Война с соседом

Его сердце стучало с невероятной скоростью, а тело бросало в пот от одной только мысли, что сейчас он увидит его. Того, кто забрал у него Наташу. А что ему сказать? Хотя, может, лучше сначала втащить ему пару раз? А что, ему не помешает. Входная дверь открылась и Сокол ступил на порог. Обратной дороги не было. То, чего он так долго ждал, наступило слишком неожиданно. Где-то вблизи от себя глаза уловили силуэт. Вот и он. Куратковский стоял в тёмном пальто с барсеткой в руке, держа одну руку в кармане. Голова его слегка была опущена, видимо, все-таки, доля раскаяния внутри него не могла оставаться незамеченной. Так значит вот ты какой… Черты лица абсолютно не такие, какие Соколовский себе представлял. Мужчина явно не походил на свой возраст. Теперь стало ясно, что подразумевала сеструха, говоря, что она с ним «на одной волне». Он действительно выглядел максимум на 5 лет старше её. Из-за озлобленной гримасы на его лице заметно выступали морщины, в основном проявляясь между бровей и на лбу. Нельзя было сказать, что Игорь боялся предстоящего разговора. Нет. Для него Максим — обыкновенный желторотый цыплёнок, который, как ему казалось, не способен даже на то, чтобы решить элементарную задачу, не говоря уже о запугивании или угрозах. — Ты? — сквозь зубы выдохнул пар Макс. — Я. — С той же ненавистью ответил мужчина. Куратковский не упустил возможности быстро пробежаться глазами по брюнету и сделать визуальные выводы. Часы, куртка, спортивные штаны, непонятный медальон на шее, белые кроссовки от John Richmond и стильная стрижка. Смазливый мажор. Да и только. — Ну и на кой-черт ты сюда приперся? — Макс ухватился двумя руками за перилла забора и немного наклонил корпус вперёд. — Где Лера? Парень скептично фыркнул: — Прошло столько лет, а ты даже не соизволишь спросить, как дела у нашей семьи? — Я не для этого приехал. — Раздражено отрезал тот, явно не горя желанием поднимать болезненную тему. Рядом возле Макса, буквально в метре за его спиной стоял Малиновский, покорно ожидающий финала разговора. Он был не менее мрачен, чем друг. Однако, скорее, он больше присутствовал здесь не для того, чтобы выслушивать семейные драмы, а для того, чтобы удержать Максима в случае неминуемого скандала. — А для чего ты приехал? — Я приехал потому, что меня интересует безопасность моей племянницы. Бизнесмен вложил максимум тепла в эти слова, потому как безумно переживал. Они даже не заметили, как оба перешли на «ты». — Да неужели? — Сокол саркастически приподнял брови. — Безопасность Наташи тебя так не интересовала. Игорь поджал губы, замолкая. Сокол не нарочно попал ему в самое больное место. Сжав кулак, мужчина решительно сделал шаг вперёд. — Послушай, мальчик, я тебе еще раз повторяю, что не собираюсь выяснять отношения о том, что было. Я приехал забрать отсюда Леру. И если ты через 30 секунд не дашь мне ответ о том, где она… — То что? Что ты сделаешь? — брюнет ощущал, как в жилах начинала закипать кровь. — Ты забываешься немного, дядя. Ты в моем доме и указываешь мне, что делать? — Плевать я хотел на тебя, отвечай на мои вопросы! Где. Моя. Племянница? — Тебе все это время было плевать на мою семью. С какой стати я должен хотя бы что-то тебе объяснять? — Что с ней произошло? Отвечай на мой вопрос, сопляк! Куратковский сжал кофту парня. — Мужчина, обороты сбавьте. — Не пойми откуда появился Лазицкий и убрал его кисть с футболки друга. — Ты заявляешься сюда, как ни в чем не бывало, и рассказываешь, что тебя волнует она? — Так, уважаемые! — Малиновский встал между ними и поставил руки в боки. — Пока вы все здесь не поубивали друг друга, может, зайдем в дом, и вы там во всем разберетесь? Или вы хотите все рассказать соседям? Оба переглянулись, немного сбавив пыл. — Зачем ты сюда явился? — Макс развернулся. Переведя взгляд с люстры на парня, Игорь выплюнул: — Я уже ответил. Я хочу забрать отсюда Леру. — Так же как забрал Наташу? Злобно облизнув губу, бизнесмен подошёл к нему на шаг ближе и ткнул пальцем прямо в лицо: — Не смей мне говорить что-либо о ней. — Почему это? — задрал голову тот. — Ты — та тварь, которая настроила ее против семьи, ты внушил ей, что с тобой ей будет лучше. — Ничего я ей не внушал. Я