Война с соседом

Ощущение разбитости не покидало девушку вот уже второй день. На благо она не подхватила воспаления лёгких, отделавшись лишь испугом и сильным синяком на плече. Голова разрывалась на части. Помимо полученного шока, на телефон названивала мать, которой очень умный отец рассказал все, да ещё и в мельчайших подробностях. Его-то, она абсолютно не ожидала там увидеть. Если верить Игорю, Максим ни слова не сказал, как и обещал. Но, Боги, как же все сложно. Не верить в это Лера не могла, ведь повода усомниться в парне у неё не было. Тем не менее, блондинку настолько подкосил этот моральный всплеск, что она попросту замкнулась в себе, не пуская никого. « — Я все заказал, Лерочка. Все, как ты просила.» Дядя Игорь. Он, наверное, больше всех перепугался за бедолажку. Всю дорогу домой девушка так и не заговорила с ним. Точнее говоря, ни с кем. Даже врач, осматривавший её, и то, смог вытащить из неё клешнями хотя бы пару слов. Только лишь Петровой удалось завязать с ней вялый диалог. Да… Рыжуля была в панике, она до последнего не верила, что Громов был способен на такое, а когда, наконец, Кошин убедил её в обратном, она завелась и самолично, на полном серьезе хотела ехать в отделение, дабы «придушить этого урода». Да даже Кирилл, человек, лишенный каких-либо чувств, и тот, заметно нервничал, когда впервые после падения увидел Леру. Перепугались все, только вот блондиночка все никак не могла отойти. Действительно, не они же пролетели с 10 метров в воду. Откуда им было знать, что таится за её маской? Как говорится, пока на себе не ощутишь, никогда не поймёшь. Но девушка не желала испытать подобное никому. В их квартире царила тишина. Соколовский уехал в больницу, а Калинина пила чай, сидя на кухне и размышляя. Нет, размышляя — не верное описание. Она тонула. Тонула и путалась в собственных мыслях, стараясь принять верное решение. И у неё не получалось. Планы на будущий год кардинально изменились, причём, явно, не в лучшую сторону. Только вот Сокол ещё об этом не знал. Да… Оба были хорошенько раздавлены. Брюнет ощущал бесконечное сожаление и дикую ненависть к самому себе. И что уничтожало его больше — её полное безразличие и игнорирование. Наивно полагая, что Лере просто нужно время, парень исчез из дома на некоторое время, ещё не догадываясь, что его ждёт, когда он вернётся. — Давай доедай, здесь осталась одна ложка, Катя. Марина сунула последнюю порцию каши девочке в рот и вытерла её губы полотенцем. — Вот и умничка. А теперь можешь идти играть. На входе раздался усиленный стук в дверь. Русая кинула взгляд на часы, чуть нахмурившись. Она никого сегодня не ждала. Выключив на плите суп, девушка направилась в коридор. Распахнув дверь, брови удивлённо приподнялись: — Максим? Соколовский кивнул, а услышав крики детей, осмотрел дом. — Извини, я не во время? Опешив, Марина практически подскочила. — Нет, что ты, проходи. Парень снял обувь. В доме пахло медикаментами и было довольно душно. — Дядя Максим! — Леша и Катя вцепились в брюнета, как только завидели его. — Привет, малышня. — Радостно улыбнулся тот. — Ну как вы тут? Сестра слушается? Последнее он спросил у парнишки. — Почти. — Засмеялся мальчик. — Дайте нам с Максимом пару минут, пожалуйста. — Марина обратилась к детям, после переводя глаза на него, — он ведь не просто так приехал, правда? — Да, действительно. Времени у меня немного. — Тогда, прошу. — Русая пригласила гостя на кухню. Детвора побежала по своим комнатам, периодически топая ногами по полу. Зайдя в комнату, Марина сразу же предложила выпить: — Может, чаю? — Нет, спасибо. — Отказался Макс и продолжил, — Марин, у меня к тебе очень важный разговор. Ты присядь, пожалуйста. Его тон абсолютно не радовал девушку. Сев рядом за стол, она поджала руки к себе и напугано захлопала ресницами. — Что-то…случилось? — Нет, все хорошо. Просто… Почесав затылок, Сокол облизнул губу, растеряно забегав глазами по кухне, решаясь сообщить то, ради чего, собственно, и пришел. — Есть одна вещь, которую я бы хотел тебе подарить. Марина подалась корпусом назад, в недоумении раскрыв рот. — Подарить? Мне? Брюнет вытащил из барсетки файлик с