Война с соседом

Разозлённый Громов вылетел из подъезда, в спешке набирая чей-то номер. Макс заметил его издалека и сразу же насторожился. — Мне плевать! — орал на всю улицу тот. — Найти его! Живым или мертвым. Я скоро буду! Буду сказал! Открыв дверь машины, он с силой захлопнул её, заводя двигатель. Соколовский, 5 минут назад вышедший из машины Малиновского, нахмурился, и поднял голову наверх, бросив подозрительный взгляд на окна четвёртого этажа, в которых горел свет. Какого хера этот кретин вылетел из подъезда? О ком он говорил? Что вообще произошло?! Интуиция подсказывала, что что-то случилось. И это был не просто срочный звонок или внезапные дела на работе. Андрей уж через чур нервный какой-то. И руки его дрожали, как будто он кого-то убил. Мысли сразу же коснулись Калининой и, стоило джипу тронуться — Максим моментально рванул домой. Что могло произойти за то время, пока его не было дома? Когда этот ублюдок успел приехать? Дома ли она вообще? Лифт не работает. Кнопка заела и Макс от злости зарычал. Наверх. Нужно только наверх. И скорее. Лерочка, пожалуйста, будь дома. Мне ничего не нужно, только бы знать, что с тобой все хорошо. В пути набирая телефон рыжего, Сокол едва успевал дышать. — Малик, ты далеко отъехал? — Да нет, — послышалось в ответ. — На проспекте, а что…? — Срочно едь сюда! — Что-то случи… — Быстро, Эдик! — рявкнул брюнет и бросил трубку. Воздуха почти не хватает, ноги начинают неметь, а ладони горят от ледяных перил. Гребанные, бесконечные ступеньки! Сейчас, еще один этаж. Все один. Поворот в коридоре. Дверь все ближе. Эти мили секунды казались вечностью, а пол под ногами был подобен беговой дорожке, на самом деле стоящей на месте, а не движущей вперёд. Дверь. Вот она. Что? Почему она открыта? Твою блять мать, почему открыта?! — Лера! — позвал девушку брюнет, вламываясь так, что чуть дверь не слетела с петель. — Лера!!! Не снимая обуви, он направился в её комнату, затем в ванную, но её нигде не было. Отдернувшись от стены, парень вошел в гостинную, как вдруг… Под ногами раздался странный хруст. Тело сразу же застыло. Подняв темно-синий кроссовок вверх, брюнет распахнул глаза. На полу были осколки стекла. А чуть дальше, на белом кафеле лежали остатки некогда красивых хрустальных бокалов, из которых Макс и Лера пили вино в день своего «примерения». Калинина стояла к нему спиной, одной рукой держась за барную стойку, а вторую прислоняя к губам. Рукава её кофты были приподняты до локтей, оголяя кожу, покрытую мурашками. Максим хотел было заговорить, однако услышал тихий всхлип, после чего заметив дрожь её плечей. Её рваное дыхание только усиливало волнение, заставляя мозг плавится от переживаний. Парень был уверен, что без Громова здесь не обошлось. — Господи, что с тобой? — сорвался с места и подошёл к девушке. — Ты что, плачешь? Лерок, ты чего? Он стал к ней боком и понял, что она выдыхает в запястье, упорно заглушая истерику. Растрепанные волосы скрывали половину лица, а красные щеки горели до такой степени, что даже Сокол чувствовал их тепло. — Все нормально, — пыталась сказать хоть что-то внятное та. — Я просто… Не осталось без внимания так же и то, что она постоянно отворачивалась от него, и это выводило ещё больше. — Калинина, да что случилось? — брюнет встряхнул её и она невольно отвела руку от рта. В следующую секунду Соколовский замер, а глаза наткнулись на губы, окрашенные в кроваво-красный цвет. Сказать, что в этот момент все рухнуло — ничего не сказать. Настоящий шок, парализующий все тело и лишающий рассудка. — Что это? Это… — даже слова с трудом могли