раскрыл ей на правду глаза. Она сама сделала свой выбор. В голове раздались вечно скрипучие слова сестренки: «Это мое решение…». Не совладав с тембром, парень прокричал: — Скажи мне, как ты живешь вообще? Ты изменил жене, забыл про ребенка, и решил устроить себе новую беззаботную жизнь. Совесть не мучает? Ты развлекался с моей сестрой, а когда она погибла даже не удосужился приехать на похороны, потому что ты ссыкло! Куратковский потерял над собой контроль, замахнулся и ударил брюнета по лицу. Тот пошатнулся назад, однако от падения его спас стоящий рядом Кошин, во время подловивший друга за плечи и подмышки. Руки молниеносно сжались, не давая возможности разбушевавшемуся Максу ударить мужчину в ответ. Малик удерживал Куратковского, постоянно отталкивая его назад, а Дэн стоял впереди Максима, пытаясь его утихомирить. — Я любил Наташу! — заорал Игорь. — А ты придурок, если болтаешь, не зная всей правды! — Два года! — Макс размахивал руками, в попытках вырваться. — Два гребанных года ты скрывался от нас, менял места жительства и имена. И все это для того, чтобы тебя никто не нашел! — Я не боялся, ясно?! Я просто не хотел связываться с отродьем вроде тебя и твоего отца. — Чего ты вякнул?! — Сокол настолько загорелся, что не заметил даже, как ударил локтем Кирилла по рёбрам, от чего того судорожно согнулся. Макс ненавидел, когда трогали его семью. Он был готов вытерпеть что угодно в свой адрес, но за семью любое желчное слово заставляло рвать и метать. На благо, Эдику и Денису таки удалось более ли менее избежать драки. Соколовский вовсе не почувствовал боли на скуле, искаженно пожирая глазами Игоря. — Эта компания и то, чем вы занимаетесь, выгодны только для вас! Вы не видите, как это оборачивается для других. Все потому, что когда-то один безумец сказал, что Onic Prise — ваш храм Божий и беречь его нужно как зеницу ока? Парень поубавил агрессии, до затуманенного злостью рассудка стал доходить смысл его слов. — Не думайте, что только вы всесильны. Один — преуспевающий бизнесмен, от которого ушла жена. — Мужчина махнул рукой, указывая на Лазицкого. — Другой — сирота, которого бросили родители, оставив ему все свои проблемы. Кошин стиснул зубы, шевеля желваками. — Кто из вас Эдуард Малиновский? — Куратковский повернулся на все 360. Рыжий поднял голову. — А где твой маленький брат, а? О да, мужчина узнал куда больше, чем они могли себе вообразить. Судя по растерянному и опечаленному лицу не трудно было понять, что он попал в самое болезненное, что было внутри Малика. — И четвёртый… — Игорь пронзительно вглядывался в глаза Соколу, пытаясь достучаться до души, — Мажор, живущий иллюзиями. Скажи, где сейчас Лера? Где твоя мать? Где Наташа?! Брюнет молчал. — Они все страдают из-за тебя, Соколовский. — Далее Куратковский обратился ко всем ребятам, — из-за вашей жажды власти. — Вы все грешны. Как и я. Но я хотя бы признаю свои ошибки и пытаюсь избежать новых, а ты настолько слеп, что Компания — твоя семья. Тебе не нужна ни Лера, ни сестра, никто. Ты стремишься стать главой Onic Prise. Быть крутым, зарабатывать уйму денег, наводить страх на людей, только знаешь, парень, без поддержки близких, ты — никто. — Ты ошибаешься, считая, что я жажду власти. — Единственное, в чем Макс вынужден был поспорить. — Да мне плевать. Твоя жизнь, ты и решай. Но только думай, что от твоих поступков мучаются и получают другие. Я всем сердцем любил Наташу. И хотел уберечь ее. Ведь именно она должна была стать руководителем этой корпорации. И как бы больно мне не было это говорить, смерть стала для нее спасением. Брюнет опустил голову в бок, зажмуривая веки, дабы выступившие еле-еле слезы, не заблестели на виду у всех. — Жаль, ты никогда этого не поймешь. Разговор близился к концу. За последние пару минут Соколовский испытал немало новых чувств. Ему высказали в открытую все то, что никто, даже он сам, не решался сказать ранее. И главное, кто? Тот, встречи с которым Максим желал, пожалуй, больше всего на свете. — Я не хочу этого говорить, дорогие мужчины, — вмешалась в диалог Петрова, — но позвольте мне высказаться. — Маша, не лезь! — грубо возмутился Кошин, закатывая глаза. — Нет уж, вы не даете мне уснуть своими криками, а