Зов моря

      С моря доносился бодрящий теплый ветерок, который проникал всюду: в старые убогие домишки простых тружеников, в лавки местных продавцов, зарывался между складок девичьих юбок. Жители портового городка уже давно привыкли к этому проказнику и встречали его как старого друга. Лишь иногда можно было встретить недовольных ворчунов, которым ветер лишь мешал. Они спешили по своим домам, чтобы запереть поплотнее двери и взяться за свои обычные дела. А ветер летел дальше, ко дворцу, который величественно возвышался над городком и морем. На его шпилях развевались красно-синие флаги с изображением золотого корабля. Ветерок, потрепав и их, стал заглядывать в окна дворца, чтобы поиграть с огнем свечи или закружиться в танце с занавесками.       Или просто перелистнуть очередную страницу изящной книги. Анна не обратила внимания на то, что нужный ей разворот давно закрылся и был потерян среди остальных страниц. Ее взгляд был устремлен вдаль, в вишневую зарю, которая склонилась над темным морем. Все ее мысли были где-то далеко, за горизонтом. Они плавали на кораблях с пиратами, путешествовали по далеким островам и участвовали в опасных приключениях. Они где угодно, но только не здесь, не во дворце, и даже не в портовом городке внизу. Девушку часто уносило в страну грез при чтении книг, особенно таких, как та, что лежала на парапете. О пиратах и отважных моряках, именно такие произведения восхищали молодую даму. И хотя сама Анна в обычной жизни регулярно посещала балы, неизменно выполняла реверансы перед высокоуважаемыми людьми и даже играла на фортепиано, каждый вечер она обязательно проводила в компании с книгой о морях и пиратах. По своей личной традиции Энн ставила стул ближе к балконной балюстраде и, облокотившись на холодный мрамор, принималась читать. Иногда она отвлекалась и задумчиво всматривалась вдаль, пытаясь заглянуть за горизонт. Девушка была счастлива, что она жила так близко к морю, к своей величайшей страсти. Она просыпалась под шум волн и засыпала под этот мелодичный звук. Она видела лазурные волны во снах и наяву — ее душа рвалась к ним.       Но вскоре Аннабель будет вынуждена покинуть поместье рода Браертон и отправиться к Эдгару — мужчине, которому она обещана. И все бы ничего, но придется уехать очень далеко — он живет почти под самым Лондоном. А это значит забыть о море, о родной пристани и шуме волн. Это значит, быть со всех сторон скованной сушей, а сюда приезжать лишь раз в месяц. И из-за этого сердце юной девушки сковывала тоска и грусть. Она так печально и пристально смотрела на водную гладь, будто хотела впитать ее и увезти с собой.       Из пучины мыслей девушку вырвал громкий стук в дверь, который заставил Анну немного растеряться. Но она тут же ответила коротким разрешением войти и поспешила покинуть балкон. В комнату вошла служанка, покорно склонившая голову, не смеющая ее поднять без предварительного разрешения, — как и положено людям ее положения. — Мисс Аннабель, меня прислал ваш отец, — начала уверенным, но тихим голосом замарашка. — Он просит спуститься вас к ужину. — Сегодня я не буду ужинать, — спокойно ответила леди, которая даже не смотрела на прислугу. — Я не голодна. Сегодня лягу спать пораньше — ведь завтра трудный день. — Как вам будет угодно, мисс Аннабель, — покорно ответила служанка. — Можешь идти, — опомнилась Анна, глядя на стоящую в дверном проеме девушку.       В ответ служанка покорно удалилась и закрыла за собой дверь. Аннабель вздохнула и вернулась на балкон, чтобы забрать книгу и положить на место. Теперь, когда небо над морем окончательно потемнело, город обрел вторую жизнь. Теперь все фонари горели, и где-то играла музыка — жители любили веселиться по ночам.       