Праздник героя

Объятия вечера, тёплого, полного ароматами пышных цветов, окружили весь Перекрёсток Грёз, заставляя жаркое солнце медленно прятаться за горизонт. Пока что оно не до конца скрылось и отчаянно пыталось согреть всё, что попадалось под его сонные, но ещё горячие лучи. Местные птицы напевали одни и те же, но никогда не надоедавшие мелодии. Какой-то вечно прохладный родник, покрытый рассеянной тенью от веток могучих деревьев, игриво бежал вдаль, к садившемуся солнцу, будто пытаясь поспеть за ним и попрощаться до начала следующего тёплого денька. Но населяющие эту местность существа как ни в чём не бывало гуляли, разговаривали о житейских пустяках, в общем, занимались всем тем, из чего складывается повседневная жизнь. Почему-то именно в этот вечер улицы были переполнены радостно галдящим народом. Что-то было не так, обыкновенная тишина, царящая во всём Перекрёстке Грёз и днём и ночью, сменилась чрезвычайной живостью, несмотря на то что никакого праздника не намечалось. Хотя… Такой же вопрос крутился в голове и у героя Рэймана, однако последний тоже активно принимал участие во всеобщем веселье, расхаживая по аллеям с Глобоксом и хохоча с ним во весь голос. Но душу тревожило волнение и ничем не объяснимый страх, поэтому смех иногда выходил неискренним. Дойдя до дома синего друга, Рэйман остановился и обратился к Глобоксу: — Ну что ж, иди за детьми. Я подожду снаружи. — Не-ет, Рэй, пойдём ко мне, Аглетта приготовила божественный капустный пирог! — Глобокс, спасибо тебе большое, — рыжий товарищ улыбнулся, — но я не голоден. Я подожду вас около маленькой речки. Рэйман развернулся на сто восемьдесят градусов и ушёл. На самом деле его желудок давно требовал что-нибудь перекусить, но жажда уединиться со своими мыслями оказалась намного сильнее. Глобокс, проводив взглядом удаляющуюся спину друга, уныло пожал плечами и зашёл в дом, где его жена заботливо разрезала благоухавший на всю улицу пирог. — А где же Рэйман? — не поднимая своих добрых глаз и узнав мужа по грузным шагам, с материнской заботой спросила она. — Он сказал, что не хочет есть твой пирог, — ненароком ляпнул синий отец семейства, неправильно поняв реплику Рэймана. — Почему? — по потускневшим глазам было заметно, что Аглетта сильно расстроилась. — Неужели я так невкусно готовлю? — Дорогая, — Глобокс ласково обнял жену за плечи, — что ты такое говоришь? Давай я возьму кусочек пирога с собой, может, Рэй уже проголодается. — Ну возьми, — медленно проговорила Аглетта. Когда она расстраивалась, её действия всегда становились очень растянутыми и неловкими. — Но боюсь, что его настигнет рвотный рефлекс… — жабоподобное существо, казалось, вот-вот проронит слезинку. — Вишенка моя, держу пари, что ему понравится, — Глобокс аккуратно завернул кусочек пирога в чистый белоснежный платок и положил его в недавно сплетённую им самим корзинку. — Где же моя очередная неугомонная троица? У Глобокса было несметное количество детей, с которыми обязательно нужно было проводить время. Но за всеми сразу уследить просто невозможно, поэтому отец каждый день брал с собой гулять по трое малышей. Он выходил с ними раз пять за сутки, поэтому свежим воздухом успевали подышать как минимум пятнадцать ребят. Но сегодня Глобоксу повезло, это был уже шестой заход. Он, съев пару кусочков пирога и набив этим свой мясистый живот, позвал троих ребят, и они направились к роднику. Картина была трогательная: отец держал за руки двух маленьких глютов, а третий малыш шёл, взяв ладошку брата, который шагал справа от Глобокса, и весело подпрыгивал. Своими пухленькими фигурками они занимали абсолютно всю тропинку. Однако удача повернулась к ним лицом: улицы за пятнадцать минут полностью опустели. Но наивный и глуповатый Глобокс не обратил на это никакого внимания. Наконец взгляд глюта уловил знакомую спину, одетую в фиолетовую курточку с красным капюшоном, и рыжий затылок. Но на секунду ему показалось, что в этой ссутулившейся спине и поддерживающих голову ладонях он видит печаль, глубокую и неизлечимую. То была печаль героя, осознающего, что зло никогда не дремлет и Рэйману всегда надо быть на посту, ведь если кто-то погибнет от рук врага, то это произойдёт только по его вине. Никто не знает, так ли это будет на самом деле или нет, но рыжий герой явно станет ощущать себя виноватым. Эта догадка пролетела слабым ветерком, слегка задев миниатюрный мозг Глобокса, и исчезла. А ведь раздумья Рэймана действительно были связаны с этим. Он размышлял, почему на улицах появилось необычное оживление, и заодно коснулся такой темы. — Рэй, я тебе пирог принёс! — громко оповестил Глобокс и со всей мочи обнял друга, да