листом. — Держи. — Письмо? — предположила русая. Легка усмешка. — Открой и прочти. Читая вышеперечисленный текст, девушка, судя по всему, сначала не поняла, что это за бумажка у нее в руках. Однако, как только ее глаза выпучились, Макс догадался, что она дошла до нужного момента. Ибо ее реакция просто не могла быть иной. Пальцы задрожали. — Что…? Что это? — Это оплаченная операция для твоей матери в Израиле. — Безмятежно ответил парень. — Там отличные врачи, они обязательно помогут ей. — Что…?! — подскочила та. — Нет, ты серьёзно? — Абсолютно. — Максим, это… Нет, я не могу. — Она положила файл на стол, придвигая его к брюнету. Он положил свою ладонь на ее и пододвинул обратно. — Можешь. Это еще не все. Вот ещё что. Держи. Маленький квадратный пакетик с розовым бантиком, где что-то особо громко звенело при сотрясении. Нащупав нечто холодное и заостренное, Марина заглянула внутрь: — А это…? — Это ключи от вашей новой квартиры. — Нет. Макс, это же такие деньги! — Девушка протягивала конверт и ключи, судорожно мотая головой. — Я не приму. Нет! Забери назад. Ей казалось, что этот псих просто сошел с ума! - Не переживай, документы уже оформлены на тебя. — Соколовский максимально мягко настоял на обратном. — Бери. — Нет, это очень дорого, — продолжала отказываться русая. — Я не могу, пожалуйста возьми обратно. Она заметно распереживалась, даже чувствовалось, как сильно билось её сердце. Тогда брюнет подошел к ней и взял её за плечи: — Послушай, ты сделала для меня куда больше, чем многие за всю мою жизнь. Она прятала взгляд. — Что я сделала? Одна запись с видео камеры не стоит этого… — Марина, благодаря тебе я узнал правду о своей сестре и тех, кто виновен в её смерти. Но девушка все так же отрицательно мотала из стороны в сторону, немного отстраняя парня от себя. — Выслушай. — Макс замер, чтобы её перестало трясти. — Ты помогла мне. И даже не представляешь насколько. Я никогда не забываю тех, кто откликнулся на мою просьбу. Теперь позволь помочь тебе. Он всегда был убедительным. Порой даже слишком. Во всяком случае, Марина так же синхронно застыла на месте, сомневаясь, стоит ли соглашаться. — У меня есть возможность отблагодарить тебя тем, в чем ты действительно нуждаешься, поэтому прошу, возьми ключи. Это было настолько неожиданно, что слезы сами наворачивались на глаза, а голос хрипел. — Максим, я…я даже не знаю что и сказать. — Ничего не нужно говорить. — Улыбнувшись, ответил тот. — Собирайте вещи и летите в Израиль. Малых можете оставить мне на пару дней, у меня дома прекрасная женщина, которая позаботиться о них, пока вы с мамой будете там. Я обещаю, с ними все будет в порядке. — Господи… — девушка закрыла лицо ладонями и заплакала. Не удержавшись, парень её обнял. — Спасибо, Максим, спасибо тебе! Это…это…невосполнимая услуга, мне никогда не отплатить тебе. — Перестань. Это не услуга. — Поглаживая её волосы, подметил Макс. — И помни, что бы ни случилось, ты знаешь, к кому можно обратиться. — Ты святой человек, Максим. Большое тебе спасибо, ты…ты просто спас нас! Если бы, Мариночка… Если бы… Провожая Соколовского на выход, Марина вытирала покрасневшие глаза, до сих пор не веря в то, что вообще произошло. — У вас вылет в пятницу, так что завтра я детей заберу. — Он завязал шнурки. — Или я или мой друг. Как получится. — Хорошо. — шмыгнув носом, кивнула та. Коснувшись ручки входной двери, Сокол внезапно остановился и развернулся. — Да, чуть не забыл, у меня для тебя ещё кое-что есть. Макс достал из кармана джинсов ещё одну бумагу и отдал её Марине. — Это подарок лично от моего отца. Здесь брюнет старался говорить о нем максимально вежливо, лишь бы только не вспоминать, какая сильная обида таится на него внутри. Девушка развернула бумагу, а тот объяснил: — Его друг работает в одном из лучших университетов Англии. Так что, считай, что Катя и Лёша уже зачислены туда. Даже не прочитав и первой строчки, русая уронила клочок бумаги и залилась слезами. — Спасибо! Дай Бог тебе всего самого наилучшего. Я буду молиться за тебя, Максим. — За меня не надо. — Усмехнулся парень. — За них лучше молись. Он носом указал на коридор, где в конце комнаты смеялись дети.