И, конечно же, Энн не собиралась ложиться спать пораньше, и уж точно не хотела спускаться к трапезе. Ей нужно было устроить проводы своей прежней жизни, только вот не в этом тихом и холодном дворце. Она собиралась сделать нечто, из-за чего Эдгар бы навсегда отрекся от нее, а родители с ужасом ахнули и принялись бы заниматься перевоспитанием дочери. Потому что юным леди негоже опускаться до уровня простого люда — воспитанная леди никогда не пойдет в паб. И уж тем более так, как собралась это сделать Аннабель. Выбрав самое дешевое платье из своего гардероба, девушка самым вульгарным образом открыла плечи, оставив от верхней части платья лишь корсет. Чтобы скрыть истинную стоимость своего наряда, Анна завязала на талии передник своей горничной. Для закрепления образа обычной простушки, Бель распустила волосы и заплела их в небрежную косичку, которая довольно элегантно легла на правое плечо. И теперь, глядя в зеркало, сама Анна уже не узнавала себя: лишь карие глаза и темные брови, особенно выделявшиеся на бледном лице, выдавали в беднячке прежнюю Аннабель Браертон.       Выйти незамеченной было просто: выход для прислуги был дальше по коридору, хорошо скрытый за бархатной шторой. К счастью, на пути не попалось ни одного слуги. Что, собственно, не столь удивительно — у семьи Браертон не было много прислуги. По парадной лестнице, еще не освещенной светом фонарей, легко можно было спуститься к портовому городу Блэкпорт. Здесь музыка звучала куда громче, а тишина, которая царила во дворце, здесь сразу же позабылась. Юная леди двинулась навстречу музыке, доверившись чутью, что там-то сейчас и есть все веселье. Сойдя с главной улицы, которая вела прямо к морю, Анна очутилась на узкой мощеной дороге, которая петляла мимо кирпичных красно-желтых домов. Она уходила куда-то вглубь улиц, в настоящий лабиринт домов. Весь Блэкпорт был увит спутанными и извилистыми улицами, в паутине которых можно было с легкостью заблудиться. Но девушка быстро отыскала небольшую площадь, где и находился старенький паб. В центре улицы собралось немало народу из-за музыкантов, которые и играли ту самую музыку. Анна уже подумала о том, чтобы вознаградить умелых творцов парой монет, но поняла, что этим быстро раскроет себя, поэтому прошла мимо них. В гущу веселья — паб «Черный ворон», на табличке которого красовался, собственно, сам виновник названия. Птица была нарисована слегка кривовато, но Энн ворон все равно приглянулся. Изучив вывеску, девушка уверенно вошла в паб, где ей в лицо пахнуло резким запахом хмеля. Внутри было не тише, чем на улице, где звучала музыка уличных музыкантов. В пивной было очень тепло, а деревянные столы были залиты ярким светом. Между столами сновали пышногрудые девицы, которые разносили напитки, а в стороне, уже изрядно подвыпившие мужчины весело танцевали. До ушей Энн доносились громкие возгласы и заливистый смех посетителей.       Аристократка сразу растерялась от такой пестрой и яркой жизни. Здесь люди не знали ни правил этикета, ни рамок приличия. «Эти люди такие простые… — задумалась девушка. — Они… Свободны»       И тут Аннабель почувствовала, что дворец будто сковывал ее все это время, закрывал от истинной жизни. Она ощутила тяжесть фамилии Браертон, бремя чопорной жизни. И хотя над ее мыслями сейчас мог бы посмеяться любой из находящихся здесь простаков, заявив, что каждый здесь мечтает быть на ее месте.       Но какая птица сама попросит обрезать ее крылья и запереть в клетку, просто потому что она золотая?       