What the fuck?

Саундтреки: Океан Ельзи – Не питай Thousand Foot Krutch – Phenomenon - От меня ушла жена к нашему бывшему барабанщику, и я этим невероятно расстроен! Риина сегодня с утра сломала ноготь, и вот это её точно невероятно расстроило. Праздники закончились, снег растаял, блёклое, уставшее утро силилось перерасти в полноценный январский день. Но у него это плохо получалось. Можно сказать, даже совсем не получалось. Запах фейерверков и взорванных петард ещё витал над мостовой, разносимый ветром вместе с обрывками мишуры и серпантина. Было около одиннадцати. Под окном шумели рабочие: первый день нового года городские власти решили отвести для реконструкции улицы, на которой располагался офис доктора Хейккинен. Звук отбойного молотка чередовался с гулом асфальтоукладчика. Риина в бешенстве захлопнула окно. Перед ней сидел парень лет тридцати-тридцати пяти, белобрысый, с большими глубоко посаженными глазами. Его впалые щёки говорили о затяжной депрессии, во время которой он отказывался от еды и сна. Светлая кожа откровенно просвечивала синевой. Остроконечные ушки смешно торчали из-за скул, будто к ней после тяжёлой праздничной работы пришёл не гитарист известной рок-группы, а один из эльфов-помощников Санты. Эта их форма вызывала у Риины страстное желание приклеить их к затылку скотчем. Вид парня был страшно несчастным, измученно-угнетённым. Ей было даже немного жаль его. - Как, вы говорите, вас зовут? - Олли, Олли Туккиайнен. - Ну, хорошо, Олли. Так что именно вас беспокоит больше: что ваша супруга предпочла Вам другого, или что этот другой – ваш бывший коллега? -И то, и другое! – вскрикнул Олли, тряхнув белокурой гривой. Видимо со времени начала трудностей в его и без того не слишком мирной семейной жизни, он совершенно забыл про то, что такое парикмахерская. - Олли, моя задача – помочь вам пережить кризис семейных отношений и выйти из него открытым новым отношениям. Если мы с Вами чётко определимся с проблемой, то это поможет нам быстрее с ней справиться. С проблемой, свалившейся ей на голову накануне Рождества, она определилась очень быстро. Проблема в том, что Марко мудак. Но мудак обаятельный. И, покорённая его обаянием, она не заметила, как бумажные декорации рухнули, обнажив нелицеприятную правду. Её первая реакция была обыкновенно женской: краска отхлынула от лица, а ноги сами поволокли её к выходу. Правильное воспитание маминым голосом кричало ей держаться подальше от маньяков и представителей сексуальных меньшинств. Судя по ситуации, Марко был симпатичной и благодушной сублимацией того и другого. Но видимо, сам от этого мало получал удовольствия. Ну, или совсем немножко. В любом случае, он понимал, что это совсем неправильно, и может навредить его карьере и отношениям с друзьями. - Его звали Тапио. Он был на барабанах до Яри. Знаете, Яри …такой волосатый, в очках и жилетке…О, он меня так стал раздражать, когда сорит крошками от печенек мне в резонатор. Ну, так вот, я не о Яри, а о Тапио, неплохой был парень, но пришёл в нашу группу исключительно по просьбе моей жены. Они учились вместе. Как оказалось позже, они встречались курсе на первом или втором. Так вот, всё было хорошо до того момента, пока он не начал увлекаться фотографией. И однажды я нашёл среди его вещей фотографии ню моей жены. Я подошёл к Тапио с просьбой всё это объяснить…. – сорвался на крик Олли, - но он только издевательски ржал надо мной, придумывая всякие невероятные истории о том, как жарил мою благоверную, пока я писался на студии в Берлине. Вы представляете, что я почувствовал? Я просто хотел их задушить вот этими собственными руками! Олли покраснел, у него на лбу напряглись вены, а в глазах заблестели слёзы. Он судорожно сжал кулаки, так, что костяшки пальцев побелели. -….Задушить сначала его, а потом и её…У нас было двое детей, двое прекрасных детей…. – Олли качал головой, в уголочке рта запенилась слюна. – И она в день ссоры забрала их с собой, и укатила к маме. Я видел её очень редко, а она продолжала встречаться с Тапио. Я не мог так жить дальше. Я подал на развод. Но суд не разрешил мне забрать детей. Я сам своими руками отнял их у себя. Теперь они живут в Австрии. А я здесь, и не нахожу себе места от горя. Она подстроила всё так, что меня лишили родительских прав…Боже…Я так скучаю по ним, я так скучаю… Риина слушала эту душещипательную историю, подперев кулаком подбородок. Она даже не знала, что сказать…Как помочь ему пережить это, для него развод – настоящая трагедия…. - Доктор Хейккинен, помогите мне, я хочу уснуть, а проснуться в объятиях своей жены от того, что две мои очаровательные дочери прибежали ко мне ранним утром, чтобы рассказать, какие чудесные сны им сегодня приснились. Риина почувствовала, как слёзы предательски наворачиваются на глаза. Господи, существуют же ещё на белом свете настолько семейные мужики?! -Доктор? - А….Олли, вы рассказывали об этом кому-нибудь? -О, да…Я говорил об этом своему лучшему другу. - Вам нужно научиться жить дальше, Олли. Развод - это ещё не конец жизни. Возможно, для Вас семья была целым миром, настолько важным и дорогим для Вас, что его потеря означала бы крушение всей Вашей жизни…Вы выросли в счастливой семье? - Я…О…. – Олли замялся, подбирая слова. – Не совсем…Мой отец начал пить, когда мне было десять.…Когда он напивался, он бил мою мать. Так повторялось из года в год, изо дня в день. Когда я пытался её защитить, став немного старше, доставалось и мне. Однажды мы из новостей узнали, что отца повязали за ограбление магазина. А потом выяснилось, что на пьяную голову он совершил не одно преступление. Это было шоком, потому что мы с матерью жили в уверенности, что отец работает в юридической фирме. Узнав о тайной жизни отца, мать не выдержала. Я заканчивал колледж, когда она тяжело заболела. Она боролась за жизнь ещё семь лет – ровно столько, сколько мне потребовалось, чтобы закончить консерваторию. А потом с чистой совестью покинула нас…Я поклялся, что никогда не брошу заниматься музыкой и создам крепкую, счастливую семью. И вот, я, кажется, нарушил данное ей обещание…. Риина отвернулась, отправляя очередную бумажную салфетку в мусорное ведро. Тушь начала расплываться, а нос приобрёл пунцовый оттенок. Олли сидел и грустно смотрел в пол. Молчание затягивалось, надо было что-то сказать. Но что? В этот момент в окно врезался асфальтоукладчик. Осколки стекла брызнули на стол, на пол, бумага и папки, точно птицы, сорвались с насеста и разлетелись разные стороны. Риина и её пациент одновременно отскочили в разные стороны. Насмерть перепуганный рабочий пытался справиться с управлением и одновременно попросить прощения за «причиненные неудобства». Риина не своим голосом орала на рабочих, угрожая добраться до мэра города, чтобы компенсацию на ремонт офиса вычли из их зарплат. Господи, неужели невезение прошлого года продолжается и в этом году? Она не заметила, как её пациент собрал вещи и ретировался по направлению к выходу. «Я зайду позже», - с этими словами он скрылся из виду. Риина стояла посреди разрушенного кабинета, озадаченно разглядывая разбитые вазоны. В этот момент зазвонил телефон. Сестра. Доктор Хейккинен подняла трубку. - Да? - Риин, привет, прости, что отвлекаю…у меня проблемы.