связываться в предложения. — Это он? Он ударил тебя? — Я не знаю, как это произошло… — не в силах больше сдерживать порыв эмоций, заревела во всю блондинка. Сердце сжалось, Соколовский не мог просто так стоять и смотреть. Смотреть, как его девочка плачет. Прижав эту кроху к себе настолько крепко насколько мог, Максим запустил руку в её волосы, поглаживая по голове. — Ну все, тише. Тише, моя хорошая. Не плачь. Успокойся. Я рядом, слышишь? Калинина прекратила упрямо отрицать все, что испытывала к нему и уткнулась носом в его грудь. Приятное тепло и все тот же любимый запах одеколона быстро дали понять, что она в безопасности. Но, к сожалению, все это было бессильно перед тем, что произошло несколько минут назад и врезалось в мозг отвратительным воспоминанием. — Максим… Я пыталась… — сквозь слезы начала Лера. — Пыталась все отрицать. Но он узнал. Узнал, что я знаю тебя. Узнал, про эти документы. Прости, я не хотела. — Перестань. — Положив руку ей на щеку, ответил парень. — Ты ни в чем не виновата. Её нос ощущал холодную шею Макса, а тело чувствовало себя в уюте, прячась за этими сильными плечами и твёрдой спиной. — Вот же мразь. Я его похороню. — Глухо произнёс Соколовский, уже мысленно представляя как душит этого ублюдка. Лера сморщилась, издавая болезненный звук шипения. Оторвавшись от мыслей об убийстве Громова, парень приподнял её голову за подбородок. — Покажи. Сильно больно? Черт. Этот урод хорошо постарался, чтоб его! — Нет. Просто, я… я неожидала что так будет. Если бы догадалась, могла бы увернуться. Ты не должна была уворачиваться. Потому что это просто не должно было случиться. Да как он вообще себе это позволил — ударить девушку? Ударить Леру. Его Леру. За одну слезинку которой Соколовскому сносило башню и он готов был прикончить любого, кто был причиной ее слез. Дыхание успокоилось, и ресницы практически высохли. Калинина не знала, сколько они так простояли, но Макс так и не отпустил её руку, так ни разу и не шелохнулся, ожидая, пока она полностью не перестанет бояться. Брюнет коснулся большим пальцем её губ. Вытирая ещё не запекшуюся кровь, он рассматривал напуганные и огорченные глаза, явно до сих пор не осознающие, что произошло. Парень был слишком близко. Настолько, что расстояние между их лицами было не больше 10 сантиметров. Желание быть рядом с ней только усиливалось. Желание окутать теплом и коснуться её губ. Забрать всю боль в себя. Успокоить поцелуем. Горячим, но нужным поцелуем. Входная дверь неожиданно заскрипела и Макс сообразил, что забыл её закрыть. Все ещё обнимая девушку, Сокол бросил взгляд на выход. — Документы забыл. — Раздался голос Громова, от которого Калинина дёрнулась, как ужаленная. Ей стало до невыносимого страшно, но Макс, похоже почувствовавший её дрожь, сжал её руку крепче. Андрей шарудил в коридоре, а Соколовский, уже полностью отключив какие-либо человеческие качества, направился в его сторону. Лера не сразу поняла, что его нет рядом, она продолжала смотреть на выход в течение нескольких секунд, пока вдруг не моргнула и не поняла, что сейчас произойдёт. -Что…? О Боже, Макс. — Сиплый и тихий голос. — Лера, где мои документы? Куда ты их уже спрятала? Побежала отдать этому кретину? «Ах ты забыл? А ну иди сюда, сейчас ты у меня эти бумажки жрать будешь.» — Сокол сжал зубы, когда был почти возле Громова. И в этот раз Макс не будет сдерживаться. В этот раз он сорвёт весь свой гнев на нем. И будет прав. Секунда и Андрей поворачивается. Ну держи, сука! Момент и все, что видит стоящий напротив — летящий в свою рожу кулак. Адское жжение разлезается по всему