Бель довольно сильно задел плечом неизвестный мужчина, отчего девушка сразу собралась заявить о неслыханной дерзости. Но внезапно в голове всплыло осознание места, в котором она находилась и ее окружения. Чернобровка резко выдохнула, будто в попытке вместе с воздухом выгнать из себя все аристократичное и чопорное, что только в ней есть. Протиснувшись сквозь толпу гуляющих пьяниц, Энн оказалась у барной стойки, где стоял седовласый трактирщик. — Мне полпинты эля, — сказала девушка с нарочитой грубостью и резкостью, вспомнив такие непригодные для юной леди слова из своих книг. Из уст Анны эта фраза звучала неестественно и непривычно: будто кошку научили лаять. Она сама смутилась своему голосу и неожиданному неприличному обращению. — Мы полпинты не наливаем, — рассмеялся мужчина, — девочка, иди гулять в другое место, либо заказывай человеческую порцию. — Пинту, — резко ответила Анна, с некоторой гордостью в голосе, которую успешно удалось задеть трактирщику своими словами.       Мужчина лишь покосился на юную особу и с усмешкой наполнил деревянный сосуд пивом. Напиток пенился и шипел и даже слегка стекал с краев. Мужик без всякой вежливости пихнул пинту в сторону Аннабель, подождал от нее соответствующей оплаты, а следом принялся слушать следующего заказчика. Девушка неуверенно коснулась губами чашки и сделала один глоток. Едва сдержавшись, чтобы не закашлять, ощутив вязкую горечь во рту, девушка слегка поморщилась. Такие напитки для леди были, мягко говоря, непривычны и удивительны. Распробовав на языке хмельной вкус, Белль сделала еще глоток, на этот раз более уверенный, но даже это не сделало пенящуюся жижу чуточку вкуснее и изысканней. — А, к черту, — шепнула девушка, чему бы удивилась в любой другой ситуации.       Еще бы, воспитанная леди не должна допускать в своей речи таких выражений. Но сейчас, именно в этом месте и в это время Анна больше не была леди. Она это понимала, она оставила свою фамилию и происхождение, где-то там, у входа — валяться под ногами пляшущих пьянчуг. Аннабель крепко взяла кружку и залпом опустошила ее содержимое, а когда закончила, с грохотом поставила сосуд на стол. К груди прилило незнакомое тепло, а на губах появилась радостная улыбка. По подбородку стекал эль, но девушка даже не хотела обращать внимания на это. Кратко попросив повторить заказ, Анна бросила трактирщику еще несколько монет. Эту кружку она опустошила так же успешно.       В девушке играло странное чувство, она ощущала себя такой свободной и раскрепощенной. Будто от одной пинты эля стала взрослее. Конечно же, это было не так. Анне просто хотелось казаться свободной и доказать себе, что она может повеселиться не хуже всех остальных посетителей бара. Заказав еще несколько кружек игристого эля, Энн пошла плясать, присоединившись к компании веселящихся мужчин и женщин. Казалось удивительным, как такая хрупкая леди могла с такой скоростью влиться в общество простых людей. «Прощай, море! Прощай, родной город! Прощай, свобода!» — проносилось в голове у Аннабель во время танца.       И больше не хотелось возвращаться в родное поместье, к Эдгару и навязанному браку, который ждал впереди. В душе теплилось желание навсегда сбежать к простым людям и стать обычной простачкой. Сейчас в голове возбужденной девушки не было ни единой мысли, где и как она бы жила, чем зарабатывала бы, и как вообще смогла бы скрыться от пристального взгляда родителей. Сейчас в голове роилось много глупых и необдуманных мыслей, которые завтра уже развеются, словно дым.       Сплясав еще несколько танцев, девушка прихватила еще пинту пива и присела за стол. Поначалу она даже не заметила, что сидит за ним не одна, а в компании пожилого мужчины, который угрюмо уставился на свои сморщенные руки. — Не слишком ли вы угрюмы для такого заведения? — задала внезапный вопрос девушка.       Мужчина посмотрел на нее с некоторым удивлением, а потом снова отвернулся. Он помолчал несколько секунд, Анне уже показалось, что он не собирается отвечать. — Не тот день, — хриплым голосом ответил старик.       Аннабель весело усмехнулась и подвинула мужчине пинту с пивом. — «Не тех дней» не бывает, — с улыбкой сказала Энн. — Бывает не то настроение, а это не так трудно исправить. Мужчина, слегка поколебавшись, отпил из кружки. Теперь он пристально посмотрел на девушку и вздохнул. — Эх, совсем размяк, спасибо, что утерла мне сопли, — незнакомец улыбнулся, демонстрируя несколько металлических зубов во рту. — На море хандрить не успеваю.       