Каждый сам творец своей судьбы

Ноющая боль в левой ноге даёт о себе знать. Она уже не такая острая, но всё равно в ней мало приятного. Может попросить медсестру, чтобы она уколола мне обезболивающее? Если судить по правой руке, то ко мне подключили капельницу, но, скорее всего, это либо глюкоза, либо ещё какая-нибудь питательная хрень. В нос так и лезет противный запах медикаментов и хлорки. И почему в больницах всегда так? Кто-то открыл окно? Здоровья этому золотому человеку, немного свежего воздуха мне не помешает. Лёгкий, весенний, хотя уже почти летний, ветерок приятно обвевает кожу лица и рук. Слышу, как в коридоре ходят врачи, пациенты, медсёстры. Если мне не изменяет память, в этой палате должен быть кто-то ещё. Или же отец выделил мне одиночную палату? Если это так, то легче сразу намылить веревку. Мне не хочется открывать глаза и видеть всё то, что я только что себе представила. Так надеюсь, что это всего лишь страшный сон, который вот-вот закончится, и мне вновь удастся увидеть на первом этаже брата с чашкой кофе. А за столом ребят, опустошающих наш холодильник и, как обычно, о чем-то спорящих. Совершенно не помню, как оказалась в больнице. Помню как бежала, как почувствовала движение пластин в ноге, как адская боль пронзила всё тело и как мама… мама подбежала ко мне. Нет, последние явно уже было глюком. Так, нужно подать признаки жизни, чтобы меня хоть одели в нормальную одежду. Открываю глаза и сразу же закрываю их из-за яркого дневного света, который так и лезет в мои сонные очи. Вторая попытка одержала больший успех, чем первая. Спустя некоторое время мне всё же удалось открыть глаза и разочароваться. Мои догадки оказались верными, папа выделил мне отдельную палату. Не успела я трезво оценить окружающую меня обстановку, как в палату вошла молоденькая медсестра с колбами для капельницы. Она не сразу заметила то, что моя скромная персона пришла в сознание. Я и слова из себя выдавить не могу, ведь как на зло в горле пересохло и язык прилип к нёбу. Медсестра, наверное, почувствовала мой пристальный взгляд, так как от неожиданности отскочила от моей койки, чуть ли не к самому выходу. — Доктор Уолт! Пациент пришёл в себя! — закричала она во всё горло в коридор. Я непроизвольно поморщилась от её крика, у меня голова и так ватная, а она поднимает ещё шум. Как-никак тут больные, а не глухонемые находятся. Не прошло и пяти минут, как в моей палате уже была целая армия. Отец, брат, мистер Маркус и ребята… Всё понимаю, но что тут делают последние? На лице каждого из присутствующих было неописуемое волнение и какой-то страх в глазах. Неужели все так переживали за меня? Отец и брат бледнее чистого листа А4, а мистер Маркус явно не спал пару ночей. — Как твоё самочувствие? — серьёзно спросил мистер Маркус, откидывая тонкую ткань одеяла с моей ноги. Перед всеми открылась не самая красивая картина. От бедра и до самого колена красовался огромный шов, а чуть левее от него почти такой же длины шрам. Не удивительно, что мне резали не по шраму, а рядом. Чёрт, теперь точно забью ногу и плевать, что отец потом убьёт. Розалия стала намного бледнее и отвернулась от меня, чтобы не смотреть на это всё. В глазах парней я увидела немой ужас, как будто вместо простого шрама с швом, они увидели гангрену на полноги. — Ноет нога, — хрипло ответила я. — Не удивительно, — спокойно отозвался мужчина. — Ходить сможешь, но теперь я не могу тебе обещать, что ты не будешь хромать. Хоть и не было смещения пластин, но были потревожены кости. А так ко всему этому в придачу возможна болевая реакция на смену погоды. — К такому не привыкать, — чуть усмехнулась я. — Я не буду читать тебе нотации, оставлю это за Жаном, но мы с тобой ещё побеседуем, — он заглянул мне в глаза, от чего мне стало немного не по себе. — А пока можешь немного пообщаться с