лицу, в глазах звездочки, а из носа практически фонтаном льётся кровь. Громов теряет равновесие, падая на пол и ударяясь бровью о ручку двери. Соколовский, даже не чувствующий боли на костяшках, яростно испепелял того взглядом. Калинина, подбежавшая через секунду, вздрогнула от звука удара и тут же вцепилась в плечо брюнета. Но тот, проигнорировав её бесполезные попытки остановить себя, схватил за шкирку Андрея и снова замахнулся на него, с громким хрустом ломая ему нос. Мужчина взвывает и, наконец, удержавшись на ногах, посмотрел на того, кто так безбашенно и бесстрашно пытался его побить. Но глаза пересеклись. — Аааа, он уже здесь. — Истеричный смех. — Значит ты не только сливаешь обо мне всю информацию, но ещё и изменяешь мне? Слова до глубины души затронули, слезы снова сами собой вышли наружу. — Пиздец, ты мразь, Кали… Громов не успел договорить, как принял на себя очередной удар. На этот раз по рту. Максим бил той рукой, на которой было фамильное кольцо с острым наконечником, а потому он буквально проколол брюнету губу. Схватившись ладонью, Андрей быстро слизал уже выступившую кровь. — Нравится разбивать лица? Попробуй сам. — Фыркнул Макс и замахнулся, но в этот раз не совсем удачно. Андрей успел отойти и, застав парня в расплох — накинулся на Сокола со спины. — Думаешь, можешь ровняться со мной?! Сука! — орал Громов, хватая того за шею. Максим с огромным усилием перекинул его через спину и запрыгнул сверху, продолжая все так же с злобно уродовать его физиономию. Лера стояла рядом, не зная что делать. Он хотела их разнять, но дико боялась, что они ненароком могут задеть её. Точнее, Максим может. А вот о Громове она уже знала. Знала, что она может и не случайно. — Максим, пожалуйста, перестань. Я прошу тебя, остановись! Макс! Однако Соколовский её не слышал. Он слышал лишь свои мысли, своих демонов, которые сейчас радовались в глубине души, получая порцию наслаждения от того, с какой силой руки били этого урода. — Макс, я умоляю тебя, оставь его! Прекрати! Господи, пожалуйста, успокойтесь оба. В следующий момент Андрей, не понятно как, отразил кулак брюнета и смог вырваться из-под него. Он ударил Макса по спине локтем, поднимаясь на ноги и наваливаясь на него, пытаясь совершить тот же манёвр, что и Соколовский. Но попытка фатальна. Парня это выводит ещё больше. Он звереет и уже на сто процентов не контролирует свою силу и агрессию. — Ты убьёшь его, Максим. Я прошу, перестань! Внезапно в квартире, не пойми откуда показался Малиновский и, увидев эту картину, побежал в сторону зачинщиков драки. Лера даже не стала ловить себя на мысли, откуда он здесь, как он вошёл и почему именно в этот момент. Она была благодарно Всевышнему за то, что он появился, а уже о подробностях можно было спрашивать позже. Схватив друга за куртку, рыжий принялся изо всех сил оттаскивать Сокола от еле дышащего Громова. — Макс, оставь его. Слышишь? Ты его сейчас нахрен убьёшь! Но брюнет не мог остановиться. Даже если бы и хотел. Это как машина без тормозов. Ему просто перекрыло разум красной пеленой, закрывающей все компромиссы и снисходительность. Он уже не видел критической точки, просто бил, вкладывая огромные валуны ненависти и презрения в эти удары. За каждую слезу, скатившуюся с её щеки. — Сокол! Перестань! Успокойся, я сказал!!! — Малиновский оказался между ним и Андреем, чьё тело было настолько избитым, что даже узнать было бы нелегко. Калинина нервно бегала рядом из стороны в сторону, поглядывая то на Макса, то на Громова. Как только Эдику удалось отлепить Максима от его новой боксёрской груши, он упал на пол, все ещё держа одной рукой брюнета. Тяжёлое дыхание, как после тренировки и грудь, избавившаяся от того черного гнева. Убедившись, что Соколовский больше не станет нападать, Малик встал на ноги и подошел к обездвиженному Громову. — Он в сознании? — квадратными глазами хлопала девушка, как только Эд попробовал пульс у него на шее. Повернувшись, рыжий утвердительно кивнул. — Живучий, гад! — Раздался тяжело-дышащий голос Соколовского.

