-прекрасивая. Самая лучшая на свете. На землю его возвращает тихий смех Язу, и старший брат тепло поглаживает его по спине. - Тебе, кстати, письмо пришло. Штамп Шинры,- вспоминает молодой человек, мягко ероша Лозу волосы. Тот неожиданно подпрыгивает на лавочке, заставляя ту сдвинуться и чуть не уронив Язу на землю. Худенький учитель непонимающе хлопает своими длинными ресницами и смотрит на засуетившегося брата, который тут же соскакивает вниз и торопливо шагает к дому. Потом вдруг поворачивается и спрашивает с перепуганным лицом: - А ты его не читал? Язу хмыкает, качая головой. - Можно подумать, ты единственный, кому Сефирот с Кадажем пишут письма. Лоз шумно выдыхает и несется в дом, пока сбитый с толку брат смотрит ему вслед. Он пока не догадывается, что письмо совсем не от других Сильверхедов.