друзьями. Мистер Маркус накрыл мою ногу, приветливо улыбнулся и, подхватив отца чуть выше локтя, вывел его из палаты. Чувствует моя задница, что он ещё устроит мне весёлую жизнь. Ребята смотрели на меня с сожалением, а Кристиан — с болью. — Воу, что за взгляды, — хрипло начала я, медленно принимая полулежачее положение. — Я жива и почти здорова, так что не нужно этих взглядов, типа «мы будем помнить её с двумя ногами». Лучше дайте воды. Кристиан моментально заключил меня в свои объятия и горячо выдохнул мне в шею, от чего я не смогла сдержать улыбку. Он, как и тогда, чересчур много волнуется. — Ты не представляешь, как это невыносимо — терпеть второй раз, — шепнул брат так, чтобы его слышала только я. Сжав руками его футболку, с трудом сдерживала слёзы, которые так и норовились вырваться наружу. Мой любимый брат… Господи, спасибо, что ты у меня есть… Когда Кристиан отпустил меня и помог занять сидячее положение, Натаниэль протянул мне стакан с водой, а ребята расселись по всем стульям, что были в палате. Без сознания я провалялась почти сутки, наверное, свою роль сыграли и бессонные ночи. Ребята рассказали мне, что приехали сразу же, как только смогли приехать родители Лизандра и Розалии. Другие мои одноклассники тоже хотели прийти ко мне, что меня, конечно, удивило, но директриса не позволила им покинуть территорию комплекса. Больше всех рвались ко мне Ким и Дакота, меня немного радует. Кентин почти каждые пять минут приносил свои извинения. Вид у него был не лучше других, ведь его ещё изнутри грызло чувство вины за то, что мне пришлось бежать вместо него. — Я Кристина Уолт. Мне семнадцать лет и являюсь сестрой Кристиана Уолта. — начала я, ловя на себе непонимающие взгляды товарищей. Только один брат понял, что я хочу донести до них. — С шести лет занималась лёгкой атлетикой, а если быть точнее, то бегом. В тринадцать лет стала чемпионкой Франции в юношеской категории. В пятнадцать меня должны были отправить на европейские состязания, но за месяц до соревнований меня сбила машина. Водитель был просто пьян, а я потеряла тогда всё. Будущую карьеру, мать, свою сущность. Тогда меня спас от инвалидности мистер Маркус, тот самый мужчина, которого вы видели сейчас. Думаю, он и сейчас это сделал. Я вам решила это рассказать не для того, чтобы вызвать у вас ещё больше жалости ко мне, а для того, чтобы вы поняли, что я доверяю вам. Уж слишком много между нами было недомолвок и секретов. — Радует, что ты начала нам доверять, — улыбнулся Лизандр. — Хоть и при таких обстоятельствах, — подметил чуть мрачно Натаниэль. — Да уж, Уолты, вы просто кладезь секретов и тайн, — едко усмехнулся Кастиэль. — Кристин, поправляйся, — добавил он уже с тёплым дружеским взглядом. Может, я и не стала всем известным спортсменом, но взамен приобрела достаточно многое. Новое увлечение, хороших друзей и крепкие отношения с родными. Ребята ещё долго сидели у меня в палате, пытаясь поднять себе и мне настроение. Да, эта ситуация хоть и омрачала, но немного отвлечься от проблем мне всё же удалось. Мои друзья ушли от меня уже ближе к концу дня — удобно, когда ты дочь главы больницы. Все они перед уходом ещё раз пожелали мне скорейшего выздоровления, но самым последним вышел Кентин. Даже нет, он ещё на немного задержался. — Кристина, — парень только начал, а мне уже стало понятно, что он вновь будет извиняться. — Кентин, только не извиняйся, — тяжело вздохнула я. — Уже ничего не изменить, так что давай жить дальше, — добавив это, я улыбнулась ему. Его пальцы просочились между моими и несильно сжали их. Кен наклонился ко мне и поцеловал. Так аккуратно и нежно, словно боясь причинить мне боль. — Поправляйся, — шепнул Кентин, оставив на губах едва ощутимый поцелуй. Он развернулся и ушёл. Вновь я одна, но меня это ни капли не тяготит. Не знаю, такие необыкновенные