***

Как только скорая увезла полуживого Громова в больницу, Малик уехал, решив оставить этих двоих наедине. Макс сидел на краю ванной, держа холодный, замотанный в полотенце лёд, возле лба. Калинина наливала перекись на вату, стоя к нему полубоком. Эта картина напоминала ему тот день, когда они точно так же находились здесь, только тогда Максим заботился о Лере, а сейчас — наоборот. Медленно приложив вату к разбитой скуле Соколовского, блондинка подошла ближе. Его куртка лежала на стиралке, а чёрный джемпер пришлось снять, дабы перемотать ему плечо, которое, помимо ранения, Максим, кажется ещё и вывихнул. — Ты как? — спросил он, рассматривая уголок ее рта. Та опустила глаза. — Переживай лучше за себя, Макс. Меня беспокоит твоё плечо. — А меня беспокоишь ты. — Приподняв её за подбородок, ответил тот. Упрямая. Даже сейчас не может расслабиться и показать свою слабость. Чрезмерно гордая. Но и её можно понять. Вряд ли бы хоть одна девушка смогла бы обсуждать своё собственное унижение. Да ещё и с парнем, который буквально застал это. — Ты был слишком агрессивен. — Светловолосая аккуратно и медленно протирала рану. — На какой-то момент мне показалось, что ты просто не остановишься. — И не остановился бы, если бы не Малик. — Хмыкнул тот. — Этот урод не заслуживает того, чтобы жить. — Не говори так. Максим вопросительно посмотрел на неё. Как после того, что он сделал, у неё хватает сил, чтобы оправдывать его поступок? Какое же огромное и доброе у неё сердце. — Я его ни в коей мере не защищаю, но… Не тебе решать, жить ему или нет. Он поступил так, как посчитал. И будет расплачиваться за это самостоятельно, без твоей помощи. — С моей помощью он бы сделал это быстрее. — Я знаю. — Лера практически растворилась в его глазах. — Поэтому и говорю. Конечно, конечно я знаю, что бы ты сделал. Ты бы просто убил его и угробил свою жизнь. Ты бы заставил его страдать. Заставил бы сквозь агонию на коленях просить прощение, ты бы не отпустил его. Я все это знаю. Да только стоит ли это того, чтобы брать очередной грех на душу? У тебя и без Громова их полным полно. В этом я даже не сомневаюсь. И все же, прекрасно осознавая это, я не боюсь. Не боюсь тебя, Максим. — Если иногда не ставить людей на место Лерок, они забывают, кто они такие. — Хладнокровно произнёс Соколовский, оперевшись на умывальник рукой. Сейчас они выглядели как парочка, прожившая добрых 20 лет вместе. — Ты не испугалась даже. — Я не первый раз вижу подобное, Максим. — С грустной усмешкой ответила Калинина. — Но и не отрицаю, что было страшно. — Страшно видеть то, каким я могу быть? — Нет. — Она убрала лёд от его головы, обмакивая тёплым полотенцем. — Страшно за то, что было бы с тобой, доведи ты своё дело до конца. Максим немного улыбнулся, как только блондинка отвернулась, доставая эластичный бинт. Ему было безумно приятно за такие слова, которые он мечтал услышать из её уст. А что больше всего радовало — она все прекрасно понимала. И не винила. Ни за что и никогда. Решив, что время пришло, Сокол наклонился чуть вперёд и спросил: — Лер… — М? — Я…Виделся с твоим отцом. Озадаченно и непринужденно задрожали