Глаза Анны резко округлились, а в мутной от эля голове всплыли воспоминания о всех прочитанных ею книгах. — В-вы моряк? — с удивлением и без прежней уверенности спросила девушка. — По секрету, пират, — усмехнулся своей кривой улыбкой незнакомец. — Я капитан судна «Бессмертный», а это что-то значит. — Пират?! Да еще и капитан?! — теперь незнакомый старик окончательно приковал внимание девушки к себе. — Так что же вы делаете здесь? Ваше место на море, где вас ждут сотни приключений и столько же неоткрытых земель! — Девочка, не тебе мне говорить, где мое место, — с легкой злобой ответил пират, а после прошептал: — Особенно после проклятья. — Проклятья? — завороженно, совершенно не скрывая своего любопытства, поинтересовалась Анна. — Расскажите мне как можно больше! Пират еще раз отпил из кружки, предложенной ему Энн, которой теперь, собственно, напиток был совершенно неинтересен. — Красавица, в такие рассказы нормальные люди не верят, и правильно делают. Потому что такому доверять нельзя — с такими знаниями жить труднее. Но куда легче в это поверить, если из этого состоит твоя жизнь, — у моряка слегка заплетался язык, но говорил он уверенно. — Все началось десятки лет назад, в день, когда моя жизнь навсегда изменилась. В этот день на палубе нашего корабля явилась она — Чиарра, морская богиня. Ей подчиняются все воды, все морские глубины. В этот день все пираты нашего корабля вынуждены были переступить через свою гордость и преклонить перед богиней колено. Но она не собиралась высказать ни слова милости. Она пришла за местью. Ее глаза светились зеленым цветом. Таким, какими бывают водоросли, вытянутые со дна моря. Она убила всех, до единого. — Но ты жив, — все с тем же интересом добавила девушка. — Нет, это не жизнь, красавица, — задумчиво отвечал пират, — больше нет… Девушка улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась, поправляя подол юбки. — А ты хороший рассказчик, тебе нужно книги писать, — Энн собралась вставать. — А я все же ошибся в тебе, ты тоже не умеешь верить, не хочешь. Но позволь оставить тебе кое-что на память о нашем разговоре, — старик вытянул что-то из поясной сумки, а затем протянул загадочный предмет Аннабель. — Подарок от самой морской владычицы, примерь.       Девушка осторожно приняла дар и принялась рассматривать его. Это был круглый золотой медальон, испещренный царапинами и потертостями. Он был сделан из нескольких плоских колец, на которых виднелись неясные надписи и сюжеты на морскую тему. Все кольца были соединены восемью линиями, которые сходились в середине, где красовался череп — единственная серебряная деталь украшения. Немного погодя, Анна решилась надеть подарок. Легко застегнув его на шее, Бель ощутила холод металла у себя на груди. Посмотрев благодарными глазами на старика, девушка невольно осознала, что стала больше верить его истории. Этот человек выглядел так, будто потерял все. Лицо капитана было испещрено морщинами и уродливыми родинками, подбородок был покрыт неровной и седой бородой. Его немытые патлы были частично связаны хвостом на затылке, остальные волосы спадали на смуглую шею моряка. Он совершенно точно был моряком — его выдавала одежда. Потертый синий жакет, эти брюки, сапоги — все, как представляла себе Энн при чтении книг. Девушке смотрела в его темно-карие глаза, все больше убеждаясь, что верит каждому его слово. До единого.        