молчать я не собираюсь. — Маша! — Мрачный попытался схватить ее за руку, но не успел, рыжая уже стояла в центре круга. — Я так понимаю, за Лерку тут война? Что ж, похвально. Одобряю. Но, елки-палки, вы в конце концов мужики или кто? Прекратите истерику! Если им никто не скажет, я скажу: хотите вы этого, или не хотите, вы обязаны будете работать вместе. Ваши разборки это ваши разборки. Но она твоя девушка и Ваша племянница. Так что устройте на какой-то период времени перемирие. Было очевидным, Маша дело говорила. И все прекрасно это осознавали. Да только хватит ли у них духу осилить это и переступить гордость? — Хорошо. — Недолго размышляя, выдал Сокол. — Но не думай, что это дружелюбное приветствие. Тебе здесь не рады. — Я подключу своих людей. — Так же одобрил Куратковский. — Но как только Лера будет в безопасности, я уйду и больше никогда не вернусь в этот дом. И она не вернется. — Это уже не тебе решать. — Поверь, она сама об этом попросит. Максиму стало не по себе от такого заявления. Он прикусил губу, покидая коридор, дабы никто не смог увидеть его страха. Калинина опустошила очередной стакан с водой и приложила прохладную ладонь ко лбу. Кажется, у неё поднималась температура. Громов листал что-то в телефоне, однако как только до ушей донёсся кашель, он удосужился посмотреть на неё. Лера лежала на диване, судорожно сдавливая плед в своих объятиях. Губы её были приоткрыты, кожа была бледной, веки прикрыты. Присмотревшись, мужчина так же заметил дрожь её тела, съёжившегося от холода. — Калинина, ты там ласты склеила что ли? — Очень смешно, козёл! — Шмыгнув носом, выругалась та. — Шутник недоделанный. — Ну какой есть. — Пожал плечами Андрей и подошёл к девушке. Он собирался попробовать насколько её лоб горячий, однако был грубо оттолкнут. — Не прикасайся ко мне. Иронично усмехнувшись, брюнет спросил: — Лерок, ты чего выделываешься? — Так называть меня может только один человек, ясно? — Да понял, не дурак. — Выставив руки перед собой, съязвил тот. — Онли твой любимый Соколовский. Светловолосая вновь закашлялась, на этот раз Громов присел на корточки. — Во время ты, конечно болеть собралась. Ладно, пойду что-нибудь тебе подыщу. А то подохнешь раньше времени, и не видать мне моего товара. Он исчез в темноте, а Лера молниеносно закашлялась, не в силах больше сдерживать колкое жжение в лёгких, заставляющих задержать дыхание и выступить слезы на глаза. Она не хотела показывать этого. Что ей плохо. Становилось все хуже и хуже. По-видимому, девушка успела простыть, находясь в этом сыром помещении. Больно было глотать, давило в затылок и чудовищная слабость в мышцах. Он хотел таким образом проявить свою заботу? Урод! Просто гнилой урод. И как я только могла на такого повестись? Поверить в эти чувства? Поверить в то, что дорога ему? Вот этому! Да в нем же ничего святого и человечного нет. Все, что его интересует — его работа и бабки. А на тебя глубоко плевать. Сомнений не было, он не любил никого, кроме себя. Удивлением не будет и то, если по окончанию всего этого цирка он решит расправиться с Ирой. Хотя, вряд ли, Громов будет церемониться. Просто пристрелит её. Тихо и спокойно. Не поднимая шума и выставляя на показ. Естественно, эта женщина фактически отобрала его компанию, его имя и его деньги. Любой помешанный на своём деле фанатик не раздумывая, перерезал бы ей горло, закапав в лесу. Господи, что за мысли вообще такие?! Ооох, похоже ты слишком пере общалась с бандитами, солнышко. Да, Соколовский здорово повлиял на её жизнь, на психику, и, в целом, на восприятие мира. Для неё больше не было пугающим огнестрельные ранения, опасность и кровь с оружием. И это было самым ужасным. Даже происходящая сейчас ситуация. Такая обыденная и непримечательная. Словно так и должно быть. А что? Похитила собственная Тетя и требует взамен вагон наркоты. Такого, наверное, и в фильмах не придумают. В комнату вошла Авдеева. — Андрей сказал, что тебе плохо. У тебя что-то болит? Неужели? Заботливая наша явилась. — Со мной все…кхм-кхм…в порядке. — Съехидничала племяшка. — Не утруждай себя. — Почему ты так реагируешь? — расстроенно пролепетала женщина. — Я же всего лишь хотела… — Почему? — театрально с сарказмом Лера