губы. Зрачки расширились из-за того, что она отвернулась от света, а на лице показался огромнейший испуг. Калинина сразу же вспомнила слова отца «У него вообще есть девушка». — Он приезжал? — Да. — Ясно. Что-то с ней было не так. Она все еще таит непонятную обиду. — Так что между вами произошло? Томный вздох. — Если ты виделся с ним, то почему спрашиваешь? Разве это трепло тебе не рассказал? — Нет. — Продолжая осуждающе мотать головой, ответил Макс. — И что это за парень, о котором ты говорила? Девушка заметно помрачнела. Поджав губы, она опустила голову, приступив к обработке огнестрельного ранения в его плече. — Его зовут Даулет. Парень, с которым я встречалась некоторое время. Он приехал из Астаны. Мне тогда только 16 лет было. Мы познакомились в мае, в год когда я пошла в десятый класс. Он был старше меня. — На сколько? — сразу же поинтересовался брюнет, понимая, что история уже не начиналась хорошо. — На много, Макс. — На.Сколько.? Лера вздохнула, боясь говорить. Она стыдилась этого, но решила, что сейчас не стоит врать или недоговаривать. Сейчас было именно то время, когда нужно было вывести все на чистую воду. — На 14 лет. Глаза распахнулись. Понадобилось мгновение, чтобы осознать эти слова. Вначале показалось, что это шутка, но заметив досадный вид Леры, Макс понял, что она далеко не шутит. Та же, в свою очередь, решила не зацикливаться на этом и продолжила: — В общем, мы общались около полугода и как только мне исполнилось 17 — он предложил мне встречаться. Ну, а я же, малолетняя дура взяла и повелась. Первая любовь, все дела. — Здесь особенно глухо прозвучал её голос. — А началось все это в конце июня. Он даже помню, приходил ко мне в сентябре на линейку. Выпускница все-таки. — Улыбнувшись, вспомнила прошлое. — Родаки знали о нем? — Сокол приподнял руку, чтобы Калинина смогла начать бинтовать плечо. Отрицательный кивок. — Нет. Мама тогда разводилась с папой, а тот вечно был на работе. Им было не до меня. И все казалось таким замечательным… Пока в один прекрасный момент я не заметила пистолет в кармане его куртки, когда была у него дома. Почему-то, Макс вспомнил, как девушка нашла гильзу от патрона в квартире. Теперь ясно, чего она так истерично к этому отнеслась. Интересно, испугалась ли она? — По-началу, я была уверена, что он просто пытается меня развести. Но после года ухаживаний, я поняла, что это не так. Потому что его отношение ко мне было просто идеальным. Естественно, все это была лишь иллюзия, в которую я слепо верила. Обожглась, малышка? Как же знакомо. — И вот однажды, он предложил мне остаться у него на выходных. Я согласилась, даже не боясь того, что он может что-то сделать. Наивная моя. Мужику, почти вдвое старшему тебя, не нужно ничего, кроме одного. Как же ты этого не понимала? — Но когда я приехала… В доме его не было. Только его друзья и… — блондинка запнулась, судорожно вдыхая воздух. Соколовский ужаснулся и выставил перед ней ладонь: — Стоп, не продолжай. Я не хочу это слышать. Лера улыбнулась, умиляясь и смотря на него с нежностью. — Нет, ты не понял. Они просто обсуждали какое-то дело, а сам Дас подъехал позже. Как от сердца отлегло. Значит, это не тот пиздец, который я себе представлял. Но тогда что же? Что могло быть хуже? Для девочки семнадцати лет? — Не помню как, но он убедил меня пойти к себе лечь спать. Я не пошла. И услышала, что они говорили об убийстве двоих юристов, забравших у них деньги, как я поняла. Точнее говоря, убийцей которых был именно Даулет. Мне стало страшно и я убежала в комнату. Хотела уехать, но он забрал мой телефон. А потом он