И Анна бы окончательно прониклась жалостью и сожалением к немолодому старику, но в этот момент случилось то, что когда-то должно было случиться. Дверь «Черного ворона» внезапно распахнулась, а на пороге паба очутилась мрачная фигура, закутанная в плащ сине-красного цвета. С двух сторон его охраняли стражи с эмблемой золотого корабля на груди. Сомнений не было, темная фигура — это Джошуа Браертон, отец Аннабель. Девушка в ужасе стала искать взглядом спасения, ей хотелось спрятаться. Она даже боялась представить, что сделает с ней отец, когда притащит домой. Пьяную, с голыми плечами и выпирающими на общее обозрение грудями. Джошуа быстро отыскал в толпе родную дочь, которая сидела за одиноким столиком недалеко от выхода — обомлевшая, даже не успевшая спрятать своего лица. Глаза Браертона налились кровью, по нему было ясно лишь одно — он вне себя от злобы. Позабыв о всяких правилах вежливости, а заодно, видимо, так же оставив своё высокородие и фамилию где-то на входе, он протиснулся сквозь толпу ничего не понимающих пьяниц. Все гуляки в трактире были ошарашены, и теперь даже те, кто поначалу на Браертона не обратил ни малейшего понятия, смотрели только на него. — Ты пойдешь со мной! — с невиданной злобой и грубостью сказал Джошуа своей дочери, схватив ее за руку. — Папа… — Аннабель жалостливо всхлипнула, она готова была встать на колени и просить у него прощения всю ночь.       Но отец лишь сильнее сжал руку своей дочери и, подняв ее со своего места, потянул к выходу, прикрывая ее плечи собственным плащом. — Ты посмотри на себя! Пришла в это убогое место разговаривать с убогими безумцами! — восклицал отец, указывая на пирата. — Если об этом узнает Эдгар Стоквуд, можешь забыть о свадьбе!       Трудно было сказать, насколько Анна была бы рада отмене свадьбы, но сейчас она лишь больше стала плакать. — Он не безумец! — пыталась хоть как-то защитить себя, или хотя бы незнакомца, девушка. — Он капитан корабля!       После этих слов рассмеялась добрая половина посетителей бара. Некоторые с усмешкой восклицали «Ну, дает, капитан!» — Ты посмотри на него! — отец силой повернул Энн к ее новому знакомому. Девушка по-прежнему поражалась силе и жестокости родного папы.       Девушка нехотя взглянула на пирата и ужаснулась. Еще недавно печальные, переполненные грустью глаза «капитана», стали совершенно необъяснимо большими. В них было лишь одно — приводящее в ужас безумие. В уголках губ пирата появилась белая пена, а сам безумец рассмеялся заливистым смехом и ударился головой о стол. Аннабель с ужасом ахнула — теперь она понимала, как же ошиблась, какой все это было глупостью. В одну секунду мир девушки будто перевернулся — это место потеряло былое великолепие, все эти люди вмиг показались такими убогими и отвратительными. А особенно этот безумец, который рассказал девочке глупую сказку, на которую она сразу же клюнула. Бель почувствовала себя обманутой, но не только из-за истории о морской богине. Она чувствовала, что всю жизнь обманывала сама себя: книгами о пиратах, глупыми историями. Как же она ошибалась, наивная девчонка. — Пойдем отсюда, пап, — шептала Бель, не в силах отвести взгляда от обезумевшего пирата, — пойдем скорее!       Джошуа не нужно было уговаривать, он уже тянул свою дочь к выходу. Сейчас тот думал об одном: сколько придется заплатить всем посетителям паба, чтобы те забыли случившееся, будто сон. А Анна почти перестала плакать: в ее покрасневших глазах читалась злоба на весь мир, на саму себя, на теперь противных ей пиратов. Все рухнуло. Как быстро рушатся мечты.       Всю дорогу домой девушка молила у отца прощения, говорила о том, как она испугалась свадьбы. Уверяла его в том, что она такого ни за что больше не повторит. Несомненно отец, хоть и был очень зол, в душе простил свою дочь. Он не представлял, что толкнуло ее на такой глупейший поступок, но он верил дочери. Он верил, что это было в последний раз — просто глупая ошибка. Наутро все просто забудут об этом, словно страшный сон. Но дочери он своего прощения не выказывал, а лишь заверял, что ей придется хорошенько подумать о случившемся и привести себя в порядок к завтрашнему дню.       