чувства испытываю впервые. Меня переполняет счастье, радость, спокойствие. Неужели это и называется гармонией? Если да, то это великолепное чувство. Случайно пальцем задеваю свой шрам, а рядом чувствую шов. Боже, теперь точно летом не выйду на пляж, пока не избавлюсь от этого ужаса. Надеюсь, Виктор возьмется за это. За окном ночь поглотила город, а мой отец ходит из стороны в сторону и читает мне нотации. Он не кричит, а просто монотонно говорит мне о том, какая я безрассудная и ни о чем не думающая. — Ты хоть понимаешь, что могла остаться инвалидом? — уже в сотый раз спрашивает отец, строго смотря на меня. Его карие глаза полны усталости и грусти. Представляю, как он переживал за меня. Хотя нет, не представляю. Каково это — видеть, когда скорая тебе привозит твоего ребёнка? Мне стыдно, что из-за меня отцу пришлось это вытерпеть второй раз. — Я задал вопрос, — строго произнёс он, упираясь руками о ручку кровати. — Пап, я виновата перед тобой, — начала я говорить, но посмотреть ему глаза так и не смогла. — Я понимаю, что не должна была участвовать в этом, но из-за меня пострадал человек, для которого эта победа была нужна. Ты ведь прекрасно знаешь, что мне это понять намного легче, чем кому-либо ещё. — Это тот парень, что ушёл позже всех? Кентин, если не ошибаюсь, — вдруг спросил отец, присаживаясь рядом с моей кроватью на стул. — И что же между вами? — Ничего, — усмехнулась я в ответ. — Ничего. Отец ещё долго сидел со мной, составляя мне компанию. После нудных и ненужных нотаций мы начали просто разговаривать. Как же мы долго этого не делали, и очень жаль, что такой случай повернулся именно тогда, когда на нашу семью вновь обрушилось несчастье. * на следующий день * Утром мне нужно было ковылять на костылях в процедурную для перевязки ноги и проверки швов. Медсестра дала обезболивающие, что несказанно обрадовало меня. Вернувшись в палату, я застала там Дакоту и Ким, которые сидели за небольшим столиком возле окна. — А вы знаете, что посторонним в пустую палату заходить нельзя? — ковыляя в помещение, спросила я. Ко мне моментально подскочил Дакота и подхватил под руку. — А ты чего одна ходишь? — усмехнулся друг на моё замечание. — Не привыкать, — безразлично кинула я. Парень помог мне сесть на кровать, а Ким довольно давила лыбу. — Ну и как ты? Жива? — из её уст это звучит достаточно грубо, но, зная характер девушки, не удивляюсь — для неё такой тон в порядке нормального. — Как видишь, ещё ползаю, — усмехнулась я в ответ. — Юморишь, значит жить будешь, — подметил блондин, опираясь на прикроватную тумбочку. Ребята принесли мне фрукты и какие-то сладости, что немного рассмешило меня, но в то же время и порадовало. Они поделились со мной историей своего побега из лагеря, который произошёл под покровом ночи. Да ещё почти всё утро им пришлось ехать до города на попутках. Это звучало достаточно забавно. Неужели они все так волновались за меня? Даже подумать не могла, что у меня могут быть такие товарищи, ведь после той аварии я совсем огородилась от всего мира… Спустя некоторое время в палату зашёл мистер Маркус. Как только он заметил ребят, на его лице сразу же появилась улыбка. Уже представляю, что он хочет сказать. Друзья, заметив приход врача, решили удалиться, пообещав придти завтра. Мистер Маркус прошёл к небольшому столику и лениво опустился на стул. Он спокойно смотрел мне в глаза, покорно дожидаясь, когда же я начну. — Мистер Маркус, спасибо Вам, что в очередной раз спасли мою шкуру, — решила я начать издалека. — Я хочу попросить у Вас помощи… — Ты просишь о помощи, значит скоро океаны выйдут из берегов, — усмехнулся мужчина, но в его взгляде и тоне нет ни колкости, ни нотки упрёка. — В чём проблема, Кристин? — Мистер Маркус, Вы сможете помочь мне обустроиться в Париже? — серьёзно спросила я. — Жан знает? — черты