пришёл и… И… Что? Что?! ЧТО?! — И лёг рядом, как будто ничего и не было. Ты вряд ли можешь себе представить, каково это, лежать рядом с убийцей. Да, возможно. Но зато Максим хорошо представлял, каково это, лежать, зная, что ты и есть убийца. Перебинтовав до конца руку, Калинина привстала, выпрямляя спину и начала убирать все медикаменты в шкаф, продолжая рассказывать парню историю, глядя на него через зеркало. — Я мало помню из того, что они говорили, но одну фразу запомнила чётко: «она все равно ничего не докажет. Скажем, что она пыталась ограбить нас, а эти двое встали у неё на пути.» Это только потом я поняла, что его друзья говорили обо мне. Максим поднял брови, ошарашенно раскрывая рот. — Но какой мотив тебе…? — У отца были проблемы с деньгами, а в его доме любая безделушка была не меньше ста долларов стоимости. Вот тебе и мотив. Соколовский закрыл лицо руками, а блондинка приступила к самой сочной части истории. — На следующий день я проснулась от того, что меня кто-то позвал. Даулета рядом не было и я очень насторожилась. А спустившись, я увидела… два трупа, лежащих на полу. Сокол нахмурился, не веря ушам. У него создалось впечатление, будто он сейчас разговаривал не с Лерой, а с кем-то из своего круга. С тем, кто совершенно спокойно мог говорить об убийствах, крови, перестрелках и смерти. Его больше всего вводило в ступор то, что Калинина абсолютно не боялась этого. И раньше он думал, что она просто переобщалась с ним, а теперь, как оказывается, она и раньше сталкивалась с подобным. — Они вызвали полицию, а мне дали в руки пистолет, чтобы на нем оказались мои отпечатки. Можешь представить себе что чувствуешь 17-ти летняя девчонка, которой дают в руки оружие и ставят на ней клеймо убийцы? — Пиздец. Лер, у меня нет слов. — Мотая головой, все ещё приходил в себя Соколовский. — Был суд. Меня собирались держать до совершеннолетия под стражей, чтобы потом засунуть в тюрьму на 8 лет. А все потому, что этот урод не хотел отвечать за свои поступки и повесил убийства на меня. Теперь в списке тех, кого Макс хотел подвесить на дереве, появился ещё один человек. — Вот он сука! И что ты делала потом? Как вырвалась? — Об этом узнали мои родители. И мама со своим новым ухажером принялись искать адвоката. — А отец? — догадавшись, что сейчас будет развязка, спросил брюнет. Калинина усмехнулась и с иронией пожала плечами: — А мой папа закрыл глаза на это, представляешь? Поворотский поворот. Это точно говорит мне Калинина? — Что значит «закрыл»? — То и значит. — Злобно ответила та, но гневаясь не на парня. — Я ненавижу его настолько, насколько только позволяет сердце. Он — моё самое большое разочарование в жизни! Он назвал меня лгуньей, сказал, что я обманула бедного мальчика и воспользовалась его добродушием, лишь бы оплатить университет, за который мой папа категорически отказывался платить. Юрий Леонидович это сказал? Но… Почему? Чем он думал, когда подвергал ее такой опасности?! Это же Лера. Его кровь. Его дочь. Да за свою дочь я бы порвал кого угодно, так же как и за Леру. Если даже самый родной мужчина не смог её защитить, то о каком доверии к парням могло вообще говориться? А теперь ещё и Громов. Представляю, как ты напугана, маленькая. — Ты виделась с ним после этого? — С Даулетом? Кивок. — Да. Последний раз когда я видела его, он пришёл ко мне в СИЗО и стал угрожать. Говорил, что изнасилует, что убьет всю мою семью, если я хоть что-то вякну. На благо я вспомнила, что у этого кретина была одна скрытая камера, о которой он даже понятия не имел. Там естественно был записан весь разговор. И с