подняла брови, вскакивая с дивана. — Ты что, действительно настолько глупая? Ты шантажируешь Максима и ты держишь меня здесь взаперти! — Я тебе уже говорила, что ты не заложница. Оправдывается, она ещё оправдывается! Типа ничего не произошло. Все идёт так, как и должно. Зашибись! — Я хочу поговорить с ним! Если я не заложница, дай мне ему позвонить! — Калинина гордо встала в позу, сложив руки на груди. Она была мастером выдвигать свои условия. Безо всякого сомнения, Ирине ничего не оставалось, как дать ей мобильный телефон. Девушка здесь была права. И если тетушка утверждала, что держит её насильно, то просто обязана была это доказать. Молча, она протянула его племяннице, предварительно набрав номер. Выхватив айфон из её рук, светловолосая отошла на пару метров, волнительно теребя свои локоны. Куратковская удалилась, оставив ее одну. Гудки… Очередное безумное ожидание, заставляющее мозг сжирать самого себя. — Да? — Максим… — Калинина присела в кресло, въевшись ногтями в подлокотник. — Лера?! — воскликнул Соколовский, не веря, что слышит её. — Господи, это ты? — Я. — Грустно улыбнувшись, подтвердила та. — Как ты? С тобой все хорошо? — Поря…кхм-кхм… Порядок. — Что с твоим голосом? — Хриплый кашель заставил парня забеспокоиться. — Все хорошо. Ерунда. — Ира…она…? — Она разрешила мне с тобой поговорить. — Ответила на недосказанный вопрос блондинка. — Но не долго. — Вот же сука. — Томно выдохнул Макс. — Как ты себя чувствуешь? — Бывало и лучше. Парень чувствовал искреннее раскаяние и злость. — Черт… Был бы я рядом… Пульс участился. В какой-то миг она ощутила его тепло прямо через телефон. И на секундочку стало совершенно не страшно. Потому она и попыталась успокоить его. — Не волнуйся. Пока что все хорошо. Ты как? В трубке повисла тишина. Сокол собирался с мыслями. — Не знаю, как тебе и сказать. Здесь… здесь твой дядя. — Игорь? — выпучив глаза, вздрогнула светловолосая. Брюнет кивнул и интуитивно она это почувствовала. И стало дико страшно. Если они виделись, Максим мог не сдержать свою агрессию, он ведь так долго его искал. Боже, хоть бы он ничего не натворил. — А ты… он… — Не переживай. Ещё живой ходит. Лера вздохнула, чуть надув щеки. По спине прошёл холодок, а затем донёсся звук щелчка возле уха. — Завязывай эту мелодраму, Калинина. — Громов подошел сзади и направил на неё пистолет. Почувствовав холодное железо у виска, девушка уяснила, что не нужно попусту болтать и неожиданно начала другую тему: — Максим, они не отпустят меня, если ты не вернёшь ему то, что он просит. — Лер, я что-нибудь придумаю. — Может… — через чур неуверенно. — …не нужно ничего придумывать? — В смысле? — не понял тот. — Может, его лучше не обманывать и честно все сделать? Соколовский нахмурился. — Он что, рядом? — Можно и так сказать. — Лера покосилась на Громова. — Он меня слышит? — Нет. — Он тебе угрожает, чтобы ты говорила? — Да. — Твою мать! — Макс закрыл лицо ладонями. — Ты только держись! Я тебя вытащу оттуда, обещаю тебе. Дай мне немного времени. Мы с Игорем… мы обязательно решим эту проблему. — Хорошо. — Доверительно закивала девушка и добавила, — Макс, у меня к тебе просьба будет. Не говори ничего моему папе. Я не хочу, чтобы он знал, ладно? — Лера, он твой отец. — С упрёком повысил тон парень. — Пожалуйста. Я прошу тебя. — Едва не взвывая умоляла она. — Не хочу быть ему должной. — Ладно. Ладно, маленькая. Я обещаю тебе. — Соколовский убавил строгости, так как понимал, что на блондинку лучше не давить сейчас. Звонок прервался. Сокол швырнул мобильник на диван. Отцу он звонить не хотел. Опасался услышать его отказ. В чем был уверен практически на 200%. Да и потом, должен он хоть когда-нибудь научиться справляться без него? Он ведь надеется на сына. И уверен, что тот вполне может справиться сам. Лера. Что с ней? Не тронет ли ее Громов? Она одна, больная, с предателями, боится. А ты ничего сделать не можешь. Опираясь на спинку дивана двумя руками, парень опустил голову. — Макс, подойди, — из кухни раздался голос Малиновского. — Кажется, у меня есть идея. Осмыслив эту фразу, брюнет поднял взгляд и уже собрался сделать шаг, как вдруг зал озарился светом от загоревшегося экрана. Входящий вызов: «папа». Вот и настал конец.