День, в который мы не встретились.

Бесчувственная холодная гладь ледяных камер, ставших для многих заключённых настоящими призрачными гробами, сверкала под редкими проблесками солнечных лучей, которые изредка, нарушая местный порядок, проникали в глубины Измерения Омега. Застывшие фигуры обречённых на холодные муки злодеев, украшали всю поверхность замороженной планеты, подобно восковым фигурам, устрашающим в своей реалистичности. Медленный ветер лениво прогуливался по ледяным лабиринтам этой необычной жестокой тюрьмы. Большинство пленённых негодяев были уже мертвы — далеко не каждый мог вынести долгие годы в окружении снега и льда. Пожалуй, если быть откровенными, в их смерти были виновен не столько адский холод, сколько обречённость местного бытия на одиночество и страдания от осознания того, что они не только провалились в своих попытках завоевать мир, но и, к тому же, никогда не смогут вернуться к своим амбициозным целям, ведь выбраться из этой неприступной тюрьмы самостоятельно казалось чем-то невозможным. Каждый узник пытался выбраться из плена безразличных ледяных оков, но ни магия, ни грубая физическая сила не заставили дрогнуть холодные гробы. Злые сердца заключённых в скором времени покрывались ледяной корочкой, погружая их в вечный сон, из оков которого вырваться никому не по силам. Среди этого царства уныния и холодной смерти, сердце лишь одного злодея оставалось всё таким же горячим, как и в былые деньки славных сражений. Оно билось так же, как и раньше, с замиранием от ожидания скорого восторга, от уверенности преисполнить свои планы в жизнь. Бледное лицо этого мага изредка озарялось улыбкой — мечты о том, как и кому он будет мстить за свои злоключения в этом гиблом месте, как бы это странно ни звучало, по-настоящему грели его чёрное сердце. Даже суровости Измерения Омега было не по силам сломить мстительный дух Валтора — он точно знал, что настанет день, когда этот мир вздрогнет от хаоса, что он привнесёт, стоит ему только оказаться на свободе, стоит ему только вздохнуть полной грудью. Прошло уже семнадцать лет с того самого дня, когда тюремный планолёт сбросил Валтора в глубины Измерения Омега. Маг мысленно вёл отчет проведённых дней в неволе и каждый раз клялся себе в том, что его враги заплатят за всё это в трёхкратном размере — он заставит каждого из них страдать. Особую радость дарила Валтору мысль о том, как он отомстит королю Орителу и его жене Марион, которые одолели его в последней битве. Именно благодаря им он оказался здесь, закованным в лёд. Валтор точно знал о том, что у Оритела была дочь — нимфа по имени Дафна, но она ему отчего-то была безразлична. Он думал о том, что Марион была беременна при их последней встрече и ликовал, представляя как именно это дитя расплатится за глупость своих родителей. С наслаждением думая о том, как высвободится из Измерения Омега и отправится на поиски младшей дочери Оритела (отчего-то маг был уверен в том, что Марион родила ещё одну девочку), на чью долю выпадет величайшая честь умереть от рук самого Валтора, будущего правителя мира. Поздними вечерами, оттягивая приближающиеся часы сна, которые могли сломить его дух, Валтор любил думать о том, как же будет выглядеть младшая принцесса Домино. За семнадцать лет он сложил в своём воображении чёткий образ рыжеволосой девушки, в ярко-голубых глазах которой сверкали озорные язычки пламени. Мелкие веснушки на её щеках забавно серели каждый раз, когда она злилась. Её густые, но отчего-то коротковатые ресницы раздражённо дрожали каждый раз, стоило ей увидеть Валтора… Он мог описать каждую чёрточку на её лице, мог назвать количество ресниц на глазах воображаемой дочери Оритела. И отчего-то был на сто процентов уверен в том, что именно так и выглядит юная принцесса Домино. В холодный, словно выдох ветров Омеги, день декабря, семнадцать лет назад, родилась младшая дочь королевской четы Домино, и Валтор всей своей душой и до сих пор горячим сердцем чувствовал, что вскоре он встретится с этой девушкой.

****

Шёл восемнадцатый год заключения Валтора во льдах Омеги. Каждый следующий день давался магу тяжелее предыдущего — часы сна всё увеличивались, а последние остатки воли к жизни, подпитываемые жаждой мести, гасли подобно тающему воску свечи. Валтор с трудом принимал тот факт, что даже он неспособен вечно сопротивляться скользкой мерзлоте своей тюрьмы. Его мысли были в смятении — Валтор был уверен в том, что ещё в прошлом году его должны были найти и освободить. Каждый раз, засыпая, он видел, как к его ледяной фигуре приближаются три девушки и одна из них, цвет волос которой был подобен блеску безразличных льдин, освобождает его с помощью своей магии. И каждый раз Валтор просыпался с немым криком на замёрзших устах, которые просто был не в силах разомкнуть. И в этот момент пробуждения, когда душа в смятении металась между сном и явью, пред затуманенным взором Валтора появлялась фигура рыжеволосой девушки. Если бы он мог, то непременно протянул бы руки, чтобы поймать и удержать в своих объятиях ускользающую вдаль девушку, но, увы, скованный льдом, он так и не мог пошевелиться, вынужденный наблюдать лишь за тем, как в очередной раз фигура рыжеволосой девушки тает в дымке, оставляя его снова в одиночестве. Сон, предвещающий собой скорую смерть, пугал и злил Валтора одновременно. Он изо всех сил пытался противиться ему, представляя себе каждый раз долгожданную встречу с дочерью Оритела. Но с каждым днём это помогало ему всё меньше и меньше. И наконец настал день, в который Валтору не удалось заставить себя открыть глаза. Напоследок он почувствовал, как острая боль загорелась в его груди — это ледяная нить холода покрывала последнее бьющееся сердце в Измерении Омега. В умирающем сознании Валтора промелькнуло имя, которое идеально подошло бы для таинственной девушки с Домино. Она была подобна цветению, что приходит весной, прогоняя собой холода. Блум* стала огнём, что грел его сердце долгое время и продлил жизнь мага. Это были последние мысли Валтора. Это был день, в который он не проснулся.