его лица стали немного грубее, а в янтарных глазах блеснули искорки холода. Это естественно состояние лица мистера Маркуса, когда он начинает серьёзный разговор. Помню, как испугалась, когда увидела мужчину с таким лицом впервые, отец потом долго успокаивал меня. — Нет, — сразу же ответила я. — Полнейшая конспирация? Я не смогла сдержать улыбки, а мистер Маркус чуть тяжело вздохнул, наверное, взвешивая все «за» и «против». Я никогда не просила его о помощи, но сейчас она нужна мне как никогда. Мне не нужно, чтобы о моём решении узнали Кристиан и отец, а про ребят вообще молчу. Посмотрела в окно, за которым уже вовсю светило солнце и ветер гонял по дорожкам пыль, и мысли невольно вернулись к Кентину, с которым всё только начинает складываться. Прости, Кен, но мы разные… * два с половиной месяца спустя * POV Кристиан. — Вот и всё, — тихо шепнул себе под нос, выходя из третьего института. Меня сразу же окутал тёплый, даже немного горячий воздух. Переведя взгляд на небо, замечаю, что тёмные облака всё сильнее сгущаются, образовывая своеобразное покрывало. Надеюсь, пойдёт дождь, ибо это жара меня уже достала. Медленно поворачиваюсь и иду в сторону дома, в голове оцениваю все свои будущие перспективы: меня приняли во все три института, из-за чего мне пришлось несколько дней думать, куда лучше идти. Журналистика — дело такое, тонкое. Я слишком много времени потратил на то, чтобы решить, куда подавать документы. Сначала меня торопила Кристина, а там уже и отец присоединился. Понимаю, что затягивать с этим нельзя было, но и поступать куда попало не хотел. Прошло два с половиной месяца с того самого рокового дня. Кристину выписали через две недели после операции. Обследование подтвердило, что пластины прижились и не должны тревожить мою сестру, если она не надумает в очередной раз пробежать пару километров. Позавчера Кристина начала ходить с тростью, я, конечно, рад, но отец говорит, что она немного спешит и нагружает ногу. Сестра же отмахивается и говорит: «Не хочу вечно чувствовать себя инвалидом.» Её можно понять, как-никак, её полностью отгородили от всех дел. Она даже не гуляет со своим Кентином, хотя он почти поселился у нас. Я, хоть и редко бываю дома, всё же пересекаюсь с парнем. Моя неприязнь к нему утихла, но всё равно чувство волнения не отпускает меня. Сестра сказала, что уже подала по интернету документы в институты, но так и не сообщила в какие. Мои попытки узнать что-то вечно терпели крах, ибо Кристина молчит, как партизан. Вернувшись домой, крикнул на весь дом о своём приходе. Но в ответ последовала тишина. Отец на работе, а Кристина, вероятно, ещё спит. Я поднялся по лестнице и тихо постучал в дверь, и она еле заметно приоткрылась. Толкнув её сильнее, я увидел то, что меня совсем не обрадовало. Быстро схватив телефон, стал набирать номер сестры, но в ответ мне лишь одно: «Абонент вне зоны доступа…». — Чёрт! — выругался я и сильно ударил по пустому комоду. Комната Кристины абсолютно пустая. Нет ни вещей, ни её работ. Когда она успела уйти? Но больше меня мучает вопрос, куда? Быстро сбежав по лестнице, я начал ходить по все дому в надежде, что смогу найти хоть записку! И я угадал, на холодильнике висела бумажка А4, на которой аккуратным почерком было написано небольшое письмо. «Крис, пап, как бы банально не выглядели мои слова, прошу вас, не волнуйтесь. Я поступила в желаемый институт, так что нужно поехать туда и всё решить окончательно. К сожалению, он находится не в этом городе. Но не переживайте, я смогу там обустроиться. Простите, что вот так покидаю вас, но другого выбора у меня нет. Берегите себя. С любовью, Кристина». По щекам катятся слёзы, в груди всё сжалось — пусто и до безумия одиноко. Я… Я не смог остановить её, убедить, что и тут можно продолжить учёбу. Кристина, прошу, вернись… Продолжение следует…