What the fuck?

Alex Band – Start Over Again Nickelback - Photograph Russell Moore – One Night Poets of the fall – Sleep Риине Хейккинен в этот раз, пожалуй, слишком тяжело давался рабочий день. Да и стремление, во что бы то ни стало, помогать людям ценой собственной чёрствости уже давно не приносило удовлетворения. Весна была в самом разгаре, кончался апрель, тянуло на улицу. Риина скучающе выслушивала бредни пожилой леди, нарекавшей на бесчувственность собственного сына, а мысли её были где-то далеко – на заливе, среди беспечных отдыхающих, на набережной, где жарили шашлыки в маленьких придорожных кафе. Её взгляд упал на старую фотокарточку в простой рамке на её рабочем столе. Весна в ботаническом саду. И шестеро счастливых людей на снимке – Риина, Лиса и подруга Риины – Арья Энкель, которая уже несколько лет живёт в Германии, брать Арьи – Альберт, мама и папа сестёр. Это был тот последний раз, когда они собрались вместе. Всегда нужно делать снимки, чтобы помнить, чтобы краски воспоминаний не блекли. Даже сейчас. Особенно сейчас. Эта весна была необыкновенной. Природа, сгущение тёплых солнечных и прозрачных зелёных оттенков умоляли Риину выбраться из офиса и запечатлеть их. Нет, она не была художником в традиционном понимании этого слова, просто ей нравилось фотографировать. Ведь схватить этот единственно неповторимый момент ещё нужно уметь. Он ускользнёт и никогда больше не повториться. Это и влекло Риину. Люди приходят и уходят, а снимок остаётся. Ей раньше очень хотелось взамен консультации брать по снимку с её клиентов. Ведь вся жизнь человека, его проблемы, его тяготы и радости отпечатываются на его лице, в каждой морщинке, в каждой ухмылке, в выражении глаз. Каждый человек действительно индивидуален. И каждый человек действительно очень красив. Но только по-своему. Ей бы очень хотелось просто поснимать людей, много и разных, просто останавливая их на улице. Или, например, сделать масштабный фотопроект в защиту… да кого угодно, хоть животных, хоть дикой природы, хоть больных раком. Кстати, последняя идея была действительно неплоха. Вот было бы здорово поснимать тех же Поэтов и ещё каких-нибудь известных жителей Финляндии, чтобы деньги потом перевести тому, кому они действительно нужны…Риина с усилием вернулась к текущему сеансу. Ещё немного. Совсем чуть-чуть. Она еле дождалась конца рабочего дня. Благо, в пять уже было светло. Ещё несколько лет назад она принесла в офис свой старенький Canon, надеясь, что время на своё хобби у неё будет. Однако прошли годы, а камера только собирала пыль на полочке. Риина дрожащими руками смахнула тонкий белёсый слой с объектива и включила камеру. Первое время сильно клинила диафрагма. Но, благо, Риина умело справлялась со всеми тонкостями работы с фотоаппаратурой. С наслаждением сменив деловой костюм на припрятанные в шкафу джинсы и футболку, Риина взяла сумку, своё орудие труда и ветровку и вышла на улицу. В лицо ударил сильный, но очень тёплый ветер, уже приносивший отдалённый запах лета. Риина расправила плечи. Наконец-то эта зима закончилась. Заперев офис на ключ, девушка стянула с волос резинку, стягивавшую их в тугой пучок, и чуть ли не вприпрыжку быстрым шагом направилась к фонтанам на бульваре в самом центре города. Это начало новой жизни, новой, лучшей. Всё её существо пело, ощущая радость предстоящих – пока ещё неизвестных – но неизменно радостных событий. Голуби срывались с насиженных мест, испуганные звуком срабатывавшего затвора, ленивые бродячие кошки нежились в лучах солнца на прогретом асфальте, толстые воробьи толпились у летней площадки Мак Дональдса, ожидая подачки с какого-нибудь стола…Риине нравился этот город. Он не был старым, но был очень уютным, от него веяло теплом и заботой даже в самые холодные дни… А ещё здесь жили дорогие ей люди – Лиса, Олли…С каких это пор Олли стал ей так…дорог? Ответа на этот вопрос Риина не находила. Да и сильно не стремилась его найти. Она как раз усиленно пыталась сфотографировать на макросъёмке тяжело гудящего шмеля, как её окликнули. За крайним столиком сидел Олли, и, щурясь не то от солнца, не то от радостной улыбки, пил «Американо» с молоком. Вместо традиционных брюк и галстука на нём были надеты джинсы и лёгкий джемпер с забавным узором. Большие солнцезащитные очки довершали картину. Рядом, на столе лежала серая кепка аля 30-ые. Вместо приветствия Риина его сфотографировала. - Вот уж не думал, что ты ещё и фотокорр! – восхитился Тукиайнен, делая большой глоток. - Я так, для себя… - Риина подошла к его столику. – Можно? - Конечно! - Я давно тебя не видела… Олли нахмурился. - У меня были….