Дома Браертон самолично отвел дочь в ее комнату, у двери которой поставил одного из тех охранников, что сопровождали их по пути из паба. У себя в комнате Анна сняла с себя передник и глупое платье. Собственными руками она разожгла камин, чтобы сделать то, о чем она думала последние десять минут. Эта навязчивая, будто единственно верная мысль. Энн распахнула шкаф и собрала с его полок все книги, которые так любила: о пиратах, их отважных приключениях, сражениях, далеких островах и сокровищах. Секунду погодя, Анна поглядела на красную обложку книги, лежащей сверху — это была та книжка, которую она читала сегодня вечером, перед тем, как совершить самую большую глупость в своей жизни. Она аккуратно взяла ее в руку, а потом быстро швырнула в пламя, разгоревшееся в камине. Огонь быстро начал съедать белые страницы, а потом и обугливать прекрасную обложку. Следом в огонь полетели и остальные книги — ошибки прошлого. — Какая же я была дура! Дура! — злостно шептала девушка так, будто ее высокородие все еще валялось где-то в пабе.       Но девушка даже не обращала внимания — в ней кипела злость и ненависть. Когда огонь забрал все книги, Анна встала и резко выдохнула. На ее глазах проступили слезы. «Глупая Анна» — пронеслась грустная мысль в ее голове.       С ней Аннабель и легла на кровать и закуталась в мягкое одеяло. Тихо всхлипывая и шмыгая носом, Энн поклялась себе, что будет прилежной женой и матерью. Что сегодняшнее больше никогда не повторится, а грезы о пиратах навсегда остались в прошлом. С этими мыслями она сладко уснула, совсем позабыв о пиратском медальоне у себя на груди.       Шум волн. Такой знакомый — под этот звук Анна всегда просыпалась. И она знала, что проснется с ним даже в день свадьбы. Но здесь было что-то еще. Что это за голоса? Что за непривычное скрежетание? Аннабель поспешила распахнуть глаза и оглянулась. Ее окружение оказалось совершенно непривычным и чужим. «Так, значит, я еще не проснулась!» — возникла очевидная мысль в голове юной леди.       Очевидной она была хотя бы потому, что уснув в своей постели невозможно проснуться на палубе корабля в разгар бури. Все вокруг заливало водой, а холодный ветер не желал щадить нежную кожу Анны. Она только сейчас поняла, что была одета в платье, которое так же успешно промокло. Совсем неудивительно, что бедняга так замерзла. Вокруг сновали какие-то люди, выкрикивающие какие-то слова, которые девушка даже не успевала различить. Они слишком быстро сливались в общую какофонию. — Проснулась! — воскликнул кто-то внезапно.       Вдруг девушка заметила какую-то фигуру, стоящую на мачте корабля с канатом в руке. Незнакомец отважно спрыгнул и, описав в воздухе несколько кругов, спрыгнул на палубу в непосредственной близости с растерянной дамой. И тогда она его узнала. Это тот самый пират из паба. Тот, из-за которого девушка внезапно ощутила жуткую ненависть ко всем пиратам. — Ты … — опешила Аннабель, пятясь назад. — Ну, здравствуй, девочка! — в перерыве между приступами заливистого смеха воскликнул безумец. — Вижу, мой подарок ты не сняла! Какая умница!       И тогда, запрокинув голову вверх, мужчина рассмеялся страшным гортанным хохотом, разбрызгивая слюну. Девушка оглянулась: некоторые моряки отвлеклись от своих занятий, позабыв о шторме. Они рассматривали удивленную Энн так, будто она была экспонатом в кунсткамере. — Не забыла мою сказочку про мертвую команду корабля? — продолжил безумный пират. — Оглянись же! Вот они! Живые мертвецы! И они весь год ждали одну лишь тебя! — пират говорил чересчур громко, особенно сильно выделяя некоторые слова и разбрызгивая всюду слюну. — Что ты несешь?! Меня?! — задала первый вопрос из тысячи, вертевшейся в голове. — Зачем? — Чтобы ты спасла их, глупышка, — с оскалом произнес безумец, после чего его снова охватил очередной приступ жуткого смеха.