Ложное впечатление

      Сердце Беатрис пропустило удар, когда она наконец-то увидела Тобиаса. Он стоял вполоборота к ней и лениво поигрывал длинными пальцами с бокалом шампанского, иногда отпивая из него. Трис как зачарованная смотрела на бывшего возлюбленного, а в голове одна за другой проносились сцены из их прошлого. В попытке отогнать от себя сладостно-мучительные воспоминания, девушка встряхнула головой и перевела взгляд. И заметила рядом с Тобиасом Зика, Лорен и Юрайю Педрад. Последний широко улыбался и в приветствии поднимал свой бокал.       — Кретин, — процедила сквозь зубы Марлен.       — Я, кстати, до сих пор не знаю, почему вы с ним разругались, — задумчиво произнесла Линн.       — Потому что он придурок.       — Кажется, этот придурок рад тебя видеть, Мар, — усмехнулась Линн. — И он идет к тебе.       Сестры увидели, как Юрайа, коротко сказав что-то своей компании, направился в их сторону. За ним последовали и остальные. Тобиас выглядел взволнованным и возбужденным. Зик, как и его брат, широко улыбался. А Лорен выглядела так, будто проглотила лимон.       Следующие десять минут были самыми неловкими в жизни Трис. И дело было не только в ней и Тобиасе — они смогли выдавить из себя лишь пару приветственных слов. Настроение Марлен стремительно портилось с каждой секундой, и к тому моменту, когда, наконец, начались танцы, она уже откровенно хамила Юрайю. Зик много говорил невпопад и постоянно оглядывался. Лорен безуспешно пыталась привлечь внимание Тобиаса. Только Юрайа и Линн вели себя как ни в чем не бывало.       Наконец, было объявлено о начале танцевальной части мероприятия. И Марлен, схватив за руку только что подошедшего Роберта, утащила его за собой в другой конец зала. Лорен, едва зазвучали первые ноты мелодии, повисла на шее у Тобиаса, не оставив ему шанса пригласить на танец другую даму. Затем Линн пригласила в миг помрачневшего Юрайю. И Трис осталась наедине с Зиком.       — Может быть, потанцуем? — через какое-то время обратился к девушке Педрад.       — Нет, благодарю. Мне не нравится эта мелодия, — холодно ответила Трис.       — Эм… Ладно, — сказал Зик и вновь начал оглядываться по сторонам. — Тебе очень идет это платье, Трис.       — Спасибо.       — А… А как твои родители? У них все в порядке?       — Да, все хорошо. Спасибо.       — А-а как… как Кристина? Я ее не видел с вами.       — Я пока тоже. Наверное, задерживается или передумала приезжать.       — Значит вы не все вместе поехали? — Зик снова начал оглядываться вокруг. — Каждая сестра приехала сама по себе?       — Зик, Шоны здесь нет. И она не приедет.       — Почему не приедет? С ней все хорошо?       — Она больше не живет в Чикаго, но у нее все хорошо.       — А где она? Почему больше не живет в Чикаго? Она вернется? Зачем она уехала?       — Не слишком ли много вопросов для человека, который игнорировал мою сестру несколько месяцев?       — Трис, я…       — Знаешь, я не готова сейчас выслушивать твои жалкие оправдания. Оставь их при себе.       — Мне… мне очень жаль. Черт, Трис, я так сожалею. Я только вчера вернулся в Чикаго. — Зик почесал голову и вздохнул. — Мне необходимо увидеть ее.       — Зачем?       — Просто необходимо. Я… я не могу этого объяснить. Но… но… Трис, где она? Она в Штатах?       — Это не твое дело.       — Трис, не будь ребенком! — вдруг взорвался Зик. — Лорен ничего не хочет мне говорить о Шоне! Юрайа ничего не знает! А Сьюзан и Питер делают вид, что не понимают моих вопросов! Даже Тобиас заявил, что я не от него должен узнавать, как дела у Шоны!       — Не кричи, — прошипела Трис. — Это не то место, где стоит выяснять отношения. И как ребенок ведешь себя именно ты — с воплями требуешь вернуть тебе некогда надоевшую игрушку.       — Шона — не игрушка! Я никогда к ней так не относился!       — Да что ты?! У меня сложилось совсем другое впечатление.       — Я не обязан ничего тебе объяснять.       — И я не обязана ничего тебе говорить.       — Я все равно найду Шону. С твоей помощью или без, — зло бросил Зик и зашагал прочь.       — Даже не надейся, Педрад. — Трис тут же догнала мужчину и развернула его лицом к себе. — Ты не увидишь мою сестру до тех пор, пока она сама этого не захочет. А она этого не хочет, можешь мне поверить. На что ты вообще рассчитывал? Ты повел себя с ней как настоящий мерзавец и трус. Сначала вскружил ей голову, а потом исчез без всяких объяснений. Ты не представляешь, что с ней было!       — Мне тоже было нелегко!       — Ему было нелегко! — Трис истерически рассмеялась. — Подумать только! Неужели мучила совесть?       — Ты ничего не знаешь…       — Я прекрасно знаю, чем ты занимался и где был. И Шона знает. Да все наши знакомые в курсе. Так что не строй из себя сейчас великомученика.       — Трис, я знаю, что был неправ. Но сейчас я могу все исправить. Я хочу увидеть Шону. Прошу, помоги мне.       — Нет. — Покачала головой Трис. — Только если Шона сама так решит.       — Но ты ей скажешь, что я вернулся?       — Скажу. Но на твоем месте я бы не питала иллюзий. Шона тебе больше не верит. И я тоже.       И Трис, оставив Зика одного, пошла к выходу из зала. Настроения оставаться здесь, а тем более танцевать, больше не было. Первый танец закончился, и вновь рассредоточившиеся по помещению люди мешали девушке идти быстро. Когда вновь зазвучала музыка, Трис снова смогла идти с нормальной скоростью, но ее планам помешал Роберт.       — Ты сегодня ослепительно выглядишь. Кажется, ты обещала мне первый танец, — сказал он, протягивая ей руку.       — Это уже второй.       — Давай начнем отсчет с этого танца.       Недолго поколебавшись, Трис вложила свою ладонь в ладонь Роберта, и в следующее мгновение они присоединились к другим танцующим.       — Рад, что ты надела мой подарок. Тебе очень идет.       — Спасибо, Роб.       — Я говорил, что ты выглядишь ослепительно?       — Только что, — улыбнулась Трис. — Ты тоже замечательно выглядишь. Смокинг тебе к лицу.       — Это же был Зик Педрад? Тот, с которым ты разговаривала?       — Да, — вздохнула Трис.       — Судя по всему, разговор был не из приятных, — заметил Роберт.       — Мягко сказано. Но давай не будем сейчас об этом.       — Ты должна рассказать ему об Энди.       — Это должна решать Шона.       — Но он отец!       — Тема закрыта, — резко оборвала его Трис.       Остаток танца они провели в молчании. Как только отзвучали последние аккорды, Трис почти бегом бросилась прочь из зала. Она уже была у самого выхода, когда путь ей вновь преградили. На этот раз это была Натали, которая тут же потащила дочь к каким-то знакомым, с которыми было необходимо поздороваться. За одними знакомыми последовали другие и так до бесконечности. Кого-то из них Трис уже знала, о ком-то была лишь наслышана. Всех этих людей объединяло, помимо статуса богатейших и успешнейших жителей Чикаго, наличие наследников возраста Беатрис, которые, по мнению Натали, могли составить прекрасную партию.       Трис чувствовала себя породистой собакой на выставке. Мать расхваливала ее достоинства, начиная от внешности и заканчивая профессиональными успехами. А девушка выслушивала банальные комплименты, выдавливала из себя улыбку и благодарила. Когда же Натали упоминала о том, что сегодня у ее дочери День Рождения, начинался бесконечный поток поздравлений и пожеланий, и именинница твердо решила, что в следующем году в этот день она отправится на другой конец планеты. Лишь к концу бала Трис смогла улизнуть от матери, которая отвлеклась на беседу об очередном модном показе какого-то нового дизайнера.       Как только девушка отошла на безопасное расстояние от Натали, объявили последний танец. Трис прислонилась к одной из многочисленных колонн и стала наблюдать за составлением пар танцующих, решив остаться до конца. Уходить сейчас уже не имело смысла: оставался лишь ужин, а потом можно будет вернуться домой вместе со всеми. К тому же, Трис уже успела успокоиться после разговора с Зиком.       — Думаю, последний танец снова мой, — прозвучал голос, который заставил покрыться кожу мурашками, а сердце забиться сильнее.       Как во сне Беатрис вложила свою руку в ладонь Тобиаса и позволила закружить себя в танце. Год спустя в том же зале они вновь танцевали последний танец на зимнем благотворительном балу. Но в этот раз не было ни ненависти, ни неловкости, только грусть и волнение. За весь танец они не сказали друг другу ни слова, только молча смотрели друг другу в глаза, растворяясь друг в друге, забыв обо всем. Вмиг исчезли все окружающие, в целом мире были лишь Беатрис Прайор и Тобиас Итон, медленно вальсирующие под чарующую мелодию.       Трис не сразу поняла, что музыка перестала играть. Лишь громкие аплодисменты заставили ее очнуться от сна наяву и отстраниться от Тобиаса.       — Давай сбежим отсюда, — прошептал ей на ухо Итон и, не дожидаясь утвердительного ответа, потянул за собой.