трудности. Но теперь всё в порядке… - Нет уж! Я твой психолог и я имею право знать… - Ты мой бывший психолог, если быть точным. Это касается моей жены…моей бывшей жены… Нет, конечно, это был не укол ревности, нет, скорее похоже на лёгкое раздражение: почему она лезет в его жизнь, неужели, ей мало того, что этот прекрасный человек так долго и так безутешно страдал? А вслух сказала: - Не волнуйся, всё образуется, - и снова снимок. Олли вышел на нём очень милым: с глазами-щелочками и улыбкой во все тридцать два. - А ну дай я тебя! – Тукиайнен принялся выдирать из рук Риины её агрегат, на что она ещё крепче сжала камеру и громко запищала, прижимая её к себе. - Не дам! Моё! - Так я ж не забираю, просто хочу тебя тоже сфотографировать… - Не надо! -Почему? -Я некрасивая. - Тоже мне повод! Как раз наоборот – ты очень красивая. Кстати, в джинсах и кедах ты мне больше нравишься, чем в своём этом футляре. Риина покраснела и рассмеялась и Олли удалось забрать камеру. Хейккинен согнулась в три погибели, пряча лицо от дула объектива. - А если я сниму нас обоих сразу, ты не будешь прятаться? Риина надула губки и сверлила его взглядом. - Не буду… - Ладно, - развёл ладони в стороны Олли. – Давай, иди сюда….Скажи: Яри-и-ии! Вспомнить этого невероятно милого человека и не улыбнуться мог только человек с абсолютно ледяным сердцем. По счастью, Олли оказался не совсем криворуким в области фотоискусства и оба вышли на снимке что надо. Тукиайнен пристроился сделать ещё одно фото. Риина переполошилась. - Мы договорились только на одно! - Ладно, ладно, как скажешь, - блондин вернул своему бывшему психологу камеру. – И давно ты фотографируешь? - Давно, ещё с восьмого класса. А потом бросила – университет, работа… - Я вот тоже кем только не работал, а гитару не бросал, - улыбнулся Олли и залпом осушил бумажный стаканчик. – И правильно сделал. Где бы я сейчас был, если бы не Марко со своей сумасшедшей идеей. - Это была идея Марко? Создать группу? - Конечно, его! Мне не хватало решимости, я не мог всё бросить и уйти писать песни. Но Марко очень меня просил, говорил, мол, давай попробуем…Леена поначалу не одобряла, но затем смирилась. Мы всё делили по-братски на троих, с нами ещё Маркус был…И были счастливы. Публике нравились наши песни. Когда мы писались в нашем фургончике, я записывал все инструменты кроме клавишных,... а ведь наша студия была размером с кабинку общественного туалета! Вот, представляешь, сижу я, играю Ballad, а подо мной перевёрнутое ведро, потому что Марко разломал мой детский пластмассовый стульчик, который я одолжил у дочери, специально, чтобы поставить в студию, потому что ни один нормальный стул туда не помещался! Риина не удержалась. Смех сгибал её пополам и она едва не сползла под стол. Олли, сидя на детском пластмассовом стульчике – то ещё зрелище! - И как ты выдержал всё это? - Я просто делал то, что умел лучше всего, и мне это нравилось. Я благодарен Марко и Кэпу за одну только возможность играть…Ты не поверишь, у меня теперь есть фанаты! Много фанатов и ещё больше фанаток. Но мне всё равно. Мне просто нравится создавать прекрасное. Риина закусил губу. А ведь действительно здорово, создавать прекрасное, доброе, вечное. Она почувствовала лёгкий укор совести: а что сделала она? Да она помогала людям, сколько хватало её сил и умений, но разве кто-нибудь вспомнит: это сделала Риина Хейккинен. Нет. Люди забывают добрые дела. А помнят только предмет, событие, то, что живёт дольше человеческой жизни. - Знаешь, спасибо тебе, Олли, ты меня многому учишь своим примером. Я вот, наверное, хотела бы сделать что-то действительно важное, нужное. - Например? - Ещё не знаю… - Давай возьмём ещё по стаканчику кофе и пойдём погуляем. Думаю, на свежем воздухе идея быстрее придёт в голову. Олли и Риина направились к кассовому залу. Девушка по-имени Эва (о чём свидетельствовал её бейдж) в красной рубашке с логотипом Мак Дональдса подняла руку вверх и без эмоций сообщила: -Свободная касса! Риина протиснулась ближе к кассе. Внезапно у Эвы зазвонил телефон. Стараясь поднять трубку так, чтобы этого не увидел управляющий зала, она прижала телефон плечом и любезно поинтересовалась у Риины, что она желает заказать. Внезапно лицо Эвы сильно изменилось, будто бы ей сообщили дурную новость. Эва обернулась в зал затем, чтобы подготовить стаканчик латте, заказанный Рииной. Однако последней так и не суждено было выпить кофе: то что услышала Эва по телефону заставило её побелеть и выпустить из рук стаканчик. На глазах её вмиг выступили слёзы. Управляющий заметил, что что-то не так и уже продирался сквозь