меня сняли все обвинения. А Даса с его дружками посадили. Какой-то грустный финал, несмотря на то, что в итоге все закончилось хорошо. Они замолчали на некоторое время. Лера отдыхала от тяжёлого груза, что только что скинула с себя, а Соколовский переваривал информацию, до конца убеждая себя, что все это — очередной её прикол. Его мысли перебил голос блондинки, как только он надел футболку: — Ты знаешь, прошло уже почти два года, а мне до сих пор обидно. Ещё бы. Я прекрасно могу тебя понять. И если бы я знал тебя раньше, то перебил бы всех этих уродов, когда-либо причинивших тебе столько боли. Услышав свои слова, эхом пронёсшиеся в разуме, Сокол прикусил язык. Он не заметил. Упустил тот момент, когда стал испытывать эти странные и давно забытые чувства. Почему он так говорил? Почему переживал? Почему был готов убить за неё? Потому что он… Что? Это вроде называет на букву «Л». Только гордость упрямо отрицала это. — Но обидно даже не за отца, — Калинина убрала волосы назад, — а за то, что я была такой глупой, понимаешь? Парень опустил взгляд. — Я…кхм, я спасибо тебе хотела сказать. — За что? — Просто я…не знала, что так выйдет и… — она перестала волноваться и подняла глаза. — В общем, я рада, что ты оказался здесь. Парень слегка качнул головой и взял её ладони. — Лера, я тебе обещаю, он заплатит за то, что сделал. — Макс…- почувствовав волну мурашек, прошептала Калинина. — Пожалуйста, не нужно. Я…Я не хочу, чтобы ты рушил свою жизнь. — Она и так уже разрушена хуже некуда. Большой палец провёл по её выразительным скулам, а глаза не отрывались друг от друга. — Но если есть возможность помочь тебе, я не раздумывая готов на все. Поэтому еще один грех не сыграет никакой роли. Он притянул ее еще ближе. — Что… что ты делаешь? Отец сказал, что у тебя есть девушка и… Парень ухмыльнулся. — Так ты поэтому злилась на меня? — Что? — остолбенела блондинка, чувствуя как щеки наливаются красным цветом. — Нет, я… — Да ладно, успокойся, истеричка. Нет у меня никого. — Максим… — едва успела прошептать та, как в следующее мгновение его пылкие губы накрыли губы девушки. Голова моментально отключилась, а в груди прошёл холодок. Такие мягкие и нужные. Его руки обхватили её шею, водя большими пальцами по подбородку. Этот невыносимо-дурманящий запах одеколона сносил крышу, казалась будто это сон. Губы. Каждое соприкосновение…такое любимое. Такое нежное и такое медленное. Они будто сочный плод, персик, сладкий, манящий, от одного только ощущения щекотало во рту. Макс. Здесь. Рядом. Такое тепло. Калинина едва не издала томящийся в груди крик, как только язык парня скользнул в её рот. Не нужно было ничего. Только это чувство. Именно то, чего не хватало, именно то, чего она хотела. Любимый. Ты здесь. Это действительно ты. Это не сон. Не сон! Соколовский отпустил все мысли, стоило блондинке зарыться своими коготками в его волосы. Они прошлись по затылку, оставляя волну мурашек. Хрупкая. Маленькая. Такая желанная. Господи, дай сил не сойти с ума! И дыхание. Её чертово дыхание. Он словно впитывал в себя все отчаяние и весь негатив, что был в ней. Лёгкая щетина чувствовалась на щеках, а вместе с ней и осознание того, что рядом настоящий мужчина. Не идеальный, но любимый. Чуткий, уверенный в своих действиях, настойчивый и сексуальный чтоб его! Подхватив её за бёдра, брюнет ещё теснее подтянул Калинину к себе, пытаясь полностью раствориться в ней. Он крепко сжал её ягодицы, от чего она застонала прямо в его губы. И ему это нравилось. Его это заводило. Именно сейчас, он понял, чего так не хватало — её. Нужна была кровать. Нужна