так, что у рыжика затрещали косточки. Но он ничего не сказал, а только дружелюбно обнял друга в ответ. Глют продемонстрировал благоухавшую капустой корзинку, где из-под платка заманчиво виднелся кусочек пирога. — Спасибо, Глоб, — Рэйман улыбнулся. — Я ценю твою заботу. Мой желудок давно хочет отведать фирменный пирожок от Аглетты. — Так почему же ты отказался тогда? — недоумённо поинтересовался синий друг. — Я… это… Ну чем ты голоднее, тем вкуснее, вот! И, больше ничего не сказав, Рэй развернул пирог и жадно его съел. Какой же он был восхитительный! Чего только стоило одно тесто, которое никогда не было ни подгоревшим, ни сыроватым… А начинка!.. Будто отбирались лучшие в мире продукты! Такому мастерству могли позавидовать многие профессоры в области кулинарии. Во всяком случае, так считали друзья и родные Аглетты. — Глобокс, — обратился Рэйман, аппетитно причмокивая и вытирая крошки с подбородка, — передай мою благодарность Аглетте. Божественный пирог! — неустанно восхищался он. — Ладно, передам, — с вечной ноткой лени в голосе ответил глют. Его ничего не волновало. Забавный и глуповатый, он не задумывался о сказанных ранее словах. Дело Глобокса — ляпнуть, а остальное не по его части. — Пап, можно искупаться? — вдруг спросил сын глюта, глядя на отца блестящими глазками. — Пожа-а-алуйста?.. — Идите, только чуть-чуть, а то мама может отругать и вас, и меня! — Хорошо! Мы быстренько! — малыш радостно захлопал в ладоши и вместе с братьями побежал в воду. Глобокс и Рэйман остались на берегу и смотрели, как ребята плескались в неглубоком роднике. Солнце уже практически скрылось, но небо всё равно оставалось светлым, а погода тёплой. Вдруг молчание нарушил унылый вздох Рэя, а за ним последовал неожиданный вопрос: — Глоб, а каково тебе быть отцом? — герой сжал губы. Что-то происходило внутри него, но он это упорно скрывал. — Э-эм… ну… как тебе сказать… — Глоб в задумчивости закатил глаза и потёр руки. — Дети — цветы жизни, — не зная, что ответить, он тупо выпалил всем известную фразу. — Это да, — заторможенно сказал Рэйман, кивнув. — Но тебе-то каково? Твои ощущения? — Хорошие ощущения, — от балды говорил Глобокс. — Только иногда они шалят. — Ясно, — Рэй слабо улыбнулся, осознав бесполезность разговора, и вдруг встал, хлопнув себя по лбу. — Глоб, дай на минутку корзинку, я Бэтилле обещал набрать волшебных грибов. — Держи, — он взял стоявшую чуть поодаль от него корзинку и передал её другу. Рэй поблагодарил глюта и стремглав бросился за грибами. Глоб остался сидеть, наблюдая за детьми. Но тут он заметил, что что-то изменилось. Отец семейства встал и подошёл к роднику. Тут он выпучил глаза, будто пытаясь увидеть как можно больше вокруг себя, и крикнул: — Дети! Где Юдес?!! — Он сказал, что скоро придёт, пап! — Сколько его уже нет?! — Не знаю, может, минут десять, — бойко отвечал сын, одновременно отбиваясь от в шутку нападавшего на него брата. Глобокс чувствовал, как с каждой минутой его всё больше настигала настоящая паника. Он дрожащими руками обыскивал все кусты, ближайшие тропинки и часть леса, но сына нигде не было. Поминутно глют во весь голос звал своё дитя, но в результате лишь осип. Глоб, отчаявшись, удручённо пошёл к роднику. Сейчас к нему снизошло давящее на сердце ощущение, что он очень безответственный отец, и глют пошёл за помощью к лучшему другу. Только последнего тоже надо было найти. Однако рыжий герой уже стоял около речки и недовольно хмыкал. Увидя синего друга, он громко сказал: — Ну и где ты был? Разве можно детей одних оставлять? И куда подевался третий? — Рэй так засыпал глюта вопросами, что тот, растерявшись, лишь открывал и закрывал рот. В конце концов он со слезами в голосе промолвил: — Я искал Юдеса. Он пропал, — Глобокс, уже подойдя к Рэйману, огорчённо опустил голову. И вдруг взору упала его любимая корзинка, когда-то с заботой сплетённая им. — Рэйман! Что ты сделал с моей корзиной?! Картина была ужасающая. У Рэя в руке находилась плетёная ручка, а прямо под ней валялись рассыпавшиеся грибы, лежавшие на остатках ёмкости. — Ты корзины плетёшь, как за детьми следишь, ей-богу! Извини, конечно, — виновато добавил Рэйман. — Я всё-таки туда много грибов наложил, похоже. Но впредь ты это дело поручай Аглетте. У неё рукодельничать лучше получается. — Эх, и здесь я промахнулся, — расстроенно заключил Глобокс. — Я бестолковый, ничего не умею… Даже родного ребёнка умудрился посеять… Но Рэй ободряюще улыбнулся и не позволил другу упасть духом, утешив его: — Ты, это… не кисни. На что тогда тебе нужен я? Глобоксу сразу стало легче. Ведь что может быть желаннее надёжной дружеской руки помощи в трудный момент?