толпу, чтобы отчитать нерадивую работницу. - Простите, простите, - Эва пыталась попросить прощения одновременно и у Риины, и у управляющего, который приглушённо шипел на кассиршу, угрожая увольнением. – Вы не понимаете, у меня с ребёнком проблемы…Не кричите на меня! У моего сына рак! Доктор Хейккинен с широко раскрытыми глазами смотрела на разворачивающуюся ссору. Бедная Эва! Почему она работает в Мак Дональдсе, если ей нужна помощь намного большая, нежели зарплата в общепите. Риину будто обдало ледяной водой, она, с трудом осознавая свои движения, выбралась из толпы галдящих студентов и направилась к выходу, где её ждал Тукиайнен. - А где твоё кофе? - Ты знаешь, я вдруг увидела, как управляющий смачно туда плюнул, и не захотела пить эту гадость, давай лучше пойдём в другое заведение? Олли как-то странно на неё посмотрел. То ли шутка оказалась неудачной, то ли по Риине было видно, свидетелем чего она только что стала. Бог словно ответил на её незаданный вопрос. Она очень хотела помочь, но денег для этого у неё не было. Психологическое консультирование здесь тоже не спасёт ситуацию. Ответ напрашивался сам собой. Весь вечер они гуляли по бульвару и рассуждали о наболевшем. Когда солнце почти опустилось за горизонт, Олли вдруг предложил: - У меня есть одно место, оно сверхсекретное и ему уже очень много лет, о нём никто не знает, кроме моих дочерей….которые, к несчастью, очень далеко сейчас отсюда. Хочешь, я тебе его покажу? - Давай, - согласилась Риина. Обилие свежего воздуха и пешая прогулка утомили девушку, глаза слипались, камера болталась в опущенной руке и едва ли не касалась земли. Риина сладко зевнула. Шли они недолго. «Место» оказалось крошечным задним двориком в старом районе города. Тут больше никто не жил. Обветшавший дом покосился и печально глядел в ночную синеву пустыми глазницами окон. Риине стало немного не по себе. Рядом с домом раскинулся фруктовый сад, он был старым, большие тяжёлые деревья уже кое-где начинали цвести. В тени ветвистой яблони прятались старые качели, сделанные из простой деревянной перекладины и прочной бечёвки. А где-то среди ветвей ореха была оборудована халабуда, какие обычно дворовые мальчишки строили, чтобы вести осаду на вражеской территории. - Я тут вырос. Это был мой дом, - с грустью сообщил Олли и присел на корточки, вглядываясь в ночной пейзаж. – Хочешь покататься? Я был ещё совсем мальчиком, когда отец соорудил их для меня. Риина уселась на перекладинку и поджала ноги. Олли тихонько толкнул качели вперёд и отвёл назад, снова вперёд, снова назад. При этом с его губ срывалась какая-то старая песенка, будто бы народная, но очень печальная, что было, в общем, несвойственно для северных народов. Риина, угадывая знакомые слова, начала подпевать. Темнота сомкнулась вокруг них плотным кольцом, девушке стало страшновато. - Полезли в халабуду? Я там часто засыпал, когда был маленьким, а потом мать покоя не находила, когда я не возвращался к ужину. Я последнее время часто возвращаюсь сюда, мне кажется, это место даёт мне спокойствие и надежду… Доктор Хейккинен кивнула. Она слишком устала, чтобы говорить. Освещая себе дорогу экраном мобильного телефона, двое искателей приключений по очереди забрались на орех по крохотным ступенькам, прибитым к стволу. Внутри было на удивление просторно, всё, что могло напоминать о том, что у этого эльфийского домика был когда-то хозяин, сохранилось. Под кучей одеял лежала пара книжек со сказками. Риина устроилась поудобнее. Снаружи доносилось пение ночных птиц, её надёжный друг, будто зоркий стражник, оглядывал владения в поисках возможной опасности. Из опасности нашёл только маленького древесного паучка в углу, которого немедленно отправил ночевать на улицу. Риина улыбнулась. До чего хорошо… - Тебе почитать сказку? - Подожди, на сегодня – последний снимок, - предупредила доктор Хейккинен и ослепила гитариста вспышкой фотокамеры. На снимке оба жителя древесного убежища выглядели сонными, слегка опухшими и счастливыми. - Теперь читай! И Олли с интонацией, будто читает сказку своим дочерям, начал своё повествование о брате, спасавшем свою сестру из лап лесной ведьмы. Когда сказка приблизилась к кульминации, Олли услышал основательный сап под боком – Риина крепко спала, скрутившись в калачик. Тукиайнен улыбнулся, достал из вороха одеял самое тёплое и накрыл сначала свою спящую подругу, а затем и сам забрался под него. Не удержался и чмокнул Риину в щёку, отчего та поворочалась, но не проснулась. - Спокойной ночи, моя хорошая… Олли нежно обнял её за плечи, и, вдыхая запах духов и зацветающего персика, быстро уснул.