была Лера. Сию секунду! Поцелуи стали куда более страстными. Оба практически не соображали, что происходит. Направившись в зал, так как эта комната была самой близкой, Сокол еле удерживался на ногах. Непонятно каким образом, диван уже был разложен. И черт с ним. Парень повалил девушку на себя. Его руки метались по её спине, переодически залезая под кофту, а она же целовала его скулы, опираясь ладонью на его грудь. Эти светлые локоны, пахнущие мятой и ментолом, щекотали нос. В какой-то момент, он, вдоволь насытившись её играми, резко перевернул Калинину под себя. Нависая над блондинкой, Максим гладил девушку по бедру, прижимая его к себе, а его вторая рука прильнула к талии. Оставив в покое её уже опухшие губы, он решительно спустился к горлу, в буквальном смысле чувствуя, как по её венам течёт кровь. И то, какая разгоряченная она была внутри. Каждый миллиметр, каждый атом должен был быть его. Только его. А Лера с отвращением винила себя, не понимая, как раньше она могла спать с кем-то, кроме Макса. Всё, что было до него — было ничем. Все, кто был до неё — были ничем. Она лекарство. Спасение от всех тягот и всех ран. Не мазь, маскирующая боль, как все те сотни девушек, а настоящая вакцина. Она — воздух. Она — свет. Она — жизнь. Пусть этот момент не заканчивается. Её рука скользнула под его футболку, пробегая по широкой спине и линии позвоночника. Блять, какие у неё нежные руки. Гребанная дрожь. Она все не отступает. Как же ты мне нужна, Лера. Мало. Нужно ещё. Дай мне ещё. Мгновенно сняв с неё эту рубашку, Максим принялся целовать её живот и выступающие на бёдрах костяшки. Его губы обжигали подобного накалённой железке. Лёгкое щекотание. Блондинка изгибалась от него, пытаясь избавиться от этого мучения, однако парень намертво прижал её руки к постели, приходя в дикий восторг от этой беспомощности. Ребра, пупок, бедра. Столь мизерные вещи были дороже золота. Дороже всего, что только могло быть в этом мире. Она — истинный бриллиант. Она — его самое главное сокровище. Она бесценна. Её чёрное кружевное белье было для Соколовского как красная тряпка для быка. Он безприкословно выполнял все прихоти, которые ему говорили черти внутри. И сейчас они приказывали: сорви его с неё! Обхватив его бёдра ногами, Калинина приготовилась к самому пику своего желания, но Макс не спешил. Он продолжал терзать блондинку, поглаживая низ её живота. По всему телу пульсировало как будто от электрошокера. — Умоляю тебя… — Скажи. — Шептал он ей на ухо. — Скажи это ещё раз. Ее слова были настолько звонкими, что любой аудио-наркотик по сравнению с ним — ничто. Он мечтал услышать это. Вновь. Чтобы только она это сказала. Послышался громкий и сладкий стон. Лера опрокинула голову. Ногти со всей силы царапнули плечо, от чего Соколовский практически потерял сознание. Тела тесно прижимались друг к другу. Так хорошо. Так тепло и так приятно. Все было слишком идеальным. Идеальным даже для сна. Легкие бабочки, вскружившие мозг, сияли подобно звездам, а в душе было столько счастья, что создавалось впечатление, будто это иллюзия » — Ну и дура же ты, Лера. Вообще не понимаешь, во что вляпалась, да? — Это ты меня в это втянул, Даулет. Ты сам виноват в том, что произошло. Нечего было вешать на меня свои ошибки. — Ты думаешь, ты самая умная? — Нет, но без тебя моя жизнь станет лучше. — О поверь мне, ты глубоко ошибаешься, я сделаю тебе так больно, что ты пожалеешь о том, что родилась на свет. Ты будешь молить меня о пощаде, молить о том, чтобы я убил тебя. Ты услышала меня? Услышала?! Ты пожалеешь, Калинина! Обо всем пожалеешь! »